– Ароматическую смесь?

– Смесь из засушенных цветков с добавлением всяких специй и трав. Кладешь ее в посудину и греешь в воде. Она наполняет комнату восхитительным ароматом. Ты можешь окурить здесь все, и тут будет совсем замечательно.

Его лицо приняло серьезное выражение.

– Мне всегда казалось, что нам не хватает именно этой… как ее?

– Ароматической смеси, – сказала Джеки, смеясь. – У меня есть специальные рождественские рецепты. Один – с сушеными яблоками и корицей, а другой – с хвоей. Хотя тебе, наверное, понадобится целый воз такой смеси, чтобы здесь запахло, как в дамском будуаре.

– Да уж, – усмехнулся Тэд. – Я думаю, лошадям особенно понравится запах яблок. Можно даже не спрашивать.

Непринужденность их разговора приятно удивила Джеки. Она ожидала, что Тэд будет скован и угрюм и им будет нечего сказать друг другу, а вместо этого – веселая улыбка, озорной блеск в глазах. Может быть, у них получится стать друзьями?

– Хочешь, я устрою для тебя экскурсию, – предложил Тэд, дожевывая последний кусок пирога. – Я думаю, ты не много увидела во время своего первого обхода.

Джеки кивнула. Он встал и протянул ей руку, затем вдруг резко отдернул ее, подумав, наверное, что им больше не следует трогать друг друга. Он скрыл этот невольный жест, притворившись, что прячет руку в карман джинсов, и, низко наклонив голову, сделал еще глоток кофе. По правде говоря, Джеки хотелось дотронуться до его руки. Но может быть, то, что он сделал, было к лучшему.

Они пошли вниз по проходу, который пересекал всю конюшню. Джеки заглянула в стойло, положив руки на край высоких ворот. Симпатичная гнедая кобылка одним глазом смотрела на нее, другим на еду, которую ей недавно принесли. В отличие от проказника Широкого, эта лошадка выглядела спокойной и ласковой.

– Кто это?

– Это Джуди. У них у всех есть официальные имена, но мы любим давать нашим питомцам домашние прозвища.

– А Бенедикт жаловался, что на ферме нет женщин. Наверное, он забыл о лошадях.

Тэд нахмурил свои тонкие брови, нарушив красоту их совершенного изгиба.

– Он жаловался?

– Да. – Джеки засмеялась.

– О чем вы разговариваете, пока ты готовишь?

– Это касается только нас двоих, – сказала Джеки с хитрой улыбкой. Она облокотилась на дверцу. – У Джуди скоро будет малыш? – спросила она.

– Да.

– А кто принимает роды?

– Лошади сами могут о себе позаботиться. Иногда они нуждаются в моей помощи, иногда им нужен ветеринар. Надеюсь, что она родит после первого числа.

– Почему? – спросила Джеки. – Не придется платить налоги?

Тэд хмыкнул.

– Если они рождаются до первого января, то к следующему январскому аукциону считаются двухлетками, а не годовалыми.

– Как же вы с отцом справляетесь с таким количеством дел?

– По вечерам к нам приходят двое старшеклассников из местной школы. Они чистят стойла и ухаживают за лошадьми. Если любишь работу, она не кажется тяжелой.

Джеки кивнула.

– Пожалуй. – Она повернулась, чтобы выйти из стойла, но зацепилась каблуком за выемку неровного деревянного пола и споткнулась. В ту же минуту Тэд обхватил ее талию, чтобы помочь удержаться. На этот раз, когда они оба выпрямились, он не отвел рук. Вместо этого он медленно спустил руки с ее талии на бедра. Но Джеки поспешила остановить его. Выжав слабую улыбку, она сказала:

– Я думаю, мне надо убраться на кухне… Я оставлю для тебя имбирный пирог.

Тэд кивнул.

– Завтра увидимся?

– Завтра, – тихо произнесла Джеки. У нее стучало в висках, когда она выходила из конюшни, но она не замедлила шага, пока не дошла до дома.

Она помедлила перед дверью. Пар, вылетавший у нее изо рта, выдавал ее учащенное дыхание… Она все еще чувствовала тепло прикосновения его рук на бедрах.

– Если на него так действуют имбирный пирог и кофе, то моим фирменным кремовым тортом его лучше не угощать, – пробормотала она себе под нос.

