— Приведи свою и мою лошадей, и посмотрим, как она выдержит.

Ее собственная спокойная лошадь, не причиняя никаких неприятностей, послушно подошла к канаве. Но конь Тристана попятилась, потянул назад конец узды, традиционный «земной конец» всадника-бойца, закатил глаза и фыркнул. Герта сильнее потянула за узду и обрадовалась:

конь наконец-то послушался и неохотно пошел за ней.

Тристан выбрался из расселины, он уже завязал один конец веревки петлей и надел на рог ее седла. Потом, держа второй конец в руке, вскочил на своего коня и обернул веревку вокруг рога своего собственного седла.

По его сигналу обе лошади потянули, и Герта увидела, как туго, словно тетива, натянулась веревка и прижалась к краю расселины. Она так боялась услышать треск лопнувшей веревки. Но этого не произошло. Конь Тристана шел медленно, шаг за шагом, ее собственная лошадь тоже шла вперед, и веревка оставалась туго натянутой. А камень высвободился из-под земли и поднимался по стене расселины, царапая эту стену и проделывая в ней борозду.

И вот наконец он перевалился через край и упал у ног Герты. Она торопливо подбежала к веревке; кроме нее, никому тащить его нельзя. Тристан мигом оказался рядом, отодвинул Герту и принялся освобождать камень.

— Что теперь? Где тот проход, который нужно закрыть? Герта покачала головой.

— Это должна сделать я! Мой грех, мое и наказание! — она попыталась протиснуться мимо него, ухватилась руками за вымазанный землей камень. Это должно быть сделано, и это должна сделать она!

— Нет, — голос его доносился словно издалека. Голова девушки была так занята необходимостью завершить задачу, что она с трудом его услышала. — Если тебе нужно прикасаться, хорошо. Но помни, я тоже смотрел в морды Жабам.

— Потому что я заманила тебя, — Герта не понимала, что плачет, пока не почувствовала на губах соленый привкус слез. — Все сделала я. Отпусти меня. Камень нужно положить на место до заката!

Он не ответил. Напротив, наклонился, ухватил камень обеими руками, собрал все силы и катнул камень по земле. Герта с криком отчаяния рванулась за ним. Она первой добежала до камня, всю свою оставшуюся энергию вложила в толчок и почувствовала, что камень сдвинулся только на несколько дюймов.

Тристан снова оказался рядом с ней.

— Мы вместе сражались здесь, леди. И снова будем сражаться вместе. Я не для того отыскал тебя, чтобы снова потерять. Ты будешь двигать камень, но с моей помощью. Та сила, что послала тебя, не может отвергнуть мою помощь!

Герте не хватало дыхания, чтобы ответить ему. Она трудилась над камнем, и теперь он сдвинулся легче, раскачиваясь из стороны в сторону. Если она не выполнит возложенную на нее задачу, то пострадает ее дочь. Но в одиночку ей не справиться, теперь она была в этом уверена.

Камень двигался так медленно. Становилось темнее, и это не тучи собирались перед бурей, просто приближалась ночь. А ночью Тьма обретет силу, если они не сумеют до заката поставить камень на место. Герта дышала тяжело и прерывисто. Наконец слева открылся нужный проход. Тристан сменил положение и встал за Гертой, чтобы давить на камень с обеих сторон.

Герте казалось, что сама земля сопротивляется им, что от оснований камней ползут тени, скрывая неровную поверхность и препятствия.

— Осталось совсем немного, леди… — Тристан тоже дышал теперь тяжело. Потом опустился на одно колено, прижался к камню плечом.

— Отойди! — приказал он.

Она увидела, как напряглось его тело, побагровело лицо. Очень долго казалось, что камень намертво застрял на месте. Потом…

Медленно, качаясь из стороны в сторону (Герта смотрела с тревогой, прижав окровавленные руки ко рту), камень прополз вперед и остановился в самом центре прохода.

Неожиданно налетел ветер, холодный и острый, как лезвие меча, взметнул одежду девушки, бросил в глаза пыль. Откуда-то в этом пыльном тумане появились руки, подхватили и поддержали ее. Послышалось ли ей или действительно в вое ветра прозвучал странный хор гортанных проклятий? Или она только вообразила это?

Она с трудом держалась на ногах. Тристан чуть ли не на руках вынес ее из водоворота пыли и шума и понес к кусту, под которым пряталась корзина с Эльфанор.

Ветер стих, и Герта услышала другой звук — отчаянный плач ребенка. Тристан опустил ее, и она заторопилась к колыбели. Было еще не темно, сумерки только начали сгущаться. Герта схватила корзину в руки и опустилась на колени. Одной рукой прижимая к себе ребенка, другой она отвернула одеяло. Эльфанор продолжала кричать.

Герта смотрела на нее — и ничего не видела. Из глаз ее лились слезы, должно быть, их воспалили песок и ветер. Герта отчаянно мигала, пытаясь прояснить зрение. Но вот она наконец смогла все ясно различить.

Лицо ее дочери раскраснелось от усилий, глаза были плотно закрыты, она кричала и размахивала в воздухе сжатыми кулачками, которые умудрилась высвободить.

Красное лицо, но…

Страх Герты рассеялся. Это не подменыш! Она победила! Проклятие снято. Глаза ребенка открылись. Темные, но никакого чуждого знания в них, точно так же, как на покрасневшей коже никаких чешуек.

— Свободна! Она свободна! — крикнула Герта, качая девочку вместе с колыбелью, прижимая ее к себе. На плечи ей легли крепкие руки. Она смутно почувствовала, как в нее вливается новая сила, она больше не одна.

— Ты освободила ее, — четко прозвучали рядом слова Тристана.

Герта повернула голову и посмотрела на него, благодарность поднималась в ней, как пламя.

— Только с тобой я смогла это сделать.

— Ты думаешь, я мог не помочь тебе? — он смотрел на нее строго и жестко в уходящем свете. Но на самом деле Тристан не таков, теперь она это знает. И впервые за многие дни, месяцы, даже годы, насколько она может помнить, Герта отказалась от своей независимости, погрузилась в безопасность его поддержки и присутствия..

— Только с тобой, — повторила она негромко. И по внезапно смягчившимся губам и блеску в глазах поняла, что он услышал. — Многим одарила меня Гуннора, и все ее дары хороши.

— Да будет прославлено ее имя, — сказал он тогда, хотя Гуннора — хранительница женской силы и мужчины никогда не поклонялись ей. — Она многое дала нам в этот час. Леди, темнеет, не пора ли нам идти?