Пройдя с километр, он увидел трамвайную линию. Через несколько минут, удобно устроившись в трамвае, он ехал к центру города. Он сошел на главной площади и вошел в скромное кафе. Усевшись у окна, заказал чашку кофе, 100 граммов хлеба и немного джема, оторвав при этом четыре августовских хлебных талона (на 25 граммов каждый) с таким видом, точно проделывал это в течение всей своей жизни. Зевая после напряженной ночи, с выражением полного безразличия на лице, небритый и нелепо одетый, он выглядел как раз так, как было нужно.

Мозг работал лихорадочно, словно он сдавал экзамен в университете. Но как ни трудны были экзамены, все же на них задачи были куда проще.

Посмотрев расписание поездов, которое ему дали в отделе, Мишель решил, что, если поторопиться, можно успеть на поезд 7.53. Оплатив счет, он вышел на залитую солнцем площадь. Пройдя немного вдоль трамвайной линии, которая вела с площади, увидел сине-белый знак с надписью: «К вокзалу». Вскоре он был там.

Сообразуясь со своим нарядом, он купил билет в третий класс и в ожидании экспресса, усевшись на скамейку, на солнце, стал читать газету. На станции было полно народу, и на комфорт в поезде рассчитывать не приходилось. Он не ошибся. Зажатый между двумя толстыми жандармами в проходе, он простоял до самого Марселя.

Жандармы завязали с ним разговор, а он угостил их французскими сигаретками, изготовленными в Лондоне. Его утомленный вид быстро возымел свое действие: жандармы нашли, что он довольно скучный спутник.

Из Марселя тот же самый поезд после двадцатиминутной стоянки шел в Канн. Времени было достаточно, и Мишель, перекусив в буфете, отыскал себе место в поезде.

Ярко светило полуденное солнце, и перед Мишелем во всей своей красе раскинулся Лазурный Берег, такой же, как прежде. Легкий ветерок доносил через открытое окно тот же аромат сосен и запахи теплой земли. Страдания и голод, которые принесла война жителям этого райского уголка, не коснулись природы. Она щедро дарила свои прелести, словно пыталась заранее вознаградить Мишеля за тяжелые испытания, которые ему предстояли. Мишель давным-давно решил, что. лучше жить и умереть в бедности там, где мимозу считают сорняком, чем разъезжать всю жизнь в роскошном «роллс-ройсе» по грязным мостовым хмурого северного города.

В районе Касси колея уходила от побережья, но все же то тут, то там проглядывала синева Средиземного моря, пока ее окончательно не заслонил сплошной лесной массив. У Сен-Рафаэля снова открылся великолепный вид на море. Дальше дорога шла по самому побережью. Замелькали укромные песчаные бухточки, желтые скалы, низкорослые сосны — все это на фоне спокойной морской глади, которая на горизонте, подернутом легкой дымкой, незаметно сливалась с лазурью неба.

Поезд замедлил ход у тоннеля перед Канном, и Мишель приготовился к выходу.

Смешавшись с толпой, он пошел подземным ходом. Мишель заметил, что движение толпы сильно застопорилось у ворот, и тут же сообразил, в чем дело: французские жандармы в мундирах цвета хаки проверяли документы у всех выходящих. Эта неожиданная проверка сейчас покажет, хорошо ли фабрикуют документы во французском отделе.

Он вспомнил, как перепугался в Лионе, когда там при проверке документов схватили человека, который шел впереди него. Тогда был холодный непогожий январь. Сейчас же, в яркий солнечный день, это казалось нелепостью. Толпа роптала, и Мишель счел за благо тоже подать голос. Недовольство пассажиров действовало на жандармов — они торопились. Людей было много, а жандармов всего двое, и, кроме тою, им, французам, было неприятно работать на немцев. Вскоре они уже ограничивались тем, что бросали на документы поверхностные взгляды, стремясь побыстрее покончить с этим неприятным делом и убраться подальше от своих оскорбленных соотечественников.

Мишель, когда подошла его очередь, сделал презрительную мину и подал удостоверение личности, даже не раскрыв его. Жандарм вынужден был сам раскрыть книжечку, но и эта ничтожная задержка вызвала раздражение нетерпеливой толпы. Очевидно, просто из желания хоть Как-то ответить на дерзость жандарм сделал вид, что внимательно рассматривает документ, но через пару секунд молча вернул его. И Мишель возомнил, что документы лондонского изготовления не вызовут подозрений даже у самых бдительных стражей.

