Отправляясь на свидание с Паолой, Ноэ все же зашел пред варительно в кабачок Маликана. Там в этот час всегда была масса народа. Сам Маликан и Миетта с ног сбились, услуживая гостям, но у них был еще помощник, хорошенький мальчуган, которого Маликан звал Нуну и выдавал за своего племянника.

Увидев Ноэ, Миетта подбежала к нему.

— А вот и вы, господин Ноэ! — сказала она, стараясь улыбкой скрыть охватившее ее радостное смущение.

— Да, — ответил Амори, — я зашел узнать, как она чувствует себя здесь.

— Ну, вы видите сами, что здесь ей отлично! В этом наряде ее никто не узнает!

— Но я боюсь, как бы она сама себя не выдала! Когда она узнает, что произошло на Медвежьей улице…

— А что особенное могло произойти там? — возразила Миетта, которая еще не была в курсе происшедшего. — Ее муж, наверное, был очень взбешен?

— Увы! Старик Лорьо даже не узнал о бегстве жены, потому что его успели убить раньше этого!

— Его убили те, кто хотел похитить Сарру?

— Вот именно!

— Но в таком случае надо предупредить ее!

— Я ради этого и пришел, Миетта!

Однако Ноэ и Миетта спохватились слишком поздно. В одном из углов зала вокруг швейцарца собралась густая толпа слушателей, к которым примкнул и молодой беарнец Нуну. Швейцарец рассказывал о преступлении, совершенном на Медвежьей улице, и, по мере того как он рассказывал, Нуну все бледнел и бледнел. В конце рассказа его бледность дошла до такой степени, что можно было бояться, что он сейчас свалится в обморок. Но слушатели, заинтересованные рассказом солдата, не обращали внимания на паренька. К тому же Ноэ и Миетта успели подойти к нему и взять мальчика под руки, причем Ноэ шепнул ему:

— Овладейте собою! Осторожнее! Миетта поступила еще решительнее.

— Вот что, кузен, — сказала она, — пойдемте со мной наверх, вы мне поможете там!

Нуну, или, вернее, Сарра, волнение которой дошло до высшего предела, покорно поднялась с Миеттой по лестнице. Ноэ пошел за ними следом.

Наверху с Саррой сделался сильнейший нервный припадок.

Миетте и Ноэ пришлось довольно долго повозиться с нею, и наконец Амори ушел, обещав Сарре, что завтра придет принц, который расскажет ей все подробности. Во всяком случае бояться нечего: Рене арестован и посажен в тюрьму по приказанию короля!

Уходя, Ноэ думал:

«Черт знает что такое! Миетта просто завораживает меня своими глазенками, и в ее присутствии я забываю о Паоле… А между тем Паола мне очень нравится, да и надо же узнать от нее какие-нибудь подробности!»

Когда он спустился вниз, кабачок был уже пуст.

— Ну, что поделывает наш узник? — спросил Ноэ Маликана.

— Он по-прежнему плачет, отказывается есть и грозит уморить себя голодом!

— Гм! — пробурчал Ноэ. — Он, пожалуй, способен на это! Нечего делать, придется пойти образумить его! Дай-ка мне твой фонарь, Маликан!

Трактирщик дал Ноэ фонарь и приподнял люк погреба, куда молодой человек и спустился. Пройдя через ряд помещений, он наконец добрался до чуланчика, где на соломе лежал узник — Годольфин. Услыхав, что дверь отворяется, Годольфин вскочил и с ненавистью сказал:

— А! Опять вы! Что вам нужно от меня?

— Я пришел поговорить с вами, милый Годольфин, — ласково ответил Ноэ, не обращая внимания на вызывающий тон узника.

— Нам не о чем говорить, я не знаю вас! — крикнул тот.

— Зато я отлично знаю вас! Вы — раб, жертва Рене Флорентийца, обожающий своего палача!

— Неправда! — крикнул Годольфин. — Я ненавижу Рене, зато я…

— Зато вы любите Паолу? — мягко договорил Ноэ. Годольфин молчал, закрыв лицо руками.

— Ну давайте же поговорим, милый Годольфин! — продолжал Ноэ. — Может быть, мы и столкуемся в чем-нибудь. Итак, вы любите Паолу?

— Я был бы счастлив умереть за нее! — ответил несчастный.

— Но на что же вы рассчитываете? Чего вы ждете от своей любви?

