- Дура… - Славик темнеет лицом. - Уплыл бы. Всплыл бы - верней, половинки бы его всплыли. Это ж нашли место для игры - фарватер, где то «ракета», то «комета»! Меня не за такое пороли.

- И вырос человек! - поддаю я. Рындя косит глаза в Мою сторону, но пренебрегает.

…Трое ребятишек купались в сумерках в уединенном месте; еще в «квача» играть затеяли - нырять да ловить друг друга. Прошла «комета» - одного не стало. Эта махина и не почувствовала на 70-километровой скорости, как ее подводное крыло, заостренное спереди, как нож, рассекло мальчика. Двое других встревожились, побежали на спасательную станцию. Оттуда дело перешло к нам… Случай простой, Рындичевич сместился на шесть часов - и появился на берегу за четверть часа до «кометы»; разделся, заплыл, выгнал мальчишек из воды, а потенциального покойника отпорол брючным ремнем. Но ведь в окончательной-то реальности ничего и не произошло. Мамаша права.

- На меня пеняете, а сами? - Рындя переходит в наступление. - Ваши-то намерения насчет скальпа академика чем лучше?

- М-м… - Артур Викторович не находится с ответом. - Так, кстати, о нем - какие предложения?

- Облить Емельяна Ивановича перед этим эмалевой краской, - предлагаю я невинным голосом.

Рындичевич, наконец, поворачивает ко мне свое волевое лицо:

- Ты, я гляжу, сегодня в хорошем настроении. Даже слишком.

Я несколько конфужусь. Он прав: выработался у меня за недолгое время «милицейский профессионализм», надо же. С одной стороны, спокойное отношение к несчастьям, которыми мы занимаемся, необходимо для успеха дела, для устранения их; а с другой - это ведь все-таки несчастья. Зубы скалить ни к чему.

А настроение (тоже прав Рындя) в самом деле хорошее. И потому, что сейчас майское раннее утро, розовый восход, предвещающий хороший день. (Это по случаю неприятности с Мискиным мы собрались здесь так рано.) И вообще мне двадцать пять лет, я здоров и крепок телом, в личной жизни несчастий пока не было.

Однако Багрий уже услышал про краску:

- Вот и с краской этой, Святослав Иванович… грубо, грубо! Нет, вам серьезно надо думать над такими вещами, над стилем. Неартистично все как-то у вас получается. Работать надо над собой.

- Как работать-то? Скажите - буду.

- Ну… классическую литературу читать - ту самую, что в школе проходили. Серьезную музыку слушать: Бетховена, Чайковского, Грига…

Славик молчит, но смотрит на шефа такими глазами, что все ясно и без слов: ну, какое отношение могут иметь к работе классические романы и всякие там Бетховены-Чайковские!…

Со стороны, наверно, не понять, что Рындичевич сейчас получает выволочку (и не первую!) не за провал и даже не за промах, а за самое значительное свое - да и вообще наше - дело, после которого он получил благодарность высокого начальства, а от меня лично титул «поильца-кормильца». Он исправил неудачную стыковку, с которой, увы, началась сборка на околоземной орбите «Ангара-1»: стартовой, перевалочной и ремонтной базы для полета к Луне, к иным планетам, - космического Байконура.

Первой выводили на орбиту двигательно-энергетическую станцию - по частям в силу ее громадности; да и части были такие, что запаса массы для космонавта в кабине не оставалось. То есть стыковкой их автоматически управляли с Земли. И - осечка, да такая, что ставила под угрозу проект: на стыковочных маневрах стравили весь запас сжатого воздуха, силой которого совершались взаимные перемещения частей на орбите. И части станции, не соединившись, расходились, уплывали друг от друга - во Вселенную, в космос, в вечность…

Получилось это по вине руководителя стыковки в Центре управления, человека, в чьем опыте и квалификации никто - и он сам - не сомневался: доктора технических наук А.Б.Булыгина, 45-летнего здоровяка с удлиненной головой, резкими чертами лица, ухоженной шевелюрой и красивыми усами под крупным носом (фотографии обслуженных остаются в нашем архиве). Объекты такой массы еще не выводили - поэтому он решил для опыта «покачать» их на орбите, проверить маневренность; на это ушла половина запаса воздуха. Потом повел стыковку,

с первого раза не попал - занервничал, повысил голос на одного из операторов. Тот развел части станции чрезмерно резко… а на это и на последующее гашение их скорости еще порасходовали воздух. И… на новое сближение и стыковку оставшегося запаса просто не хватило.

