Тот стоял бледный, потупив взор. Он совсем еще недавно перенес операцию и, очевидно, побаивался, что подведет товарищей, подведет весь пулеметный взвод. Занятия, стрельбы часто проходят ночью, после длительных и трудных маршей — хватит ли у нею сил?..
— Ничего, Ломаев, не горюй. Все будет хорошо. Вот увидите! — тихо говорит ему Марьин, и от его слов, от его ободряющей улыбки на душе молодого солдата делается покойней, взгляд его светлеет. И он отвечает так же тихо и взволнованно:
— Спасибо, товарищ сержант.
Теперь их можно было чаще видеть вдвоем — то в учебном классе, то в поле, на тренировке. Особенно трудно давалась Ломаеву стрельба из пулемета с помощью ночных приборов и осветительных ракет — да и вообще-то ведь это очень трудное дело! А вот сейчас Ломаев стреляет уже хорошо, а придет время — будет стрелять и отлично. Не ладилось у него и со строевой подготовкой, а поглядите сейчас — молодец молодцом шагает он в ротном строю. И все только потому, что вовремя заметили его слабости командир взвода, отделенный командир, солдаты-однополчане. Боевая нерушимая дружба — вот что прежде всего характеризует взвод сержанта Марьина.
Проходили дни, недели, месяцы. Слава о замечательных пулеметчиках росла, ширилась, она уже вышла за пределы дивизии. И вдруг в роту старшего лейтенанта Говорова пришла добрая весть: весь взвод сержанта Марьина награжден Грамотой ЦК ВЛКСМ, а сам Марьин за образцовое воспитание и обучение своих солдат получил денежное вознаграждение лично от командира полка.
— Как же вы этого добились? Расскажите подробнее. Ведь нелегко было?
— Нелегко. Это верно. — Марьин на минуту задумывается. — Вы приходите на наш слет. Может быть, я там смогу рассказать о наших делах подробнее. Между прочим, и у нас была одна большая неудача…
— А какая же?
— Да вот по гимнастике мы заняли первое место в батальоне. А по многоборью пол-очка не хватило, чтоб занять первое место в полку. Пришлось довольствоваться вторым… Скоро, впрочем, будет многоборье между взводами. Вот тогда постараемся взять свое!..
Передо мною он один, командир взвода. А мне почему-то хочется увидеть всех его подчиненных, этих славных пулеметчиков-таманцев. Они рисуются моему мысленному взору здоровыми, крепкими, с загорелыми лицами, обязательно белозубыми. И мне радостно, что у моей Отчизны есть такие славные солдаты. Мне хочется крепко-крепко пожать руку сержанта Марьина и от всего сердца сказать ему: «Спасибо, сержант!»
Что я в конце концов и делаю.
Стриженая круглая голова склонилась над книгой. Припухлые губы юноши шевелятся. Толстым пальцем он водит по строчкам — что-то читает по слогам. Рядом стоит сержант Михаил Мансуров, высокий, стройный, светловолосый, с большими голубыми глазами, с очень простым, открытым лицом. Ободряя молодого солдата, он говорит, положив руку на его плечо:
— Смелее, смелее, Панков! Как же это ты, дружище, грамотешке-то не научился, а?
— Так случилось уж, товарищ сержант…
— Знаю. Ну, беда поправимая. Вот возьми-ка почитай это. — И Мансуров подает солдату новую какую-то книгу с крупными буквами.
…Слушая Мансурова, не веришь, что этот вдумчивый, взвешивающий каждое свое слово, хорошо начитанный парень имеет всего четырехклассное образование, что свой нагрудный знак «Отличный стрелок» он получил уже в первый год службы в армии, что уже через полтора года он становится командиром отделения, и притом отличным командиром!
Так же как и сержант Марьин, Мансуров в свое время окончил ремесленное училище и стал столяром 4-го разряда. Очевидно, там, среди старых кадровых рабочих, он приобрел весьма ценное качество — любовь к труду, к непрерывному совершенствованию своего мастерства. О первых днях своей службы Мансуров говорит так:
— Не скрою, мне было завидно, когда на собраниях и вообще всюду в нашей роте называли имена отличников. Их ставили в пример всем. Думалось, а я-то что же, неужели не смогу?.. Был у нас в отделении сержант Горохов — отличник. И вообще очень отзывчивый человек. Вот к нему-то я и стал приглядываться, а потом набрался смелости и прямо попросил его помогать мне. Он, конечно, сразу же согласился. Ну и дело пошло! Целую зиму тренировался я владеть карабином, а потом и автоматом. Большую помощь оказывал мне и секретарь комсомольской организации сержант Звонков — парень грамотный, толковый и неутомимый. Через десять месяцев меня как отличника отпустили на побывку домой. А потом несколько раз фотографировали; мое фото не сходило с Доски отличников… Неудобно так говорить о себе — вроде как бы хвастаюсь… Вот вы спрашиваете, как я добился своих успехов. А секрета тут, вообще-то, говоря, никакого и нет. Главное — это дисциплинированность. Будешь исполнительным и внимательным — обязательно добьешься больших успехов… Ну, сейчас, правда, мне потруднее — не за себя одного отвечаю, а и за подчиненных. Много, к примеру сказать, пришлось нам потрудиться с Панковым — ни читать, ни писать не умел человек. А сейчас и читает, и пишет. Правда, не очень бойко, но все ж… Сейчас и он у нас выбивается в отличники. Прямо скажу, радостно служить, когда страна так заботится о тебе!
Танкист, пулеметчик, стрелок…
Великолепная доля — быть защитником социалистического Отечества. Надо гордиться этой долей и быть достойным ее.
