Исследователи довольно единодушны в оценке правил, регулировавших восшествие на престол ацтекского правителя после Ицкоатля. Избирался или брат или сын покойного. Ученые не обращали, однако, внимания на одно обстоятельство: кандидат или был уже женат на дочери правителя, или (что особенно показательно) женился после смерти своего предшественника на его вдове (бывшей, в свою очередь, дочерью какого-то предшествующего правителя). Что это не случайность, можно доказать по той неуклонности, с которой соблюдалось такое правило или обычай. Начнем рассмотрение с последнего ацтекского правителя Куаутемока. Он был женат на дочери Мотекусомы II – Текуичпо, но после своего избрания вступает в брак и с женой Куитлауака – своего предшественника и дяди. Трудно предположить, что в разгар борьбы с испанцами Куаутемока обуревали сугубо личные мотивы; очевидно, этот брак был необходим в силу каких-то иных причин. Вернее всего предположить, конечно, получение таким образом легитимного правления. Но вдова Куитлауака была, в свою очередь, одной из жен Мотекусомы II. Следовательно, можно предположить, что у ацтеков вырабатывалась система наследования престола, аналогичная древнеегипетской или инкской: право на власть дается супругу женщины, по линии которой это право и наследуется[7].

Косвенным доказательством сказанному является, по нашему мнению, и тот факт, что дети дочерей Мотекусомы II (уже после конкисты) носили фамилию и наследовали материальные богатства своего деда по материнской линии (Иштлилшочитль, т. 2, с. 306 – 307).

Следует иметь в виду еще одно немаловажное обстоятельство. Во многих ранних обществах существовал институт двух вождей, из которых один обычно был военным предводителем, другой ведал культовой жизнью общины. Теперь становится ясным, что это парное руководство восходит к мифологической паре прародителей-близнецов. В эпосе киче «Пополь-Вух» имена этих близнецов – Хун-Ахну и Шбаланке. Но второе имя переводится буквально как «Ягуариха-олениха», что намекает на первоначальную женскую сущность этого мифологического персонажа. В этой связи следует обратить внимание на странный, на первый взгляд, титул второго по значению лица в ацтекском государстве (первый – правитель – именовался тлатоани). Этот соправитель назывался си'уакоатль – «женщина-змея». Функции его сводились в основном к наблюдению за исполнением ритуалов. Но о возможностях этого поста свидетельствует деятельность наиболее знаменитого из них – Тлакаелеля. По мнению многих ученых, он был вдохновителем и основателем основной идеологической доктрины ацтекского общества.

Но Си'уакоатль – это одновременно имя одной из важнейших богинь ацтекского пантеона. Она богиня земли, покровительница женщин, умерших при родах, как Тонанцин – она мать человечества, как Коат-ликуэ – мать основного ацтекского божества Унцило-почтли, как Киластли – воспитательница Се Акатль Топильцина после смерти его матери Чимальмат. Иными словами, это полиморфный женский образ, противостоящий мужскому началу. Поэтому, думается, можно задать вопрос: не была ли в начале эта правящая пара двуполой, т.е. вместо мужчины – си'уакоатля – была женщина – жрица этой богини и, возможно, жена тлатоани?

К этому, может быть, следует добавить еще одно соображение. У Диэго Дурана (II, 30 – 32, 37) изложено предание о сестре Унцилопочтли Малинальшочитль. Эта темная история вполне могла являться идеологическим обоснованием для замещения должности си'уакоатля мужчиной вместо женщины.

Сложнее обстояли дела в царском доме Тескоко. Здесь наследование переходило по прямой – от отца к сыну. Но так как, кроме жен, владыки Тескоко имели большое число наложниц (у Несауалпилли их было две тысячи), то ситуация нередко осложнялась. Наложница могла подняться до положения супруги, особенно после рождения сына. Таким образом число соискателей престола могло увеличиваться, что вело (как и на древнем Востоке) к междоусобицам.

Женщины, в частности жены правителей Тескоко, пользовались большей свободой, чем у ацтеков. Об этом свидетельствует, например, история супруги того же Несауалпилли Чальчиуненцин, дочери правителя ацтеков Ашайакатля. Она имела множество любовников и даже украшала свою спальню их скульптурными изображениями. Когда ее измена открылась, был устроен суд, по приговору которого Чальчиуненцин и трое ее уцелевших любовников (обычно она их уничтожала) были казнены. Всего в этом процессе было осуждено около двух тысяч человек из двора царицы за пособничество в ее изменах правителю (в том числе и скульптор, делавший статуи).

Другая история, более романтическая, напоминает нам дворцовые ситуации при японском императорском дворе эпохи Хейан. Любимый сын Несауалпилли Уэшоцинкацин, талантливый поэт и философ, написал сатиру, адресованную любимой наложнице отца, некоей даме из Толлана. Она также была одаренным поэтом и ответила ему стихами. Эта невинная забава была расценена как попытка Уэшоцинкацина добиться благосклонности фаворитки. Состоялся суд, который признал царевича виновным в измене отцу и осудил его на смерть.

В ацтекском обществе женщина в браке сохраняла свое собственное имущество, могла заниматься деловыми операциями с путешествующими купцами и т. д. Благодаря браку со знатной женщиной рядовой ацтек мог изменить свою судьбу. Один общинник стал правителем провинции потому, что он женился на дочери Ицкоатля. С другой стороны, Тлателолько лишился своей независимости из-за пренебрежения его правителя своей законной супругой – сестрой правителя ацтеков Ашайакатля. Подобные примеры можно было бы умножить.

К.Д. Бальмонт в своих путевых очерках писал о Мексике: «Страна обманутая, преданная, проданная, побежденная предсказанием, гением, женщиной и конем…»[8] Действительно, в завоевании испанцами Мексики индейская девушка Малиналли, известная под испанизированным именем Марины, сыграла особую и заметную роль. Она родилась в семье знатного вождя в области Табаско, была продана в рабство и после ряда событий попала к Кортесу. Очень одаренная лингвистическими способностями, умная и хитрая девушка скоро стала незаменимой переводчицей и подругой этого испанского конкистадора. Ее деятельность при сокрушении ацтекского государства трудно переоценить. Участник завоевания Берналь Диас дель Кастильо так характеризовал Марину: «…и была она нам верным товарищем во всех войнах и походах, настоящим божьим подарком в нашем тяжелом деле; многое удалось нам совершить только при ее помощи. Понятно, что она имела громадное влияние, самое громадное во всей Новой Испании, и с индейцами могла делать что хотела»[9].

Следует, может быть, обратить внимание на то, что Мотекусома, а за ним и все другие ацтеки, называли Кортеса Малинче – «владыка Марины», т. е. опять-таки опосредованно через приближенную женщину.

Яркая личность Марины оставила в памяти мексиканского народа глубокий след. О ней слагались и, может быть, слагаются сейчас множество народных баллад, песен, легенд, в которых она рисуется героической женщиной. Примечательно, что в ритуальном танце о завоевании индейцев михе Южной Мексики Марина всегда сопровождает не Кортеса, а Мотекусому[10]. Так индианка в народном сознании перешла на сторону индейского властителя. Но, с другой стороны, в политическом языке современной Мексики широко распространен термин «ма-линчизм», означающий «предательство национальных интересов»[11].

В статье «Донья Марина» попытаемся в несколько беллетризованной форме проследить некоторые этапы жизни этой незаурядной индейской женщины.