Старец повернул многомудрое лицо в мою сторону и устало вымолвил на прекрасном русском:

– Согласно статье девятьсот одиннадцатой Судебного Устава планеты Нерон я, Фридрих Цеммервальд-Циник, старший судья округа Блюхер, государственный служащий категории одиннадцать-А, объявляю об открытии слушаний по подозрению Кентавруса Пепеджаклуса в покушении на Агнету Коценбоген, она же Генриетта Табу. Слушания будут проводиться на русском языке…

Я восхитился! Так прекрасно говорить по-русски (и, видимо, не только по-русски!) мог только сущий полиглот. Конечно, технологии лингвистического подкоркового копирования облегчили изучение иностранных языков. Но все же знать в совершенстве язык другого народа – всегда маленький подвиг.

– Благодарю вас, ваша честь, – подскочил я со стула с поклоном.

– Я стараюсь вовсе не для того, чтобы снискать вашу благодарность, – промолвил судья равнодушно, – а просто потому, что такова норма закона. Теперь перейдем к делу. Что у нас там есть в отношении задержанного?

Один из мужчин в синем мундире с золотым погоном на плече поднялся и стал довольно живописно рассказывать о том, как я был задержан при попытке нападения на Агнету Коценбоген. В качестве зримого подтверждения моих злых умыслов была продемонстрирована видеозапись мимолетного конфликта, в ходе которого девица оказалась на полу. Чтобы посмотреть представленный прокуратурой материал, секретарь поставил перед судьей небольшой полупрозрачный планшетный монитор.

Поглядев запись, Цеммервальд-Циник поинтересовался:

– Кого и в чем это должно убедить?

Прокурор принялся доказывать, что я весьма подозрителен в силу хотя бы того, что пытался выдать себя за слепого – ведь именно так действует непойманный серийный убийца по кличке «Кочегар».

Судья, внимательно его выслушавший, спросил:

– Вам известны материалы расследования? «Кочегар» не говорит по-русски. Достоверно известно.

Этот человек начинал мне нравиться!

Прокурор принялся рассуждать в том духе, что преступник мог за несколько последних месяцев выучить русский язык именно для того, чтобы запутать следствие.

Судья выслушал с печатью мрачного неудовольствия на лице и обратился ко мне:

– Что можете сказать по сути происшедшего?

Я поднялся и заговорил о полицейской провокации. О том, что проститутка, якобы пострадавшая от моих действий, просто-напросто разыграла сцену, руководствуясь полученным указанием. Затем о том, что меня допрашивали сотрудники спецслужбы Земной Цивилизационной Лиги, которые ставили перед собою цель завербовать меня для работы против правительства родной мне планеты Ксанка. Потрясая кулаками и брызгая слюной, я орал:

– Если вы меня посадите в свою тюрьму, жители моей Родины узнают, что дружественный нам Нерон на самом деле недружественен! Его полиция помогает «цивилизаторам» плести заговоры против правительств тех планет, которые отказываются примкнуть к Цивилизационной Лиге! Особенно возмутительно то, что власти Нерона, который сам немало пострадал от псевдо-цивилизованных демократов, не контролируют должным образом свои правоохранительные органы! Жители Ксанки откажутся от полетов к вам, в это гнездо провокации! Вы не продадите нам более ни одного сельскохозяйственного робота – сами будете пахать свои радиоактивные пустыни! У нас аграрная планета, но мы найдем, где купить продукцию машиностроения и робототехники…

Вот так вот я и орал. Эмоционально и, полагаю, убедительно. Во всяком случае, у судьи пробудился определенный интерес. Он поманил к себе прокурора:

– Вольфганг Пиндолис, подойдите ко мне!

Они о чем-то заговорили шепотом. До меня долетали только обрывки фраз: «С каких это пор у нас работают цивилизаторы?», «Где этот умник из СС?», «Не слишком ли вы увлекаетесь обвинениями?». Судья явно пенял прокурору, а тот отделывался лишь односложными ответами.

В конце концов, он прекратил шепот и сказал прокурору в полный голос:

– Обеспечьте мне явку этого штандартенфюрера СС, как-его-там… Гибельхакера… Я имею кое-что ему сказать. С некоторых пор наша полиция слишком часто стала грешить формализмом, а вся ее оперативная работа сводится к банальной провокации. Пора положить конец, не находите, господин прокурор?

