Лаки улыбнулась Доджеру, и Грег успокоился: если она вздумает сбежать, Доджер его разбудит.

Он разделся до трусов и улегся. В раздвинутое окно от пола до потолка проникал запах океана и убаюкивающий шум прибоя. Спальню заливал свет луны, под потолком негромко жужжал вентилятор.

Грег любил это место — суровый океан, омывающий мыс и уходящий за горизонт, шум ветра, пенистый прибой у прибрежных скал, неторопливо вылепливающий из них нечто по своему непостижимому усмотрению. Мудрое спокойствие природы всегда манило Грега. Здесь его беды казались незначительными, превращались в мелкие эпизоды на фоне неохватности бытия.

Домашний, уютный звон посуды в кухне помешал ему сразу уснуть. Только сейчас он понял, какая тишина царила в его доме на протяжении двух последних лет. Когда Джессики не стало, дом словно умер вместе с ней. Однако этим вечером он ожил — благодаря Лаки. Он слышал ее голос и догадывался, что она беседует с Доджером.

Внезапно Грега пронзило желание, и он снова разгневался на самого себя. Однако желанию было наплевать на его гнев. Что с ним происходит, в конце концов? Разве женщины для него недоступны? Чтобы утолить желание, достаточно было наведаться в бар любого отеля — там кишели красотки на любой вкус. Заезжие дамочки с удовольствием прыгали с ним в постель. Грега в них больше всего привлекало то, что они быстро улетали с острова.

Но Лаки — другое дело. После смерти Джессики он ни разу не привозил женщин к себе домой. Мимолетный секс в гостиничных номерах устраивал его гораздо больше: ему не нужны были осложнения, каковыми чревата длительная связь. Однако в этот раз он перешагнул некий рубеж, не поняв вовремя, что вводит Лаки не просто в свой дом, а в свою жизнь.

Грегу припомнилось, каким серьезным стало лицо Коди, когда он заговорил о Лаки. Грег и сам прекрасно знал, что психопатки часто бывают очаровательными, еще чаще — сексуальными. Однако представить себе Лаки опасной не мог, как ни старался.

Тем не менее надо было соблюсти хотя бы минимальные меры предосторожности. Грег встал с кровати, вытащил ключи от машины из кармана брюк и спрятал их под матрас. Потом, повернувшись к стене, постарался выбросить Лаки из головы и сосредоточиться на неразберихе, которая воцарилась в институте за неделю, что он отсутствовал. Кто-то приволок раненую акулу, хотя никто не знал, как ее лечить...

Институт специализировался на китах-горбачах и тюленях-монахах. Даже на проекты, связанные с этими видами, денег было в обрез, но попробуй объясни это добровольным помощникам, из которых по большей части состоял персонал! Они обожали океан и все живые существа, населяющие его глубины. Увы, Грег давно уже усвоил, что на спасение всех морских обитателей надежды нет.

Иногда сил хватало только на то, чтобы спастись самому...

Его мысли утратили отчетливость, и он закрыл глаза, слушая прибой и тихий голосок Лаки. Внезапно перед ним возник тропический лес и Коди с винтовкой. Кажется, они тогда охотились на диких свиней, кишмя кишащих в округе. Это было очень давно, еще при жизни Джессики...

Тишину разорвал детский плач. Грег испуганно встрепенулся и сел на постели. Видимо, он уснул. Судя по духоте в темной комнате, опять отказал вентилятор. В доме было тихо, на циферблате часов горели цифры 2:14. Выходит, он проспал не один час!

Никаких детей в комнате, конечно, не было — скорее всего похожий на плач звук издал вентилятор, прежде чем предательски замереть. Тем не менее этот плач не выходил у него из головы. Он казался очень реальным, как иногда бывает со снами.

Почесав щетинистый подбородок, Грег снова откинулся на подушку и приказал себе спать. Скрип двери заставил его снова открыть глаза и напрячь зрение. Он оставил дверь приоткрытой, чтобы в случае исчезновения Лаки у Доджера была возможность сообщить об этом хозяину. А вдруг это пришла она? Грег ждал, боясь и одновременно желая появления на пороге высокой стройной фигуры, однако в спальню вбежал Доджер. Грег мгновенно вскочил: это могло означать одно — бегство Лаки.

