Девушка огляделась — надо же, прямо маленькая комнатка: дощатый пол, скамеечка у одной стенки и что-то вроде топчана у другой, низкий потолок — несмотря на небольшой рост, графиня не смогла выпрямиться — и окошко, совершенно заросшее снаружи и не пропускающее ни лучика света.

На топчане лежало одеяло, совсем ветхое, оно расползалось в руках, стоило девушке его поднять. Жаль, была идея накинуть одеяло на голову и проскочить обратно, ветка-то успокаиваться не собиралась и по-прежнему яростно хлестала без остановки. Прикрыться скамеечкой? Сомнительно, что с мебелью на голове у нее получится ловко и быстро выскользнуть в такое небольшое отверстие. Ну, вот зачем она сюда полезла? Ее же ветка предупредила, нет, захотелось, во что бы то ни стало попасть внутрь! Попала? Какая молодец! Теперь сиди и ломай голову, как выбраться обратно.

Конечно, Розетта уже вернулась и обед уже наверняка идет. Только бы Рози с перепугу не принялась ее искать. М-да, вряд ли служанка будет сидеть тихо, если Габи немедленно не вернется, Розетта ведь такая паникерша! Называется, «нам надо просто пересидеть, не привлекая к себе внимания»!

Габриэлла попробовала договориться с веткой при помощи Воздуха. Бесполезно — та гнулась и неизменно возвращалась на место. Сжечь ее Огнем? Но если загорится весь шалаш? Нет, так нельзя, забралась в чужое убежище, непрошенная, еще не хватало пожар устроить!

Может быть, если она будет сидеть тихо, ветка успокоится?

Время шло, день медленно клонился к завершению, в шалашике становилось все темнее и темнее, а ветка по-прежнему хлестала, не переставая.

Пару раз Габи набиралась храбрости и пыталась выскочить наружу, но получила два сильных удара по руке, которой прикрывала голову, и попытки провалились. К саднящему рубцу на попе добавились два рубца на руке.

Девушка присела на топчан, обняла пострадавшую руку и тихо заплакала.

— Ну, и что тут стряслось? — внезапно возле шалашика раздались шаги и голос, принадлежавшие отнюдь не малышу.

Габи сжалась и замерла.

Ветка перестала шевелиться и убралась с прохода.

— С ума сойти, — бормотал мужчина, освобождая окно от зарослей. — Столько лет, а здесь все по-прежнему, только заросло все, надо было стазис наложить.

Габриэлла прислушивалась, как он ходит вокруг шалаша, как хрустят ветки и забыла, как дышать: это что — тот самый малыш, которому принадлежит это убежище? Он же ничего не сделает с ней, когда обнаружит? А. может, он походит-походит снаружи и уйдет, а она потом выберется?

— Даже охранка еще работает, — раздалось бормотание у входа. — Кто же её потревожил? Заяц, какой-нибудь…

С этими словами мужчина протиснулся внутрь и оторопел, увидев сжавшуюся на топчане девушку с круглыми от страха глазами и пульсаром в руке.

— Вот это заяц! — негромко сказал он и чуть отодвинулся к выходу. — Не бойся меня, я не причиню тебе вреда. Ты как сюда попала?

— Увидела шалаш и пролезла, а потом ветка не пускала, — ответила Габи и всхлипнула.

— Тшш! Успокойся и убери пульсар, не ровен час, не удержишь, поджаримся вместе.

— Простите, забыла. Я испугалась, — девушка втянула Огонь в себя.

— Давно сидишь? — спросил мужчина. — Ты можешь сделать светляка, а то не видно ничего.

— Давно, наверное. Я перед обедом пошла погулять и случайно нашла шалаш. А светляк мне сейчас лучше не зажигать, я перенервничала, и он может получиться слишком большой, — ответила Габриэлла.

— Ясно, значит, когда я почувствовал первый же сигнал тревоги, это ты залезла. Большой светляк нам не нужен, пошли уже, взломщица, — мужчина протянул ей руку и помог выбраться наружу.

— Спасибо, — пробормотала графиня и потянула руку к себе.

— Стой-ка, — мужчина увидел красные рубцы и нахмурился. — Тебе хорошо досталось, придется зайти к целителям. Тебя как зовут?

— Лия, — ответила Габи, взяв окончание от своего второго имени. Правда, так ее звали в раннем детстве и то только кормилица, но к чему такие подробности случайному знакомому?

— Красивое имя. Просто Лия?

— Просто Лия.

