Двигаясь по берегу Упаны, путешественники часто встречали местных хибаро, вооруженных ружьями. Отец Анджело с удовольствием оглядывал индейцев и пояснял Казираги, что если в семье хибаро есть ружье, то никто уже не голодает, и это заслуга его — отца Анджело. Он, конечно, не сказал молодому миссионеру, что за ружье индеец должен отработать в миссиях все лето, а последующие годы он работает на них за патроны…

В полдень, подбирая место для отдыха, отец Анджело издали увидел на реке рыбаков. На берегу женщины жарили пойманную рыбу. Индейцы пригласили путешественников отведать рыбы. Сделали привал, а мулов пустили пастись.

— Пожалуйста, кушайте, пожалуйста! — угощали рыбаки.

Одна из индианок, недавно крещенная, подавая отцу Анджело рыбину, любезно добавила:

— Падресито, от этой рыбы вы будете хорошо спать: я жарила ее с корнями тимбо.

Отец Анджело с видимым удовольствием принял угощение и пояснил своим спутникам: «Корни тимбо — наркотик. Это лакомство колдунов и вождей на ужин. Рядовым хибаро его не дают». Затем он с аппетитом съел рыбу, лег под деревом и тут же уснул.

А Джиованни Казираги с братьями-миссионерами наблюдали, как индейцы ловят рыбу.

Вскоре перед путешественниками выросла горная гряда Кутука. Все реже и реже встречали миссионеры индейцев. Здесь хибаро были вооружены лишь дубинками, луками, сарбаканами и копьями. Ружей у них не было. Заметив путешественников, они отскакивали в сторону от тропы и прятались между деревьями, думая, что идут ненавистные им золотоискатели или солдаты.

На шестой день караван вышел к берегу порожистой реки Вамбизе. Подойдя к броду, Пабло — Жестокий Ягуар предложил отцу Анджело:

— Полезай мне на спину, перенесу.

— Зачем? — удивился миссионер. — На муле перееду.

— Есть ямы. Мул может споткнуться, и упадешь в воду.

Отец Анджело поблагодарил индейца за заботу и вскарабкался ему на спину. Обходя ямы, тот благополучно перенес его через реку. Затем таким же образом индеец перенес и других миссионеров, а потом перевел мулов.

К вечеру путешественники подошли к долине необыкновенной красоты, имеющей форму эллипса. Ее окаймляли ряды хлебных деревьев, на ветвях которых зрели огромные, как большие буханки хлеба, плоды. Росли здесь и кусты, усыпанные красными ягодами, и кофейные деревья. Один из миссионеров потянулся было за ягодами, но Жестокий Ягуар его остановил:

— И не пытайся, увидят воины Ловкого Тапира, проткнут копьем.

— Здесь уже Роджи? — спросил отец Анджело.

— Роджи. В Роджи нет сторожей у каждой гэи, охраняется вся деревня.

— А Ловкий Тапир тебе не родственник?

— Он — мой старший брат. Он ненавидит меня.

Отец Анджело понял, что Жестокий Ягуар боится брата. Воины родной деревни для него страшней лесных хищников.

Вскоре показались первые гэи. Из одной из них выскочил индеец с громко плачущим младенцем под мышкой. За ним с душераздирающими воплями бежала женщина. Оба направлялись к реке. Мужчина первый достиг берега и вошел в воду. Он поднял надрывающегося от крика ребенка и бросил его в реку. Течение подхватило и унесло малыша.

— Лучше бы отдали в миссию, — возмутились монахи. — Убийцы!

— Нет, в миссию бы не отдали, — сказал Жестокий Ягуар. — Ребенок был слабым, болезненным. Всех слабых младенцев хибаро в нашей деревне топят.

Вдруг засвистели стрелы. Одна из них попала в бок Жестокому Ягуару, вторая — в шею мулу. Тот дико закричал. Жестокий Ягуар лишь сморщился и, направив ружье туда, откуда летели стрелы, спустил курок. Прогремел оглушительный выстрел. Стрельба из лука сразу прекратилась.

— Уйдите из деревни или мы из ваших голов тсансы наделаем! — послышался из-за толстой чионты грозный голос. — И ты, Жестокий Ягуар, убирайся. Тебя первого убьем.

— Мы ваши друзья, — ласковым тоном сказал отец Анджело. — Хотим поговорить с вождем племени. Вот какой подарок мы принесли. Смотрите!

И руководитель миссий дважды выстрелил из двустволки.

— Хорош подарок? А?

Из-за дерева вышел индеец и в знак перемирия воткнул свое копье наконечником в землю. Отец Анджело повесил ружье на шею мула.

