— Тут не то что постареешь, — он машинально огладил красиво седеющую голову, — того и гляди, ноги протянуть можно. Забот полон рот.

— Ну, всего тебе лучшего, Федя.

— Постой, — он попытался удержать её, чтобы окончательно сгладить наметившуюся было трещину. — Как жизнь?

— Как всегда, превосходно. А у тебя?

— Никакой жизни, — он непритворно вздохнул. — Мышиная возня.

— Всё потому, что на Олимп лезешь. — Она показала глазами на знаменитое кресло академика, сделанное из оленьих рогов. — Мудрее надо быть, дружок. По-настоящему умные люди отбрыкиваются от власти.

— Какое там, — махнул рукой Фёдор Васильевич. — Надо бы комфорт достойный тебе обеспечить? — он перевёл разговор в другое русло. — Не в палатке же прозябать?

— Как-нибудь сама о себе позабочусь.

— Зачем же сама? Аль мы не рыцари, не кавалеры? Сегодня же позвоню, и всё будет тип-топ, в надлежащем виде.

— Не беспокойся, я могу и в палатке.

— Ты же у нас геологиня! Жаль, Неймарк завтра летит, а то был бы славный попутчик. Ведь там пока доберёшься…

— Александр Матвеевич? — Рунова обрадовалась, что Неймарк — видный генетик и удивительно добрый человек, которого она искренне уважала, тоже собирается на биостанцию. — Великий истребитель!

— Что? — не понял Слепцов.

— Так, глупое прозвище. — Её глаза чуть затуманились приятным воспоминанием. — Как-то за один сезон он выпотрошил семь тысяч морских ежей… Ножницами!

— Мне бы его заботы, — проворчал Слепцов.

— О да! — неопределённо откликнулась Светлана Андреевна.

— Один вопрос под занавес, — Фёдор Васильевич услужливо приоткрыл дверь. — Можно?

— Давай. — Она равнодушно пожала плечами.

— Скажи честно: на кой ляд тебе всё это надо?

— Заработалась, врачи советуют.

— А может быть тебе поехать куда-нибудь на курорт, могу по старой памяти помочь с путёвкой. Кстати, наклёвывается хороший вариант.

Когда Евгения Владимировича Доровского избрали членом-корреспондентом Академии наук по Сибирскому отделению, всем стало понятно, что наступила полоса перемен. К сожалению, вполне предсказуемых. Доровский ещё пытался темнить, уговаривал сотрудников подождать, уверяя, что, как бы ни сложилась его судьба, проблемную лабораторию он никогда не оставит. Возможно, на первых порах он и сам так думал, хотя маловероятно, ибо всегда держал нос по ветру и не терял чувства реальности. Насчёт его переезда в Новосибирск иллюзий быть не могло. Об этом достаточно красноречиво свидетельствовал сам факт избрания московского доктора наук. В Академгородке уже давно не ощущалось недостатка в специалистах. На занятую Доровским вакансию претендовало по меньшей мере трое не менее достойных сибиряков. Но переезд переездом, а какую-то опорную точку Евгению Владимировичу могли и оставить. Вдруг надумает вернуться лет эдак через пять-десять?

Но эту наивную версию, выдвинутую неистощимым оптимистом Ровниным, напрочь разбил Кирилл Ланской:

— Что положено Юпитеру, то не положено быку. Шеф всего лишь членкор, а не полный академик и тем более не светило. И вообще для нас, бедных соискателей-эмэнэсов, даже пять лет равносильны вечности, — отрезал он, стоя на лестничной площадке в окружении наиболее доверенных лиц. — Я, например, намеревался защититься в будущем году. И что же мне теперь делать? Ждать у моря погоды?

— Зачем ждать? — меланхолично возразил тучный, завитой, как барашек, Марлен Ровнин. — Будем пахать, а там, глядишь, образуется.

— Не образуется. — Ланской присел на ящик с песком. В косых лучах солнца его чеканный профиль чётким силуэтом обозначился на дверце пожарного крана. — Пришлют новую метлу, и всё полетит вверх тормашками. Новая тематика, новые хоздоговоры. Не забывайте, что большинство из нас не на госбюджете.

— На договорах, — удручённо вздохнула Тамара Данилова, прозванная за успехи в спортивном плавании Рыбой.

— Не в том суть, — уточнил Володя Орлов — монументальный красавец с неподвижным, слегка одутловатым лицом. Он заканчивал аспирантуру и мог позволить себе не слишком задумываться о будущем. — Мне, например, после защиты почти гарантирована основная тематика. Только что толку? Шеф-то у нас тю-тю! У кого спросить, под кого работать? Если защищусь, буду рвать когти.

