Старик. Как он говорил? -- переход по зебре. Помнишь, когдаты маленькая была, у нас собаку убило, Франтика? Выбежал наулицу меня встречать -- и под грузовик. У меня аж захолонуло.

Злата. Помню.

Старик. Я, конечно, врач, но каждая смерть, хоть и собачья... Однако, грузовик проехал, Франтик вскочил. Даже залаял.

Злата. Я все помню, папочка.

Старик. У меня отлегло от сердца. Пронесло, думаю.

Злата. Все: про нашу с тобою жизнь.

Старик. А не успел подойти -- он уже мертвый.

Злата. Только что-то ты заговорил чересчур мрачно.

Старик. Я его вон там похоронил, под большим кедром.

Злата. Неужто мы с тобою Андрюшу не выходим?

Старик. Если сумеет успокоиться.

Злата. Успокоиться?

ШарлоттаКарловна. Выходим, ЗлатаНиколаевна. Ради Николая Антоновичавыходим! Недельки две-три полежат...

Голос Златинамужа. Какой мне взять чемодан, Злата?

Злата. Видишь, Лотта: пережил. Будет выяснять отношения.

Старик. Ты и впрямь жестокас ним слишком.

Злата. В самую меру, папочка.

Голос Златинамужа. Злата, ты слышала?

Злата. Иду. А то разбудит Андрея.

ШарлоттаКарловна. Сказали б им, а, ЗлатаНиколаевна!

Злата. Хотя виноват он разве что в том, что женился намне. (Уходит.)

ШарлоттаКарловна. Сказали б!

Старик. С кем ты живешь, Лотта?

ШарлоттаКарловна. С кем мне еще жить? Одна.

Старик. А сестры? Еще какая-то, кажется, былародня. Родители умерли?

ШарлоттаКарловна. Родители? Кого хватились! А прочие все давно поразъехались. Чего им тут делать, в Сибири в этой?!

Старик. Народину?

ШарлоттаКарловна. Народину нас не пускают. Родину заняли. Мы в семьдесят третьем ездили с Милей, с сестренкою, в нашу деревню. НаВолгу. Сейчас там одни русские живут дахохлы. Развал, запустение. Понятно: ведь начужое пришли.

Старик. Начужое.

ШарлоттаКарловна. А старший племянник, Рихард, -- ему в позапрошлом году удалось в Германию выехать.

Старик. В западную?

ШарлоттаКарловна. Ну, в феерге. Только какая это сейчас нам родина? Он и языка-то почти не знает. Молодые, они язык учить не хотят, все по-русски. Письмо недавно прислал.

Старик. Тоскует?

ШарлоттаКарловна. Продукты, пишет, дорогие. А с жильем хорошо. Вот. А остальные -- кто где. Миля в Симферополе, Сусаннав Алма-Ате, в техникуме учится.

Старик. Миля, значит, тоже начужое пришла?

ШарлоттаКарловна. Как начужое?

Старик. Там раньше татаре жили.

ШарлоттаКарловна. Выходит, начужое.

Старик. Вот и все мы так, кажется.

ШарлоттаКарловна. Вы простите меня, Николай Антонович, что я навас давечанакричала.

Старик. Ерунда, Лотта. Пустяки. Не стоит и вспоминать. А ты, значит, осталась.

ШарлоттаКарловна. Ну! Я -- как вы.

Старик. В таком случае, вот что, Лотта: Златане сегодня-завтрауедет в Красноярск, у нее сессия. Так что перебирайся ко мне. Ты одна. Я один. Будешь хозяйкой.

ШарлоттаКарловна. Ой, Николай Антонович!

Старик. Что ой?

ШарлоттаКарловна. Ничего... только...

Старик. Я понимаю: ты предпочлабы, чтобы я сказал тебе это лет... тридцать назад.

ШарлоттаКарловна. Мне и мысли такие не приходили. Кто вы и кто я!

Старик. Но тут уж ничего не поделаешь.

ШарлоттаКарловна. Ой, Николай Антонович! Дазачем я нужна-то вам, старая!?

Старик. Раньше не получилось.

ШарлоттаКарловна. У меня после вас и не было никого. Я... я завами ходить буду... я... я...

Старик. Не надо замной ходить, Лотта. Ходить я бы тебя не позвал.

В темноте, незамеченная, появляется Злата

Я еще держусь!

ШарлоттаКарловна. Држитесь, Николай Антонович.

Старик. Держусь, а?

ШарлоттаКарловна. Еще как держитесь!

Старик. Ведь было же между нами что-то, а? Не от нас с тобою -- от Бога. Ты помнишь, Лота? Ты помнишь?!