— Ничего, ровно ничего! Я просто счастлив, когда нахожусь возле Паолы! Пусть она ругает меня, отталкивает, презирает — все равно, лишь бы мне дышать одним воздухом с нею… И только из-за нее я остался жить в доме Рене, которого ненавижу от всей души!

— Значит, если бы Паола ушла от отца…

— Я последовал бы за ней, не задумавшись бросить Рене!

— И если бы Паола вздумала бежать от отцовской тирании, а вам поручили следить за ней так же, как вы следили, живя у Рене…

— О, я ничего больше и не пожелал бы! Быть около нее, видеть ее, дышать одним воздухом с нею!

— И вы не вздумали бы выдать Рене ее убежище?

— Да ведь я ненавижу Рене! Однако к чему эти расспросы?

— К тому, что все это весьма возможно, и если вы будете вести себя как следует, если вы не будете морить себя голодом, то я обещаю вам дать возможность жить вместе с Паолой. Но сначала вам надо успокоиться! Так покойной ночи, милый мой, подумайте о моих словах!

Поднявшись наверх, Ноэ застал в кабачке одну Миетту.

— А где же твой дядя, крошка? — спросил он.

— Отправился навестить госпожу Лорьо!

— Ну так пожелай ему от меня спокойной ночи!

— Как? — слегка дрожащим голосом спросила Миетта. — Вы уже уходите?

— Но ведь поздно, — ответил он. — Уже прозвонил сигнал к тушению огня!

— Ну что же, дверь не заперта!

— А потом, я не спал всю прошлую ночь…

— И я тоже, — тоном упрека сказала Миетта.

— Но я приду завтра утром! Покойной ночи, красавица зем лячка! — И Ноэ обнял девушку, расцеловал и ушел, оставляя ее очень сконфуженной.

«Честное слово! — думал он, выходя на улицу. — Похоже, что мое сердце подвергается серьезной опасности у Маликана. Эта славная девушка в конце концов вскружит мне голову! Гм… Гм… Принц находит, что было бы очень дурно соблазнить племянницу человека, рискующего для нас жизнью… Но можно рассудить и так: Маликан действительно прелестный человек, но разве он рискует жизнью за меня, а не за Генриха? И разве я люблю Сарру, а не Генрих? Фу! — сейчас же перебил он себя. — Какие подлые мысли! Нет, надо бежать скорее к Паоле, так как в ее объятиях я забываю обо всех остальных!»

Молодой человек ускорил шаг и вскоре дошел до моста Святого Михаила. Здесь ему пришло в голову: «Рене сидит в тюрьме, Годольфин — в погребе у Маликана. К чему же я буду рисковать своей шеей и взбираться по шелковой лестнице, когда можно пройти самым обычным путем?»

Ноэ подошел к лавочке Рене Флорентийца и постучал.

Некоторое время в ответ на стук Ноэ никто не отвечал. Наконец девичий голос робко спросил:

— Кто здесь?

— Это я, Паола! Откройте, не бойтесь! Паола открыла дверь, Ноэ скользнул в лавочку, и девушка поспешила запереть за ним дверь.

— Но как вы решились стучать прямо в дверь? — спросила она, увлекая молодого человека к себе в комнату.

— Я знал, что вы одна, — ответил Ноэ. — Я прямо из Лувра и должен сообщить вам ужасные вещи!

— Ах, Боже мой! — с ужасом отозвалась девушка. Ноэ уселся рядом с нею, взял ее за руку и сказал:

— Ведь, кажется, я уже говорил вам, что я родственник господина Пибрака, капитана королевской гвардии? Ну так вот, благодаря ему мне пришлось сегодня обедать с королем!

— Вы должны были понравиться ему, Амори, — с гордостью сказала Паола, — ведь вы такой милый!

— Вы мне льстите! — нежно заметил Ноэ, целуя ее руку. — Итак, во время обеда к королю явился городской голова Жозеф Мирон и потребовал от короля правосудия, так как обнаружено возмутительное злодеяние.

Прерываемый возгласами ужаса девушки, Ноэ рассказал Паоле, как было обнаружено убийство на Медвежьей улице и как неопровержимыми уликами было доказано, что убийцей был Рене.

— И самое ужасное в этом то, что нам теперь придется расстаться! — закончил он.

— Расстаться? — крикнула Паола. — Но это невозможно!

— Паола, — грустно возразил ей Ноэ, — ваш отец оказался негодяем, и вам нужно выбирать между ним и мною. Но это ваш отец, вы любите его… а потому… прощайте, Паола!