Бидж Уилкокс стоял, прислонившись к стволу тополя, и, полузабавляясь, полусердясь, наблюдал за нервной суетой Френсиса Мэйсона. Худощавый, с волосами и бородой цвета тающего от чинука (Ветер, дующий временами с восточных склонов Скалистых гор.) снега, и крепкий, как вяленое бизонье мясо, Бидж был мрачным человеком. Покуривая свою короткую трубку, он все же не расслабился полностью: человек не может долго прожить на индейской территории, если позволит себе расслабиться и перестанет думать об опасности, а Бидж прожил здесь сорок лет.

Машинально он посмотрел назад, откуда они пришли, в сторону армейского форта, находившегося к северу, в двух днях пути. Опасность для предстоящей встречи может прийти оттуда, если майор догадается, что Мэйсон разыскивает шайенов. В прерии, однако, не было заметно никакого движения.

Опасность могла прийти также и с юга, где расположился лагерь шайенов, во всяком случае он находился там неделю назад. Ожидание в тополевых зарослях имело свое преимущество: можно было издали, не выдавая себя, заметить пыль в случае опасности.

Хотя Бидж и презирал Френсиса Мэйсона, который его нанял, он вынужден был признать, что этот чужак из Филадельфии — человек смелый и решительный. К тому же у него есть деньги, за услуги он расплачивается. Два года он повсюду разыскивает своего брата: на факториях, в армейских фортах, по всему фронтиру (Линия продвижения поселенцев США на Запад, на индейскую территорию.).

Френсис Мэйсон присел покурить, но, не выкурив и одной трубки, опять начал суетиться около подарков, разложенных на одеяле, передвигая и перекладывая карабины, красную материю, бусы и ножи, чтобы все выглядело как можно лучше.

— Как он сказал? Когда придет? — требовательно спросил Мэйсон.

— Он вообще не говорил, что придет, — проворчал Бидж. — Сказал, может, когда-нибудь кто-то и придет. Если он все же явится, — добавил Бидж, — то приведет с собой переводчика. Он не говорит по-английски, только на шайени и языке жестов.

— Но ведь вы говорите на языке шайенов, — возразил Мэйсон. — Зачем ему переводчик?

Бидж пожал плечами.

— Почему он должен мне доверять? Я белый.

— Как же он может быть моим братом Чарльзом? — настойчиво допытывался Мэйсон. — Чарльз был образованным человеком. Писал стихи. Мы издали книжку.

— Я никогда не обещал привести на эту встречу вашего брата, — напомнил ему Бидж. — Человек, с которым я говорил, — вождь шайенов.

«Еще немного, — подумал Бидж, — и я расскажу, каким он был, когда я впервые увидел его тридцать лет назад… А вождь шайенов с полудня колдует по ту сторону желтых холмов».

По тому, как вели себя птицы, Бидж знал, что там кто-то есть, а тонкая струйка дыма свидетельствовала о том, что костер был ритуальный. Приметы добрые. Если бы индеец думал скрываться, ничего заметить было бы невозможно.

— Вы сказали, — тихо проговорил Френсис Мэйсон, — что у него на щеке есть отметина — большое красное пятно, похожее на отпечаток руки. Сколько человек на свете может иметь подобное родимое пятно? «Только один, — подумал Бидж Уилкокс. — И белый человек с такой отметиной называл ее „Знак Каина“.

Вслух Бидж сказал:

— Индейцы раскрашивают себе лица. Вы это знаете. Красная рука — талисман этого вождя. Обычно индеец уходит в уединенное место за холмы, ничего не ест, или проходит через мучения на Священном Шесте (Религиозная церемония, практикуемая равнинными индейцами Северной Америки; состоит из церемониальных плясок и песнопений, сопровождаемых символическими обрядами. Обычно включает самоистязания.), и ему является видение, священный знак, талисман, его будущий покровитель… Я только сказал, что передам вашу просьбу шайену с красной отметиной на лице и пообещаю подарки, если он придет сюда поговорить с вами. Я это выполнил. Хотя мог потерять скальп, когда его воины встретили меня.

Вождь рискует собой, согласившись приехать так далеко без боевого отряда, — напомнил Бидж, — однако не позволил привести вас к шайенам. Он хочет оградить от опасности свой народ.

