Расследование продолжается. Возможно, на многое поможет пролить свет г-н П.Мацедонский, который ныне находится на попечении нашего славного эскулапа д-ра А.Басистова. Может быть, разгадка будет обнаружена в бумагах покойного, которые изъяты и находятся у нотариуса в ожидании прибытия из С.-Петербурга адвоката г-на С.Хряпова и его некоторых родственников".

Далее эльзевиром было набрано:

"Полицейская городская часть просит всех лиц, имеющих какие-либо заявления в связи с происшествием, явиться в следственный департамент в ближайшие два дня..."

Не старый, но и не молодой уже человек с редкими рыжеватыми волосами и усталыми щурящимися глазами отложил газету и встал со стула. Стул был зыбкий, как анатомический скелет, он крякнул и зашатался. Здесь, впрочем, всё было старое, зыбкое, замызганное временем и людскими прикосновениями: ободранный стол, железная кровать с шишками, мятый медный кувшин и облупленный таз на табурете - каждая из вещей заявляла о себе, как об атрибуте бедности.

Потолок наикось сек пространство, показывая, что этот убогий угол отвоеван у чердака. Было здесь и окно, в него ложился косой клин солнечного света.

- М-да, - сказал человек, обращаясь, по-видимому, к самому себе.- Кто бы мог ожидать такого... эффекта? Чудно... Пошел вон, только гадишь тут! махнул он газетой на голубя в окне. Голубь застрелял крыльями и улетел. Человек потрогал рукой белье, распластанное тут же на веревке, но прочитанное, очевидно, не давало ему покоя.

- Что за удивительная штука - человеческая натура, - снова забормотал он, продолжая вслух размышлять. - Скажи на милость, кто мог бы ожидать такой силы воображения, а? - странный обитатель чердака остановился, задумчиво посмотрел на тусклый зрачок солнечного блика на кувшине и продолжал, словно убеждая медного безгласного собеседника: - Да, да, конечно, ведь это случилось позавчера - как раз в назначенный срок! В тот срок, что я назначил в своем письме!... Но как я угадал, однако? Я так и знал, что он наймет пару болванов в телохранители! О, я хорошо представляю, что там происходило!... Непонятно только, зачем они заложили дымоходы... Ну, да Бог с ним!... Но клянусь... клянусь, я не хотел такого эпилога!...

Человек вновь невольно поднял к глазам газету, перечитал какую-то строчку, и морщины на его лице словно бы разгладились.

- Что же, я отомщен, - прошептал он. - Это были всего лишь письма... корявые буквы. Но моей рукой двигала, похоже, рука судьбы.

Помолчав, он добавил:

- Впрочем, я впадаю в риторику. Я отомщен - вот и всё... - он вздохнул. - Жаль, что нет Анны. Хотя - она осудила бы меня... Но ведь я не виноват! Я не душил, не резал!.. "Книговые требования, сударь, и вексельные требования, которые у меня имеются, показывают, что..." - передразнил он кого-то. - Тьфу!.. А Анна, живой человек, умерла...

Человек смерял взад и вперед свое обиталище и подошел к вороху негодного тряпья, составившему вместе с парой досок, положенных на кирпичи, еще одну убогую постель. Из тряпок выглядывала чумазая головка трехлетнего мальчика и рука, крепко прижимающая одноухого ватного зайца. Ребенок пошевелился во сне, и человек наклонился над ним.

- Ишь, сказал он, улыбаясь длинно и нежно. - Ишь, спит, как сурок, а тут такие события, понимаешь. "Булкин и сын"... Что, брат, лопнула наша контора? Хе-хе... Это ничего. Ну, спи, ишь!...