Вряд ли убийца, проснувшийся после радужных снов в тюремной камере, чувствовал себя хуже, чем Ридер в предвкушении того, что предстояло сегодня вечером. В его частном кабинете сидела юная секретарша, занимавшаяся разбором почты. Внешность ее не внушала опасений, что ради нее какой-нибудь Менелай поведет свои войска штурмовать Трою.

— В мои привычки не входит посещение театра в дамском обществе…— начал Ридер, — и я, право, не знаю, что надлежит джентльмену предпринять в подобном положении… тем более, что знакомство мое с дамой носит официальный характер…

Секретарша улыбнулась про себя. В годы Ридера! Он записал ее указания:

— Так шоколад, говорите? А где его можно получить? Да, да, я припоминаю, его можно купить в театре. Очень вам благодарен… мисс… гм…

«В семьдесят лет они все сходят с ума», — подумала секретарша, после того, как Ридер удалился из канцелярии.

Маргарет с трудом представляла себе предстоящий вечер в обществе Ридера. Ридер в своем старомодном сюртуке, нелепой шляпе и широких ботинках

— все это с трудом представлялось в обстановке театра.

Вечером она чуть было не прошла мимо элегантно одетого господина в безукоризненном фраке с корректно вывязанным галстуком. Только после того, как он заговорил с нею, она узнала в нем своего знакомца.

— Мистер Ридер! — воскликнула она удивленно.

И действительно, то был Ридер.

Он был безукоризненно одет, на груди сияла жемчужина, лаковая обувь его была безупречна. Ридер, как многие деловые люди, позволял себе во время работы одеваться так, как ему хотелось, но при более официальных событиях строго следовал в туалете указаниям своего портного.

Поздоровавшись с него, он торжественно протянул ей бонбоньерку, перевязанную шелковой лентой.

— Вы сегодня заговорили по телефону о ком-то, — сказала девушка, — вы, должно быть, имели в виду Роя, молодого человека, с которым вы не раз встречали меня.

Мистер Ридер подтвердил, что он именно его и имел в виду.

— Мы раньше были большими друзьями, — сказала девушка, — но и только, А сейчас мы встречаемся очень редко. — Она не сочла нужным изложить причины, повлекшие за собою изменение в их отношениях.

Вскоре за этим зазвучали первые звуки увертюры, и пришлось прервать дальнейшую беседу.

Они сидели в первом ряду. Порой девушка бросала украдкой взгляд в сторону спутника, она полагала, что уловит на его лице насмешку, что он будет смеяться над несоответствием театральной чепухи тому, что именуется жизнью.

Но он был целиком захвачен тем, что совершалось на сцене. Внимательнее присмотревшись к нему, Маргарет заметила, что он с неотступным вниманием следит за ходом действия, и что он даже задрожал, когда на сцене героя привязали к бревну и бросили в бурлящий поток.

А когда в конце акта кучер почтового дилижанса Нов был спасен, она с удивлением заметила, что Ридер искренне и облегченно вздохнул.

— Вам было очень скучно, мистер Ридер? — сказала она, когда вспыхнули лампы в зале,

— Мне было скучно? Почему? Я нахожу, что пьеса изумительно интересна?

— Но все, что в ней происходит, так невероятно! Все события так нелепы в своей надуманности! Я подумала, что вы, постоянно соприкасающийся с уголовными делами и с преступным, миром, будете очень скучать при виде всей нелепости происходящего. Неужели вы не находите всего этого смешным?

Ридер озабоченно взглянул на нее.

— Я боюсь, что эта пьеса пришлась вам не по вкусу…

— О, нет, мне пьеса очень нравится, но мне кажется, что все эти события притянуты за волосы. Например, этот герой, которого бросают в поток, или мать, дающая согласие на убийство своего сына…

Ридер задумчиво потер кончик носа.