Обладатель одного золотого погона вернулся на свое место у стены и кратко ответил:

– Полностью разделяю это мнение, ваша честь!

– Вы хотели получить ордер на арест Пепеджаклуса…

– Так точно, ваша честь.

– Ордер вы не получите. По крайней мере, сейчас и у меня. Заставьте полицию нормально работать. Вы мне притаскиваете на аркане уже семнадцатого подозреваемого! Может, пора перестать рассаживать по барам подставных проституток, а попробовать что-то другое?

Прокурор смиренно потупился. Судья продолжил:

– Направления на экспертизы вы также не получите. Хватит морочить мне голову! Все эти экспертизы – напрасная трата казенных денег, времени и сил!

Я не сдержался:

– Спасибо, господин судья! Есть все же правда на свете!

– Что касается вас, господин Пепеджаклус… не надо больше изображать слепого. Изображайте кого хотите – педика, имбецила, золотушного. Плюйте в потолок, гадьте на газоны, выкрикивайте здравицы президенту… Любые глупости! Но только не изображайте слепого! Вам все ясно?

– Так точно, ваша честь!

– Вы свободны, господин Пепеджаклус. Валите с Нерона! Да поскорее!

– То есть, ваша честь, я могу вот так встать и уйти? – уточнил я у судьи на всякий случай.

– Можете лечь и уползти. Можете двигаться перебежками от угла к углу. Правосудие Нерона не имеет к вам более вопросов и не задерживает вас… Все! Судебное заседание объявляю закрытым. Суд умывает руки!

Он погрузил обе ладони в пластиковый тазик и сполоснул их.

Я вышел в коридор. Никто не сделал попытки меня остановить. Честно скажу, я испытал редкостное облегчение. Пройдя пару поворотов, я очутился перед знакомой уже дверью в полицейский участок космопорта. Позвонил.

Дверь тут же открылась. На пороге стоял штандартенфюрер СС Отто Гибельхакер:

– Заходите, Пепеджаклус. Я как раз собирался идти вам наперерез…

– А я бы желал забрать оружие, которое у меня отняли при задержании.

– Оно уже уложено в электрокар, который повезет вас к кораблю. Полицейские на контроле пропуска в стартовую зону космопорта получили необходимые указания. Свои вещи вы найдете в целости и сохранности, не сомневайтесь. Желаете чашку кофе напоследок?

– Нет, благодарю. Обойдемся без утешительных призов.

– Тем не менее, господин Пепеджаклус, можно вас на пару минут… – штандартенфюрер сделал приглашающий жест.

Интересно, а если бы я сказал «нет»?

Мы прошли сквозь знакомый мне зал, уставленный разноформатными мониторами, к двери в комнату для допросов.

Гибельхакер опять сделал приглашающий жест.

– Вы желаете снова меня допросить? – спросил я.

– Нет-нет! Решение судьи – закон для полиции Нерона.

При всем моем искреннем недоверии к сотрудникам правоохранительных органов подавляющего большинства планет, Гибельхакеру все же я в тот момент поверил. И шагнул за дверь.

Там меня ждали четыре сотрудника полицейского спецназа. Они схватили за запястья и локти, не давая пошевелиться. Но более никаких действий не предприняли. Могли бы попинать ногами, вытереть мною пол – но нет, ничего такого они не сделали.

На стуле в комнате для допросов восседал тот самый астеник в черном плаще без знаков отличия…

Немая сцена продлилась несколько секунд. Затем мою шею обжег явственный укол. Я дернул головой и увидел, что инъекцию сделала напарница астеника, та самая сука в ботах.

Астеник заговорил с плохо скрываемым удовольствием:

– Несколько слов не для протокола, Сэмми. Интересно, что сейчас тебе вколола моя милая помощница? Так вот, ты только что получил три миллилитра физраствора, содержащего сто тысяч нанороботов. Каждый из них несет несколько молекул яда. Интересно узнать, какого? Циановый водород. Сейчас он капсулирован и абсолютно безвреден для твоего организма. В таком состоянии он будет оставаться ровно тридцать дней. Семьсот двадцать условно-земных часов. За этот срок тебе предстоит вернуть нам «торпиллер» и ту самую Наташу Тихомирову, местонахождение которой ты так опрометчиво решил скрыть.