— Куда? — полюбопытствовала Тамара.

— Была бы шея, ярмо найдётся… Не в том заковыка. Беда в другом, братцы кролики. С отъездом Евгения Владимировича рушится наше маленькое, но такое уютное гнездышко. Мне достоверно известно, что лабораторию разделят. Директор лелеет идею укрепить базу. Да и Крючко не прочь отхватить себе кусок пожирнее. Пока придёт новый хозяин, останутся рожки да ножки. Это я вам точно говорю! — Он многозначительно поднял палец. — Скоро сами увидите.

— Я тоже слышала насчёт подмосковной базы, — подтвердила Томка. — Директор давно подкапывается под шефа. Дескать, мы — отраслевой институт и нужна практическая отдача, а не академические исследования.

— Прямое восстановление железа — академическое исследование? — недоверчиво хмыкнул Ровнин.

— Так когда оно появилось, твоё прямое восстановление? — отмахнулся Орлов. — Без года неделя. Если хочешь знать, Евгений Владимирович только потому и взял вас с Кирой, что обозначилась выигрышная тематика, непосредственно связанная с производством. Под неё он столько себе натаскал, что другому на целую жизнь хватит. Помяните моё слово, он потянет вас за собой.

— Дудки, — невесело усмехнулся Ланской. — Мне членкорство не светит.

— А я бы поехал на пару годиков, чем чёрт не шутит, — вздохнул Марлен Ровнин. — Второго такого шефа не скоро сыщешь, что там ни говори. И защититься в Академгородке легче. Ведь так?

— Брось, Малик, — лениво поморщился Орлов. — Много ли внимания уделял тебе наш шустрик? Так, сплошное порхание, две-три минуты на ходу. Вон он, твой шеф, — Володя кивнул на Ланского. — Сколько бы ты ни наработал на своих трубках, всё равно без Киры науки на диссертацию не надоишь. Куда тебе от него деться?

— Некуда, — невозмутимо признал Ровнин. — А разве нельзя наезжать? Подумаешь, четыре часа полёта!

— Во даёт! — восхитился Орлов, картинно сунув руки в карманы жилетки. — Можно подумать, что тебя уже ангажировали. Ну-ка, давай, сознавайся.

— Почему нет? — попытался отшутиться Ровнин. — Я и вещички собрал: сундуки, чемоданы, узлы.

— А твои малышки? — всплеснула руками напрочь лишённая критического начала Тамара. — А музыка?

— Н-не до м-музыки, — заикаясь, подвёл итоги аспирант Пальминов. — П-перерыв кончился. П-по стойлам п-пора.

— Не суетись, — зевнул Володя Орлов. — Пойду-ка отмечусь в журнале: съездить кое-куда требуется.

После ухода Орлова и Пальминова компания распалась. Марлен ушёл добывать спирт для стеклодува, согласившегося наконец сделать кварцевую трубку с диафрагмой для металлической сетки. В обычном цилиндре сетка при нагревании корежилась и железная руда просыпалась на органический восстановитель.

— Сходим после работы в бассейн? — предложила Тамара, роясь в карманах своего некогда белого, прожжённого химикалиями халата.

— Не, Том, неохота.

— Что так?

— Настроения нет.

— Ты что, расстроился? Брось, пойдём лучше поплаваем. Сразу полегчает.

— Поплавай, Рыбка. — Ланской досадливо дёрнул щекой. — У меня теперь иные заботы.

Он вернулся в лабораторию и прошёл прямо к стенду, где под тягой собиралась его с Маликом установка. Предложенный ими новый способ восстановления был до ужаса прост, хотя и перечёркивал всю многовековую металлургическую практику. Вместо того чтобы пережигать твёрдое топливо на кокс, а затем выплавлять с его помощью чугун в доменной печи, Ланской предложил восстанавливать руду сразу до железа летучими продуктами термического разложения. Эти сложенные в основном из углерода и водорода высокомолекулярные соединения создавали во много раз большую концентрацию восстановителя, чем традиционная окись углерода. Термодинамические расчёты давали такую скорость реакции, что процесс можно было вести существенно при более низких, чем в домне, температурах. Выигрыш во времени, силах и средствах получался такой, что дух захватывало. Вместо чудовищных домен, работающих по рецептам, известным ещё в доисторические времена, предлагался химический реактор, построенный по всем канонам современной науки. И это лишь на первых порах, потому что уже вырисовывались принципы совершенно новой, безотходной технологии с комплексным использованием драгоценного топлива, запасы которого на земле, к сожалению, невосполнимы.