— Лилит, — прошептал он мне на ухо, но я проигнорировала его, хотя мне хотелось повернуться и притянуть его к себе. — Лилит.

И, услышав своё нашептанное имя, я ещё глубже погрузился в сон без сновидений.

КОГДА Я ПРОСНУЛАСЬ, сквозь тусклые занавески пробивался слабый свет, и я слышала шум машин снаружи. Их было слишком мало, чтобы назвать это движением, но приглушённые звуки безошибочно принадлежали двигателям. Я всё ещё была в Тёмном Городе. Я всё ещё была Рейчел.

Это были лишь мои безумные мечты. Он поцеловал меня. Я всё ещё чувствовала жар и давление его рта, ощущала его вкус. Мне казалось, что я каким-то образом приняла часть его внутрь себя, и не было никакого способа избавиться от него.

Эта ночь, его слова, были неразберихой в моей голове. Испытание, сказал он? В его резкий поцелуй было не больше смысла, чем в его словах — он ненавидел меня, он хотел моей смерти. Почему, во имя всего святого, он поцеловал меня?

А потом я вспомнила ощущение его твёрдой эрекции, крепко прижавшейся к моему животу. Я понимала, что должен быть какой-то другой смысл. Возможно, он просто нуждался в сексе и реагировал на единственную женщину в доме. Возможно, он сумел убедить себя, что я была своего рода сексуальной богиней, хотя это потребовало бы немалого напряжения его воображения. Я помнила его длинные пальцы на моей груди. Сексуальная богиня не носила бы 34B.

Я видела её во сне. Мне снилась богиня демонов, которая внушала людям страх и ненависть среди мужчин. Я узнала её в своих снах, потерянную женщину силы и гнева, мать и любовницу, богиню и... а была ли она шлюхой? Или это просто часть той лжи, которую рассказывают мужчины?

Ложь, в которую верил Азазель. Но опять же, он был мужчиной, не так ли? Несмотря на всё это, он сказал, что не является человеком. У него был член, и тот твердел. Он был мужчиной, со всеми человеческими слабостями и ложью.

Теперь сон растаял, как туман в ярком солнечном свете, сгорел, и я не могла его возвратить. Судя по всему, был конец второй половины дня, и комната была полна сумрака. Я села и включила прикроватную лампу, но тени и мрак остались, несмотря на яркий свет. Я опустила взгляд на своё тело, просто чтобы убедиться, что я всё ещё была в живом цвете и замерла. На мне была совершенно белая викторианская ночная рубашка, сплошь в кружевах и оборках, застегнутую на все пуговицы до самого горла. Эти руки не были сном, и я поспешно отодвинулась к изголовью и обхватила себя руками в защитном жесте, как будто запоздало могла удержать его руки подальше от себя.

Азазель заходил в эту комнату, снял с меня одежду, одел меня в эту нелепую вещицу и уложил в постель. Я ни на секунду не допускала мысли, что кто-то ещё пришёл сюда, чтобы оказать эти услуги. Ему было глубоко плевать, что раздевать меня будет унизительно. С другой стороны, какое ему дело до того, сплю я на полу или в постели? Он был бы счастливее, если бы бросил меня в темницу.

Он верил, что я Лилит. И ещё он сказал, что Белох отослал нас назад, чтобы Азазель смог доказать, что может сопротивляться мне, а потом сказал, что я неотразима. Очевидно, это была неправда. Он поцеловал меня, поцеловал так глубоко, как никогда прежде, а потом оттолкнул, даже когда телом прижимался к моему. Он мог бы легко заполучить меня. Пусть даже я и считала, что секс не доставляет женщинам удовольствия, я бы разделась и легла под него без единого слова протеста.

Но он не хотел меня. Вопреки твердому члену у моего живота, несмотря на голод его рта, он не хотел меня. Вот тебе и неотразимая сирена.

А потом, когда он раздел меня, я уже спала, но я почти видела его уверенные, умелые руки, снимавшие с меня одежду. Его холодный, оценивающий взгляд, когда он смотрел на моё обнажённое тело. А потом он прикрыл его от подбородка до кончиков пальцев ног этой обволакивающей ночной рубашкой.

Я не представляла для него никакой угрозы. Разве он уже не доказал это? Что он может поцеловать меня и уйти, что он может раздеть меня и снова накрыть с такой же заботой, как евнух? Но он не был евнухом.

Мы уже должны были покончить с этим. Независимо от того, верил ли он всё ещё, что я Лилит, он знал, что на него не действует моя так называемая соблазнительная сила. Он посмотрел на меня и увидел обычную Рейчел, если не считать огненно-рыжих волос. Он посмотрел на меня и отвернулся.

Я соскользнула с высокой кровати и принялась искать свою одежду. Её там не было — просто куча серо-коричневых джинсов и футболок, как обычно. Я не хотела одеваться как призраки Тёмного Города. Я не хотела превращаться в них.

Но я не могла разгуливать в викторианской ночной рубашке, и нагота была не в моём вкусе. Я потянулась за одеждой в огромном гардеробе, за нижним бельём моего размера, за идеально сидящими джинсами. И увидела, к моему облегчению, что как только они оказались на моём теле, цвет медленно впитался в них. Одежда впитала цвет, как бумажное полотенце, положенное рядом с краской — джинсы были песочного цвета индиго, футболка тёмно-розового цвета, который, как ни странно, не сочетался с моими волосами. Я оттянула вырез и посмотрела вниз на бюстгальтер. Бледно-лиловый, с нежным кружевом. Окей.