Грег помчался по дому, проклиная Лаки за коварство. Заглянув в комнату для гостей, он удостоверился, что на кровати спали, причем, судя по состоянию простыней, крайне беспокойно. На тумбочке лежала раскрытая книга, но самой Лаки в комнате не было.

— Господи!

Грег не помнил, когда его в последний раз охватывало такое отчаяние. А еще обещала не доставлять ему неприятностей... Паршивка! Она лгала ему в глаза, прикидывалась невинной подстреленной ланью, чтобы полностью его обезоружить!

Грег щелкнул выключателем, но свет не загорелся. Великолепно! То ли очередное обесточивание на линии, то ли проделки той же Лаки.

— Зачем ей это понадобилось? — бормотал он, выбегая из комнаты.

Действительно, какой толк в кромешной тьме? Он натянул только шорты, даже не вспомнив о рубашке, нашел под матрасом ключи от машины и выскочил из комнаты.

— Скорее, Доджер! Она не могла уйти далеко. Грег почти достиг выхода, когда спохватился, что Доджер не бежит за ним. Последний раз он видел его в комнате для гостей. Он снова позвал, на сей раз громче:

— Доджер, Доджер!

Но Доджер не отозвался. Грег метнулся на кухню, напряженно прислушиваясь. Шестое чувство подсказывало ему, что Лаки, возможно, где-то в доме. Его взгляд упал на выдвинутый ящик для ножей, лезвия блестели в лунном свете. Грег сразу определил, что самый большой нож отсутствует.

— Дьявол, что она задумала?!

В памяти всплыли слова Коди: «Мне ни к чему новый труп». Немедленно найти ее, отнять нож и снова запереть в тюрьме! Никогда больше не соваться не в свое дело! Погрузиться в работу, забыть прошлое — и Лаки. В конце концов, сколько можно с ней возиться?

Грег пересек гостиную. Луна давала достаточно света, чтобы убедиться, что Лаки нет и здесь. Доджера тоже нигде не было видно. Грег не представлял себе, какие планы бродят в ушибленной голове Лаки, но клялся себе, что, найдя ее, не клюнет больше на эту наживку. Пускай дожидается суда в тюрьме!

Казалось, в доме никогда еще не было так тихо — слышался только монотонный шум прибоя. Но через секунду тишину нарушил жалобный вой.

Доджер! Что она с ним сделала? Грег ринулся на звук, готовый запустить в чертовку первым попавшимся под руку предметом, и с порога гостевой комнаты увидел Доджера. Нет, он решительно перестал понимать поведение свой собаки.

Пес застыл в стойке у двери стенного шкафа. Это означало, что Лаки спряталась в шкафу, но почему Доджер не лает? Условным сигналом был лай, а не скулеж! Или он почуял опасность и таким образом предостерегает хозяина?

Он жестом приказал Доджеру отойти от шкафа, и пес затрусил к двери. Грег прикинул, что подготовка, полученная в спасательной команде, обеспечит ему победу над женщиной, пусть и вооруженной огромным ножом. Но на всякий случай он прижался спиной к стене и лишь тогда рванул дверную ручку. Дверца распахнулась. Грег ждал, напрягшись всем телом. По голой спине между лопатками сбегал пот. Но никакого движения не последовало, и он осторожно заглянул внутрь.

Луч луны осветил ноги Лаки, ногти, покрытые кричащим лаком. Грег отшатнулся, но в следующее мгновение сообразил, что, судя по положению ног, она вряд ли собирается полоснуть его ножом.

Лаки спала в шкафу, свернувшись калачиком и подложив под голову подушку с кровати! Зловещее лезвие ножа отражало лунный свет. На ее щеках остались следы слез, ресницы были влажными.

Только сейчас до Грега дошло, что разбудивший его плач был не детским: это плакала Лаки. Он вспомнил рассказы зевак о том, что в тюрьме Лаки спала под койкой. Значит, спряталась она не для того, чтобы неожиданно наброситься на него, а чтобы уснуть! Вот и подушку притащила с собой...

Но чего она так боится? Как ни противно ему было соглашаться с братом, от правды не уйти: Лаки знала больше, чем хотела признать. Иначе зачем было брать с собой в шкаф нож?