Потопав ногами, чтобы стряхнуть с ботинок налипший снег, Тэд открыл заднюю дверь дома. Он работал в конюшне весь день, отдохнув только во время обеда, когда Морис принес ему перекусить. Но сейчас он прекратил все свои дела в преддверии Рождества – традиция, которая соблюдалась после ухода Лиз.

Войдя внутрь, он глубоко вздохнул. Новый восхитительный запах одурманивал его каждый раз, когда он возвращался в дом. Он не переставал удивляться, наблюдая за поразительными метаморфозами, происходящими у него в доме. Комната за комнатой дом превращался в маленький дворец, украшенный волшебными декорациями, прозрачными гирляндами, мерцающими огнями и свечами. Между тем посыльный из супермаркета приносил на крыльцо пакет за пакетом. А Морис целыми днями возил Джеки по городу, останавливаясь возле каждого магазина, на котором была рождественская вывеска.

Он нашел Джеки на ее обычном месте перед плитой, колдующей над дымящейся кастрюлей с водой.

– Что ты готовишь на этот раз? – спросил он, подходя к раковине, чтобы помыть руки. Не глядя, он снял полотенце с крючка и заметил, что оно вышито рождественскими елочками. Он осторожно повесил его обратно и вытер свои мокрые ладони о шершавую ткань джинсов.

– Это удивительно, – оживленно заметила Джеки. – Посмотри, я нашла формочку для пудинга в вашем буфете. Ей, наверное, уже сто лет. Коллекционеры платят огромные деньги за такие вещи. Я даже боюсь попробовать воспользоваться ею.

– Кое-какая посуда в этом доме хранится еще со времен моих прабабушек, – сказал Тэд. – Ты еще не видела чердака! А что особенного в этой формочке?

– Я думаю, это английская формочка, сделанная специально для пудинга из чернослива. Именно этим я и собираюсь сейчас заняться, приготовлю его к рождественскому столу.

– Хм, – задумчиво произнес Тэд. – Я люблю пудинг. А где ты собираешься достать чернослив?

Джеки посмотрела на него так, как будто только что увидела, что он стоит здесь. Иногда она так погружалась в рождественские приготовления, что полностью утрачивала контакт с реальностью.

– В так называемом пудинге из чернослива нет никакого чернослива. Это традиционный рождественский десерт, сделанный из изюма, инжира, нутряного сала и хлеба.

Тэд сморщил нос:

– Нутряного сала?

– Да, оно должно плавиться в течение шести часов, а потом ты оборачиваешь его в пропитанную бренди тряпочку, и так оно лежит до Рождества, а потом ты опять подогреваешь его и обильно поливаешь соусом.

Разве не нутряным салом кормит Морис своих цыплят? Но пока все, что Джеки предлагала, было очень вкусно…

Джеки улыбнулась ему.

– Я уверена, тебе понравится. Я уже сто лет не делала пудинг из чернослива. Когда я была маленькая, мама на Рождество всегда его готовила.

Он кивнул. Затем открыл крышку большой кастрюли, стоявшей на столе, чтобы посмотреть, каким новым лакомством собиралась сегодня угощать их Джеки.

– Так ты точно останешься на Рождество? – спросил он деланно равнодушным голосом.

Джеки пожала плечами.

– Согласно контракту, я должна остаться, если, конечно, это не противоречит твоим желаниям, так что решать тебе.

– Нет, нет, – сказал Тэд, – пусть все будет так, как сказано в твоем контракте. – Повисла неловкая пауза. – Ты готова к нашей ночной прогулке? – спросил он. – Оденься потеплее, ночью становится холодно.

– А куда мы собираемся?

– Разве Бенедикт не сказал тебе? Я повезу вас кататься на санях, как только он вернется из школы, я уже запряг Ромашку. Сегодня полнолуние, так что будет светло.

– Как здорово! – воскликнула Джеки. Ее щеки порозовели от восторга, глаза заблестели. В момент воодушевления она становилась так хороша, что Тэда даже кинуло в жар от такой красоты. Хотя на ней и не было наряда феи. Она была одета почти так же, как вчера в сарае, в простую одежду, а ее волнистые волосы были небрежно сколоты в узел… Тэд почувствовал волнение.

Как назло, именно в этот момент входная дверь громко хлопнула и послышался грохот тяжелых зимних ботинок Бенедикта.