— Банда Бермондсея привязала Гарри Солитера к бревну и бросила его в воду. Мать Ли Персона дала согласие на отравление своего сына; она нуждалась в получении страховой премии для того, чтобы вторично выйти замуж. А разве мы не то же самое видели сегодня на сцене? Ах, да, там еще был владелец лесопилки, пригрозивший девушке, что он упрячет ее отца в тюрьму, если она не выйдет за него замуж. Это случалось сотни раз, и порой даже в более скверной форме. И вообще, в мелодраме нет ничего необычайного за исключением расценки билетов, но и это не может меня удивить, потому что обыкновенно я получаю бесплатные места.

Девушка удивленно прислушалась к его словам, а затем разразилась веселым смехом.

— Забавно, и все же… Вы, пожалуй, правы. Что случится в следующем акте?

Ридер взглянул да программку.

— Мне кажется, что во втором акте молодую женщину в белом платье похитят и заточат в гарем шейха, — сказал он задумчиво, и девушка снова рассмеялась.

— И у вас найдется соответствующий случай из вашей практики? — торжествующе спросила она. И Ридер должен был сознаться, что примерно нечто подобное действительно произошло.

— Но…

— Какое странное совпадение, — переменил он тему разговора, — это замечательно! Взгляните, там, в первом ряду, подальше, но, пожалуйста, не поворачивайтесь и не разглядывайте его, сидит человек, не спускающий с нас глаз. Если он и не шейх, то, во всяком случае, выходец с Востока. Их двое, но меня интересует только один на них.

— Но почему они разглядывают вас так внимательно? — удивленно осведомилась девушка.

— Очень возможно, — серьезно ответил мистер Ридер, — потому, что я так странно выгляжу во фраке.

В то же мгновение один из тех, о ком говорил Ридер, обратился к своему спутнику:

— Вот это и есть да самая женщина, с которой он ежедневно встречается. Она живет на той же улице, на которой живет и он, и, по-видимому, играет в его жизни большую роль. Посмотри, как она смеется, и какими влюбленными глазами смотрит он на нее. Люди в его возрасте, ухаживающие за женщинами, уподобляются детям. С ним покончить можно еще сегодня. Я предпочту не возвращаться в Бомбей прежде, чем я этому проклятому… прежде чем я не посчитаюсь с ним.

— Но, господин, — обратился к нему его спутник, — не лучше было бы уехать нам со всеми банкнотами, которые нам продал наш друг, и поскорее нажить состояние, чем затевать здесь что-либо?

— Я должен отомстить, — возразил Рас Лал по-английски.

Оба выждали, пока после второго акта не опустился занавес, и потом удалились. Во втором акте, действительно, как предсказывал Ридер, молодая девушка попадает в руки какого-то восточного паши. Очевидно, Рас Лал решил, что ему пора приступить к подготовке своего плана.

— Ужасно интересно! — сказала Маргарет, обращаясь к своему спутнику и медленно продвигаясь к выходу. — Но при всем желании я не могу поверить в правдоподобность всего этого. В жизни это не происходит, в жизни вдруг, откуда ни возьмись, не появляются люди с револьверами в руках и не кричат «руки вверх». Разве я не права, мистер Ридер?

Ридер пробормотал что-то неопределенное.

— Но тем не менее я чудесно провела вечер, — продолжала она, и Ридер, взглянув на нее, заметил, что ее щеки порозовели и что она действительно была в самом радостном настроении.

Дождь лил как из ведра, и Ридеру лишь после долгих поисков удалось найти такси.

— Если вам угодно, можете закурить, — сказала девушка, сев в машину.

— Ни одна пьеса полностью не может воспроизвести жизнь, дорогая мисс Беллмен, — сказал он, закуривая папиросу, — мелодрамы мне нравятся за свойственный им идеализм.

Она повернулась к нему и изумленно поглядела на него.

— Идеализм? — повторила она. Он кивнул головой.

— Разве вы не заметили, что в мелодраме никогда нет ничего отвратительного? Я как-то смотрел классическую трагедию… кажется, она называлась «Царь Эдип», и чуть не расхворался. Но в мелодраме даже последний негодяй таит в себе задатки героя. И всегда в мелодраме имеется мораль: «Рано или поздно добродетель победит». Разве это не идеализм?

Они миновали Вестминстерский мост и завернули на Нью-Кент-Род.

Перед ними проехала большая закрытая машина и шофер что-то крикнул их шоферу.