— Мы не можем пустить вас в деревню, — сказал воин.

— Почему не можете? Ведь мы — ваши гости.

— Наш вождь сердит на белых. Очень сердит. Приходил сюда белый с крестом, только без волос на лице, — наш вождь убил его.

— Подарок пу-пу! — кричали индейцы из-за деревьев.

— Мы принесли подарки вождю племени. Если Ловкий Тапир их не примет, мы уйдем, — уверял отец Анджело. — И Жестокий Ягуар уйдет. Он у нас ума набирается. Теперь он очень умный.

— Хорошо, — наконец сказал воин. Он махнул рукой, и со всех сторон сбежались вооруженные копьями и луками индейцы. Окружили караван и эскортировали его до самой хижины вождя.

Гэя Ловкого Тапира стояла в самом центре деревни. Дверные отверстия в ней были занавешены сетками из тростника. Навстречу каравану, сердито лая, выскочили лохматые псы.

Когда миссионеры вошли в помещение, вождь лежал на коврике из древесной коры. При виде гостей быстро поднялся. Отец Анджело окинул его взглядом. Индеец был широкоплечим, мускулистым, с раскосыми глазами. Вокруг бедер обмотан кусок ткани, сотканной из древесных волокон, на голове — таваса из перьев красных попугаев. Ловкий Тапир бросил жадный взгляд на ружье отца Анджело и одним движением сорвал его с плеча миссионера.

— Он выплевывает огонь? А как?

Индеец вертел в руках ружье и случайно нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Дробь глубоко врезалась в бревно из чионты. Ловкий Тапир выпучил глаза и чуть не выронил ружье. Потом справился со своим страхом, широко улыбнулся и, похлопав отца Анджело по плечу, сказал:

— Хорошо, хорошо! Да, да!

Он снял со стены искусно вырезанную трубку с длинным и прямым мундштуком и, закурив, передал ее отцу Анджело и миссионерам. Но когда очередь затянуться из трубки дошла до Жестокого Ягуара, вождь забрал трубку, заявив, что брат — его враг. Напрасно отец Анджело пытался помирить их, расхваливая Жестокого Ягуара, говоря, что тот очень умен, будет миссионером, поедет в Куэнку, — вождь явно ничему этому не верил и, казалось, еле сдерживался, чтобы не напасть на брата.

В честь гостей Ловкий Тапир созвал барабанщиков и других музыкантов. У хижины совета на пестрых ковриках появились горшки с дымящимся мясом, фрукты. Пришли члены совета, воины, старики. Пабло — Жестокий Ягуар ни на шаг не отходил от отца Анджело.

Вождь вышел на площадку, поднял ружье над головой и выстрелил. Собравшиеся вокруг хижины совета индейцы от страха бросились на землю. Ловкий Тапир закричал властным голосом:

— Тише, тише! Мы будем праздновать праздник мира! Бейте в барабаны.

Вышли несколько юношей, украшенных цветами лотоса. В руках у них были набитые измельченным табаком трубки. Юноши раздали их присутствующим. Из трубок шел ароматный дым.

Вождь еще раз выстрелил вверх. Прибежали танпоры со стрелами и луками. Сидящие вокруг площадки индейцы запели песню без слов. Вначале песня звучала тихо, потом все громче. В ритм ей танцевали танцоры. Они изображали свист летящей стрелы, поверженных врагов, и, наконец, затягиваясь трубками, — мир между племенами.

Во время танца к вождю племени один за другим подходили почтенные старики и, указывая на ружье, спрашивали:

— Что это? Что это?

— Добрый дух! Носитель огня, — гордо отвечал Ловкий Тапир. — Он плюется огнем, убивает самого сильного зверя.

— А ягуара убьет?

— И ягуара, и пуму, и тапира.

Отцу Анджело вождь племени сказал, что давно мечтал купить ружье, ездил за ним в Мендес, только белые его обманули. Взяли звериные шкуры, мешочек золотого песка и скрылись. Поэтому, когда в их краях появились два года назад белые, хибаро убили их, а из голов сделали тсансы.

Ловкий Тапир похвастался, что воины его племени хорошо умеют делать яд для стрел из веток стрихны. Все мужчины деревни — воины, они вместе изготовляют луки, стрелы и другое оружие. А женщины выращивают табак, горох, фасоль, кукурузу, измельчают зерно в толкушках и из муки пекут лепешки. Поэтому в период дождей здесь никто не голодает. Ловкий Тапир сказал также, что у него пять жен. Старшая ведет хозяйство, младшая (на которой женился в прошлый период дождей) руководит танцами, а другие — готовят пищу.