«Вот бы обрадовался майор, если б ему удалось захватить его здесь! — подумал Бидж, — Уже много лет солдаты пытались заставить вождя Священная Метка подписать договор, но он всегда присылал один ответ — стрелу с засохшей на ней кровью. Солдаты все еще продолжают разыскивать его, но теперь уж, конечно, не для переговоров».

Бидж снова прислонился к стволу дерева, приготовившись к ожиданию: тонкая струйка дыма за холмом исчезла. Солнце хорошо прогревало потерявшие гибкость суставы.

— Он бы не пришел, — продолжал Бидж, — не пообещай я ему карабины и патроны. Это для него главное. Лошади — это так, для престижа, а все остальные подарки — для красоты.

«Если не считать тех вещей, — подумал Бидж, — которые Мэйсон разложил на одеяле, заготовив их как ловушку. Может, ловушка и сработает. Кто знает…

Хитрый этот чужак из Филадельфии! Вехо, который плетет свои сети! Интересно, случайно это или нет, что «вехо» на языке шайенов значит и паук, и белый человек?»

Словно угадав мысли Биджа, «вехо» сказал:

— Я уже говорил, что заплачу тысячу долларов, если кто приведет моего брата.

Бидж что-то проворчал. Паутина вехо унизана золотом, которого хватит, чтоб человек какое-то время жил в комфорте. Траппер о комфорте не думает, разве что в тех редких случаях, когда он у него есть. Ну а если работа исчезает вместе с торговлей пушниной, а молодость уходит с годами, если старые раны напоминают о себе и суставы теряют подвижность, что остается тогда? Армия не нуждается ни в гражданских скаутах, которые уже не могут целый день проводить в седле, ни в охотниках, не способных заготовить вдоволь мяса. Но человек с тысячей долларов в кармане, человек, кому хорошо знакома торговля с индейцами… Бидж стал прикидывать, какой товар должен иметь торговец.

Френсис Мэйсон вздрогнул и посмотрел назад, в сторону форта.

— Я слежу, — сообщил Бидж. — Там все спокойно. Но через несколько минут кто-то появится с другой стороны, из-за желтого холма. Хорошо бы вы сели и вели себя так, как будто вас это не касается.

Через несколько минут он сказал:

— Едут два индейца.

Бидж выстрелил в воздух из ружья и пошел навстречу всадникам, выкрикивая на языке шайенов:

— Добро пожаловать, друзья! Добро пожаловать!

Приветствие стрельбой в воздух из ружья — старинный знак мира — в настоящее время стало бессмысленным. В молодые годы Биджа в ходу были кремневые ружья Хоукена, и приветственным выстрелом разряжали ружье. Тогда это действительно было проявлением доброй воли. Теперь же в руках Биджа был «Генри», в котором после выстрела оставалось еще пять патронов, так что приветствие выстрелом было не чем иным, как ложью. Бидж в своей жизни встречал много лжи.

Вся эта встреча была рискованной затеей, а он уже не мог, как в юности, с радостью встречать опасность. Рисковать, однако, стоило. Мэйсон заплатил за то, что Бидж устроил эту встречу, и заплатит еще тысячу, если он скажет: «Это тот, кого вы ищете». Кроме того, Бидж сможет наконец узнать разгадку того, над чем давно уже ломал голову: почему такой человек, как Каин, явился на Запад и почему он превратился в индейца?

Оба всадника приветствовали его: стройный юноша, лет семнадцати, почти обнаженный, потому что не успел еще завоевать достаточно почетных украшений для своей одежды, и величественный немолодой человек, у которого было столько почетных боевых регалий, сколько может добыть храбрый воин, прожив достаточно долгую для этого жизнь.

— Это Священная Метка, — сказал Бидж, — а молодой индеец — его третий сын Правит-Своими-Лошадьми. Он будет переводить.

Мэйсон не догадался спросить, каким образом молодой индеец мог выучить английский язык, если никогда не жил среди белых.

При виде надменного юноши и полного достоинства пожилого вождя Биджа прямо корежило от зависти. «Если б я, — думал он, — не отсылал своих женщин обратно в жилища отцов! Девушку племени шошоны, двух хункпапа, женщину-кроу, которую я звал Салли, или хотя бы ри (