— Странно, я чувствую в тебе сильный дар и Огонь, у тебя же точно пробужден Огонь! Простолюдинок с таким даром не бывает. Ты откуда здесь? С кем-то приехала на Отбор?

— А Вы себя не назовете? — спросила девушка.

— Ладис. Ты не ответишь на мои вопросы? Одета ты, как служанка, но Огонь? Кто ты?

— Просто Ладис? — выгнула бровь Габриэлла и выразительно окинула взглядом добротный сюртук. — А ты здесь что делаешь?

— Служу у одного аристократа, — ответил Ладис.

— Ну и я служу у одной аристократки, — улыбнулась Габи. — Спасибо, что выручил, мне надо бежать!

— Стой, а к целителям? Твоя рука?

— Ничего, само пройдет, — отмахнулась девушка. — Мне правда надо идти, иначе будет скандал.

— Лия, я сделаю допуск в охранке, и если ты захочешь побыть в одиночестве и покое, приходи в шалаш, он тебя пропустит и выпустит.

Девушка улыбнулась, махнула рукой и вбежала в Малый дворец.

Утро выдалось чудесное — солнечное, теплое, как и его настроение. Барон Фреджинальд Оренси пил первую чашку чая и любовался видом из окна: позолоченными верхушками деревьев, легким туманом, поднимающимся с поверхности пруда, веселым оживлением слуг. Хорошо! И сын ночью приехал, ему передали — просто именины сердца, все складывается, как нельзя лучше. Долго же он ждал этого дня, но чем дольше ожидание, тем слаще награда.

— Поль, сходи, посмотри, как там молодой хозяин, только не буди!

Слуга поклонился и отправился выполнять поручение.

Хороший слуга, единственный, кому барон полностью доверял. Поль с ним уже лет пятнадцать, много знает и умеет держать язык за зубами. Надо бы его вознаградить.

— Ваша Милость, — вернулся Поль. — Молодой хозяин изволит отдыхать. Камердинер сказал, что прибыл он уже ближе к утру, даже не купался, сразу лег в кровать, настолько устал.

— Хорошо, надеюсь, всем ясно, что не стоит беспокоить его? Пусть хорошенько выспится, ночь у него впереди бессонная, — барон довольно хихикнул.

— Разумеется, Ваша Милость!

— Ну и чудесно. Поль, давно хотел спросить — ты же на служанку Ее Светлости засматриваешься? Нравится она тебе?

— Право, мне неловко, — растерялся слуга. — Да, Рози мне нравится.

— Я вот что думаю, да не красней ты, как девица, право! Для мужчины нормально желать женщину! Ты эту служанку как хочешь — как любовницу или жениться?

— Ваша Милость! Мне сорок, Розетте едва двадцать, она за меня никогда не пойдет.

— А кто ее спрашивать будет? — удивился барон. — Она сиротка, ни отца, ни матери, вчера графиня ее выгнала из замка, так что девушка сейчас в горе и расстройстве. Узнай, где она и сходи к ней, пожалей, подари ленту, что ли, какую, она от радости да из благодарности на все сразу и согласится. Хочешь — женись, не хочешь — так пользуйся. В горничные и служанки я ее не возьму, не хочу, чтобы племянница нервничала, а вот на кухню или в прачки — со всем удовольствием.

— Ваша Милость, Вы разрешаете мне жениться?

— Да, если ты хочешь этого.

— Благодарю!

— Ну, ну, полно! Ты хороший слуга, я доволен, заслужил награду. Все-таки, жениться думаешь? А по мне, зачем себя ограничивать одним… мм… пирожным, растягивая его на много лет, если можно каждый день кушать свежее? Ведь с каждым прожитым днем пирожное будет становиться все более черствым и непривлекательным.

— Я женюсь, — твердо ответил Поль. — Рози хорошая девушка, без брака она никогда не согласится, да и мне семью хочется настоящую. Ребенка.

— Смотри, как знаешь, я даю разрешение, а дальше действуй сам. Можешь сегодня быть свободен, иди, устраивай личную жизнь, — барон довольно прихрюкнул, представляя кое-какие живописные картинки. — Завтра утром жду.

Поль поклонился и ушел.

Барон потянулся, отхлебнул из чашки и предался размышлениям.

Ответ на приглашение к Отбору сегодня написать или дождаться завтрашнего дня, когда сын объездит графиню, чтоб уж точно наверняка? Впрочем, днем раньше, днем позже — разница небольшая, девушка уже никуда не денется. Решено, он напишет сейчас!