Булыгина, когда выяснилась неудача, «Скорая помощь» увезла в предынфарктном состоянии.

Нам помогло то, что не спешат у нас прежде дела объявлять намерения в космосе. Если бы все узнали - пиши пропало: психическое поле коллективной убежденности, что все обстоит именно так, делает реальность необратимой. А так даже в Центре далеко не все в первый день знали о неудаче.

Багрий с Рындичевичем вылетели в городок. Славик был заброшен на сутки назад с заданием: минимальное воздействие на Булыгина, чтобы он не появился в Центре.

…Потом Артур Викторович предложил десяток вариантов минимального воздействия - вполне пристойных. Но это потом. А там, на месте, может, из-за спешки, может, из-за наклонностей натуры Рындя не придумал ничего лучше детской шкоды с ведерком эмалевой краски. Он пристроил его над дверями квартиры Булыгина так, что, когда тот утром вышел, чтобы отправиться в Центр, оно на него и опрокинулось. И текла по доктору наук голубая эмаль качественного сцепления - и за шиворот, и по шевелюре, и по усам… только что в рот не попала. Два дня потом отчищали. И этот случай, кстати, тоже вызвал у Булыгина сердечный приступ.

Но в Центре управления за командный пульт стал дублер, заместитель Булыгина, - и исполнил все превосходно. «Ангар-1» сейчас сооружается полным ходом.

Глеб А.Воротилин, помимо благодарности Рынде, добился, чтобы 10% «экономии» (стоимости неудачного запуска и стыковки) перечислили нам. Так что теперь можно разворачивать дело шире; не только в смысле закупок и заказов, но и, главное, ездить всюду, искать подходящих ребят, тренировать их. Пока что ведь нас - трое. А если учесть, что Багрий по многим (и не совсем мне ясным) причинам в нашей команде больше тренер, чем игрок, то и вовсе двое: я да Рындя.

Рындичевич - он, что называется, из простых. Был трактористом у себя в белорусском селе, потом строителем, электромонтажником, слесарем, токарем - на все руки. Инженером стал заочно, сам к своему диплому с юмором относится. Культуры у него, в самом деле, в обрез, от сих до сих. Да к тому еще и самолюбив, мнителен, упрям до поперечности… не подарочек.

О себе я не буду, но думаю, что. и мои многие качества Артура Викторовича отнюдь не радуют. И если он нас двоих выбрал из многих тысяч, то не за душевные добродетели и не за красивые глаза (это у меня - красивые глаза: голубые с синим ободком; по ним да по светлым волосам меня принимают за уроженца Севера- хотя на самом деле я из Бердянска, что на Азовском море), - а за абсолютную память, главное качество в нашем деле. У Рындичевича она проявилась в том, что он с первого показа осваивал все операции со всеми тонкостями - и тем изумлял наставников; у меня - в том, что я в, своем институте микроэлектроники за первый же год прославился как ходячий справочник, реферативный журнал и энциклопедия (хотя я, поступая туда, надеялся прославиться другим). По нашей славе Артурыч нас и отыскал.

Абсолютная память - способность запоминать все до малых подробностей и вспоминать это легко и в любой последовательности - не только техническое, что ли, наше свойство; она, по объяснениям Багрия-Багреева, есть вторая (а может, и первая) форма нашего существования.

Мы - Встречники, люди, умеющие двигаться навстречу потоку времени.

Энергетически двигаться против потока времени - нажал кнопку или переключил рубильник и попер - невозможно. Время само - страшная энергия, энергия потока материи, порождающего и несущего миры и все существа. Маяковский мечтал: «Впрячь бы это время в приводной бы ремень: сдвинул с холостого - и чеши, и сыпь. Чтобы не часы показывали время, а чтоб время честно двигало часы». На самом деле так оно и есть: время движет и часы, и меня, заводящего их, и круговороты веществ и энергии в природных процессах, питающих, «заводящих» и меня, и планеты, и солнца - все. «Энергия покоя» тел Е = Мс² - это и есть энергия движения-существования тел во времени. Попробуй останови - аннигиляция.