ШарлоттаКарловна(кокетливо). Как вам такое вспоминать не совестно, Николай Антонович!

Старик. Сколько ж ее осталось, нашей жизни?

Злата(тихо). Ромео.

Старик. Восемьдесят лет -- разве возраст? Правда, Лотта?

Еле слышный звон будильникаиз глубины дома.

Злата. Ч-черт! Будильник! (Убегает.)

Китаврасов (просыпаясь). Что, пора?

Старик. Лежи, лежи, Андрюшенька.

Китаврасов. Который час?

Старик. Тебе нельзя двигаться.

Китаврасов. Я не проспал?

Злата(появляясь). Я про него и забыласовсем.

Китаврасов. Который час?

Злата. Зазвонил!

Китаврасов. Который час, я спрашиваю!

Злата. Как ты его услышать-то умудрился?!

Китаврасов. Может мне кто-нибудь ответить?!

ШарлоттаКарловна. Без четверти шесть, Андрей Николаевич. Утро уже.

Китаврасов. Мне нельзя опоздать наавтобус.

Старик. Ты с умасошел.

ШарлоттаКарловна. Только светает зимой поздно.

Китаврасов. Я должен завтраутром вылететь в Вену.

Старик. Это невозможно, Андрюшенька.

Китаврасов. У меня нет вариантов.

Злата. Варианты есть всегда.

Китаврасов. Иначе они не выпустят меня вовсе.

Злата. Тебе в туалет нельзя вставать!

Китаврасов. Они мне сказали.

ШарлоттаКарловна. У вас инфаркт, Андрей Николаевич.

Китаврасов. Иначе я попаду в лагерь, в ссылку, к черту нарога!

Злата. В туалет -- не то что наавтобус!

Китаврасов. Заграницу уверенного земледелия.

Старик. Ты помнишь, что с тобой было?

Китаврасов. Подохну наэтих... просторах.

Злата. Предпочитаешь подохнуть надороге к автобусу?

ШарлоттаКарловна. Полежать надо.

Китаврасов. Предпочитаю. Представь себе! И не хорони меня прежде времени! Я еще ничего. Я крепкий. Я держусь!

Злата. Господи! И этот -- держится!

Китаврасов. Во мне силы больше, чем может показаться напервый взгляд! Как-нибудь вытерплю! А наЗападе, славаБогу, медицинапокане бесплатная.

Старик. Не доберешься ты до Запада, Андрюша.

Китаврасов. Заштопают. Вылечат. Как новенький буду!

Старик. Тебе хоть неделю надо перележать!

Китаврасов. Доберусь, папа.

Старик. Папа?

Китаврасов. Я доберусь. Все болезни, в конечном счете, от недостатки воли.

Злата. Оптимист.

Китаврасов. От духовной вялости.

Старик. Папа?

Китаврасов. Знаешь, у Солженицынатридцать лет назад обнаружили неизлечимый рак, больше годажизни никак не давали.

Старик. Ты полагаешь, мне достанет сил позволить тебе умереть насвоих глазах?

Китаврасов. Я не умру!

Старик. С собственного попустительства?

Злата. Хромыху же позволил.

Старик. Там я просто не мог помочь! И это не одно и то же, Злата!

Злата. Все одно и то же, папочка.

Старик. Значит, и ты с ним заодно?

Злата. Все насвете одно и то же!

Старик. Значит, и ты считаешь, что ему можно ехать?

Злата. Наверное, нельзя, а, кажется, папочка, надо.

Старик. Кому надо?

Злата. Даи кто мы ему? Вчерашние знакомые.

Китаврасов. Зачем ты так, Злата!

Злата. У нас просто не получится запретить. Если мы попытаемся удержать его насильно, скрутить, как в психушке, он, сопротивляясь, скорее умрет.

Старик. Что ты несешь, Злата!

Злата. Ну скажи, Андрюшенька, признайся честно!

Старик. Что ты несешь!

Злата. Ты сопротивлялся бы, зная, что это для тебя смертельно?

Китаврасов. Который час, ШарлоттаКарловна?

ШарлоттаКарловна. А может, Андрей Николаевич, все же не надо, а?

Китаврасов. Который час?!!

ШарлоттаКарловна. Без семи шесть.

Злата. Кто ж мы с тобою такие, а, папочка? Мы в ноги должны валиться ему, грудью от смерти закрывать! А мы: поедет, не поедет. Будет сопротивляться, не будет сопротивляться...

Китаврасов. Где мои джинсы?

Злата. Что это у нас с тобою: тоже некроз? Частичное омертвение сердец?

Китаврасов. Где мои джинсы?

Злата. Или уже полное?

Китаврасов. Кудавы дели мои джинсы?!