Я направилась к двери. Похоже, у меня не было выбора. Я умирала с голоду, и ничего не добилась тем, что отсиживалась в этой комнате. Я вышла из комнаты, оставив за собой безопасность.

Он ждал меня в соседней комнате, как будто знал, что я вот-вот выйду. Я почувствовала, как краска приливает к моему лицу, вспомнив тот обжигающий поцелуй между нами. Но потом он оттолкнул меня от себя, выдержав все испытания, которые сам же себе и назначил, и я должна была спокойно встретить его взгляд, без тени смущения.

Я расправила плечи, ожидая, что он что-нибудь скажет. Он смотрел на меня из-под опущенных век, и я не могла прочитать его реакцию. А потом он заговорил:

— Идём.

Я заскрежетала зубами.

— Куда же?

— Ты очень долго спала. Ты, наверное, проголодалась. Я собираюсь покормить тебя.

— Ты отведёшь меня обратно к Белоху? — я постаралась, чтобы в моём голосе не прозвучала надежда.

Угождать мне было последним делом в его повестке дня.

Он покачал головой.

— Время ещё не пришло. В столовой есть еда.

— И где же находится эта столовая? О, я знаю. "Идём", — передразнила я его. — Веди. Я буду терпеть тебя ради еды.

— У тебя нет особого выбора, демон.

— Не называй меня так! — огрызнулась я.

— И как по твоему мне тебя называть? Выдуманным именем для вымышленного человека?

Я даже не стала спорить.

— Да. Меня зовут Рейчел.

Я протиснулась мимо него, всё что угодно, лишь бы удержать его от этого единственного замогильного слова, которое сводило меня с ума.

— Вторая дверь налево.

Я остановилась, не смея надеяться.

— Ты не пойдёшь со мной?

— Думаю, ты сможешь поесть и без моей помощи.

— А потом мы пойдём к Белоху?

Он запнулся, и у меня возникла странная мысль, что есть что-то ужасное, о чём он не хочет мне говорить. Но он был моим врагом. Почти всё, что он мне говорил, было уродливо.

— Пока ещё ничего не доказано.

— Да брось ты! Я думаю, это более чем очевидно, что ты находишь меня сугубо отразимой, как и большинство мужчин. И к твоему сведению, я вполне могу обойтись и без них, и без секса, и буду довольна счастлива. Так что ты выбрал не ту девушку в части своего сексуального демона.

Он, конечно, не стал возражать, чтобы польстить. Он просто отвернулся, и я смотрела ему вслед, испытывая странное чувство опустошенности. Это было нелогично и не имело никакого отношения к реальной ситуации. Я хотела, чтобы он ушёл.

Еда в столовой была в изобилии, но коричневой и ужасной на вид, однако мне удалось использовать своё обоняние и выбрать то, что я хотела. Мне стало интересно, действительно ли в этом доме есть кухня, или кто-то из провизоров принёс всю эту еду. Если уж на то пошло, были ли мы одни в доме? Я не слышала ни шагов, ни голосов. Если только мы с Азазелем были в резиденции, то тут много еды, которая пропадет.

Это не моя проблема. Я ела медленно, зная, что как только закончу, мне снова придётся столкнуться с Азазелем. Когда, наконец, я больше не могла есть, я оттолкнулась от стола и пошла искать Азазеля.

Его нигде не было видно. Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы обыскать этот дом — он был большим и беспорядочным, с гостиными и кабинетами, библиотекой, столовой и залом для завтраков, а наверху расположилось полдюжины больших спален, включая мою собственную. Насколько я могла судить, Азазель не ступал ни в одну из них.

"Отлично", — подумала я, направляясь к входной двери. На улице была вторая половина дня, и будь я проклята, если буду сидеть и ждать его.

Входная дверь оказалась заперта. Я дергала её, била по ней, но ничего не помогало. Разъярённая, я направилась к одному из высоких окон, но они тоже были заперты. На мгновение мне захотелось швырнуть стул в стекло и сбежать оттуда, но у меня не хватило духу. Посижу и подожду, а когда он вернётся, я разорву его на части.

Если он вернётся. Может быть, он надолго исчез. В столовой было слишком много еды — возможно, её хватит на несколько дней. Может быть, он вообще не вернётся, и я медленно умру от голода. Нет, я брошу стул в окно, прежде чем это произойдёт. При условии, что стекло не было каким-то пуленепробиваемым композитом, который сможет противостоять тому, что по нему будет бить разъярённая женщина.

Я направилась обратно в библиотеку. Стены представляли собой книжные шкафы от пола до потолка, заполненные бесцветными текстами всех форм и размеров. Я подошла ближе и начала читать названия книг. Может быть, мне удастся найти какой-нибудь детектив, который не даст мне заскучать. Хотя всё выглядело так, как будто здесь не было ничего из нынешнего века и очень мало из прошлого.

На самом видно месте стояла книга: Ангелы и демоны. Я схватила её, надеясь увидеть Дэна Брауна. Но это оказался тяжёлый, древний и толстый том с гравированной обложкой. Я чуть было не запихнула книгу обратно на полку, но потом передумала. Может быть, я смогу узнать немного больше о Лилит.