Он подошел к первому свободному «велосипеду-такси» — единственному там виду транспорта — и, усевшись, назвал адрес на рут де Фрежюс. По дороге он обозревал окрестности Канна, с удовольствием вдыхая благоухающий воздух.

Был конец августа 1942 года.

У калитки виллы, где жил Антоний, Мишель столкнулся с Пьеро. Тот направлялся в город. Поздоровались довольно сухо, словно виделись ежедневно, и вместе пошли к дому. Антоний стоял на веранде, и Пьеро представил ему Мишеля. Гостя провели в предназначенную для него комнату. Он распаковал свое скромное имущество, а затем помылся в ванне.

Пьеро, который жаждал попасть на первую же фелюгу, торопливо вводил Мишеля в курс дела:

— Лоран сейчас в Ницце. Карте послал ему с кем-то передачу, приказав выяснить, когда и каким поездом полиция будет перевозить его в Лион. На поезд посадят людей, которые постараются освободить Лорана. Завтра мы зайдем к Карте.

Жюльен придет сегодня обедать. Он до смерти обрадовался, когда узнал, что будет работать с вами. Боюсь, ему не очень нравятся здешние порядки. А как убедить Карте, что нашим радистам не следовало бы целыми днями просиживать за ключом, передавая длинные отчеты?

Помощник Лорана объезжает район. Он свяжется с вами через Карте, когда вернется.

По моему настоянию между Арлем, Марселем и Канном стал курсировать связник. Занимается этим делом Жизель. Вы встретитесь с ней в среду в кафе «Де Аллэ». Вас описали так: брюнет среднего роста, в очках, с неприкуренной сигаретой во рту. Она подойдет к вашему столику и попросит разрешения взглянуть на столбец последних продуктовых постановлений в газете, которая будет у вас в руках. Когда она передаст информацию из Арля и Марселя, назначьте ей любое место встречи на следующую среду. Если она не найдет вас там, то будет считать, что случилось нечто серьезное, и в назначенное время придет туда же в следующую среду, а после заглянет в кафе «Де Аллэ». Жизель около тридцати пяти лет, низкого роста, незаметная, с седеющими черными волосами.

У Антония в сейфе около трех миллионов франков. Он даст вам ключ. Когда эти деньги и те, что вы, очевидно, захватили с собой, кончатся, пришлют еще.

Люди Карте подыскали места, куда можно сбрасывать с самолетов грузы для диверсий на железных дорогах. Вам, остается лишь переслать координаты нашим кодом. Когда через Жюльена вы получите сообщения Би-Би-Си об утверждении этих пунктов, поставьте в известность Карте, который через связников уведомит нужных людей.

Так как жить в основном вы будете в Канне, Антоний подыскал небольшую квартирку, которую снял для вас на чье-то имя. Он ждал вашего приезда, чтобы окончательно заключить договор. Вам не следует долго оставаться в его вилле.

Когда Пьеро умолк, Мишель кое о чем расспросил его. В шестом часу пришел Жюльен. Старые друзья тепло поздоровались. Выяснилось, что Жюльен все время передает довольно пространные донесения, причем работает, даже не меняя места. Он надеялся, что Мишель немедленно прекратит это безобразие.

Мишель почувствовал, что на его новой стезе назревает первая неприятность. А сколько их впереди!

После обеда, состоявшего из довольно изысканных блюд, Мишель и Жюльен договорились встретиться на следующий день. Мишель передал Жюльену донесение в отдел, в котором сообщил: ЛЕТЧИКИ МОЛОДЦЫ. ВСТРЕТИЛСЯ С ПЬЕРО.

Затем он извинился и ушел отдыхать, так как прошедший день был нелегким.

Утром Пьеро и Мишель взяли в гараже у Антония велосипеды и поехали в город. Когда остановились у театра «Казино», Пьеро повел Мишеля через артистический вход. На сцене, забравшись на козлы, стоял художник в белом халате, подпоясанный в талии. Он готовил декорацию к очередной пьесе. Под стремительными движениями кисти на полотне возникали какие-то образы.