Мы не кидались друг другу на шею, не было поцелуев, но все чаще вечера мы проводили вместе, втроем гуляли по выходным в парке. Возникало ощущение, что, мы начинаем жить с чистого листа.

Этого не могла не заметить Инесса Евгеньевна, но и она не возражала, против дополнительной опеки ее внука, Евгения.

Название нового комплекта мебели, "копченый сыр' я тут же предложила директору комбината, производящего копченый сыр. Тот, удивился, рассмеялся и купил, за хорошие деньги весь комплект мебели.

Весной Кирилл Николаевич, вместе с Эллой поехал на дачу, видно было, что здесь никого зимой не было. Элла отказалась от услуги Нинель, и сама занялась уборкой помещений. Ее хозяйская жилка, подсказывала ей, что это роскошь одним жить на такой большой даче. Она предложила дачу городскому детскому саду. Приехала комиссия, дачу одобрили и к лету сюда заехали малыши с воспитателями. Элла, таким образом, спасала своего Кирилла Николаевича от посягательств чужих женщин.

Он не возражал.

Нинель Андреевна после такого расклада в жизни Кирилла Николаевича, пошла на работу к Марку Денисовичу, его предприятие расцветало, и ее взяли на упаковку готовой продукции, оплата у нее повысилась. Марк Денисович, получая зарплату, сразу отстегивал деньги ей на Нину.

Неважные дела складывались у Раисы, она не могла дозвониться до Родиона, дома его постоянно не было, а работу он сменил, его визитка морально устарела. Три месяца беременность развивалась в скрытом варианте, потом так стала такой, что ничем нельзя было живот спрятать. А Родион молчал. Раису дома ни то, чтобы ругали, а молча презирали. Хуже было другое – финансовых средств в ее доме хронически не было, деньги ее дом стороной обходили. В гостинице, где Родион жил, она узнала его домашний адрес, на последние деньги купила билет на поезд, и приехала к его дому, ждать его там, пока не появится.

Он пришел поздно от Мийлоры, у нее он спать не оставался.

На скамейке у подъезда сидела Раиса с большим животом, он ее с трудом узнал, да и она его узнала, только потому, что впивалась глазами в каждого мужчину, заходящего в подъезд. Код замка она не знала и в подъезд пройти не могла. Он привел ее к себе домой. Срок у нее был серьезный, живот такой огромный, что Родька его с первой минуты забоялся. Рае было немного плохо после переезда. Она сразу легла на диван, теперь уже пришлось бегать Родьке и ухаживать за Раисой.

Он не отрицал своего участие в образовании этого гигантского живота.

После работы он теперь шел домой, а ко мне больше не заходил, я и не спрашивала его не о чем. Был – хорошо, нет – тоже хорошо.

Родька и Рая были вынуждена расписаться, потому что Раисе требовалось наблюдение врачей, она и приехала со своей медицинской картой. Родила она ближе к лету мальчика и девочку. Весь временный лоск с Родьки слетел, деньги уходили на детей и Раису.

Все это так, но для дополнительного заработка нужна была вновь рассада для мистики на новую мебель, это понимали все, кто работал под моим руководством.

Где ее взять? И главное, что взять? Ясно одно – это должно быть дерево. Родьку так напрягала Раиса с детьми, что его я не могла послать далеко и надолго.

Свободным оставался сам реставратор Эрик Селедкин. Куда его послать? Вот в чем вопрос. Мне повезло.

Позвонил молодой человек и спросил:

– Вы берете ларцы, двухсотлетней старости? Или его надо в другое место сдать? У меня прабабка умерла.

– Размер большой у ларца? – 300х200х300, он с выступающей крышкой.

– Привозите! – с надрывом сказала я, боясь, что его отдадут кому-то другому.

Приехал симпатичный парень, поставил на стол ларец. Я решила, что ларец настоящий и ему лет триста, или мне так хотелось думать. Деньги я заплатила, чтобы случайно парень не забрал ларец назад. После его ухода я открыла ларец и чуть не закричала от обиды, внутри он был из свежего дерева, и как насмешка лежали деревянные бусы! Бусы на самом деле были старые и деревянные. Я еще раз осмотрела ларец и поняла, что его термическими циклами снаружи искусственно состарили, это значит, что кто-то парня из общих знакомых надоумил.

А вот бусы? Что если они тоже состарены? Их я отдала на дорогую экспертизу.

Получила ответ: им лет 150. Надо было проверить их на мистичность. Вызвала знакомого экстрасенса. Тот запустил свой стеклянный шар. Шар умудрился поговорить с деревянными шарами, ответ был тот же: 150 лет и бусы обладают свойством мистификации.

Бусинок диаметром в 15 миллиметров было девять штук. Вполне достаточно для комплекта мебели, и на этот комплект руку наложил экстрасенс, он не захотел бусы выпускать из своих рук, а я без мебели, в которую их заточат, продавать ни за какие деньги не собиралась. Мы договорились о том, какая мебель нужна в данном случае.

Эрик пришел ко мне домой прорабатывать новый заказ комплекта мебели "бусинки".

Малыш подрос, и внимательно посмотрев на Эрика, спросил:

– Книги читать будешь, или азбуку со мной изучать?

– Я вообще-то пришел к твоей маме проработать новый, мебельный заказ.

– Она без тебя нарисует, а ты мне книги почитай, или смени мне видеофильм. Мог бы и машинку подарить, чего так просто пришел?

– Исправлюсь, давай сменю фильм.

Маленький Женя взял власть над Эриком и ко мне его не подпускал, пока я не закончила работу.

Я посмотрела на сына и сказала:

– У меня вырос личный охранник.

– Нет, я твой личный сын, – ответил малыш и бросил карандаш в пол, а тот острием попал в ковер…

Валера (Эдик) задыхался от избытка воздуха и свободы на стройке. В дождливую погоду работы прекращались. Ему стало надоедать роль мужика, не мог он больше ходить в ватнике и быть таким замусоленным! Захотелось ему нежной жизни. Флора заводить детей не собиралась, пила таблетки, пачки за пачкой. Цивилизованной женщиной оказалась, а так баба – бабой. Он все локти искусал, что нож свой уникальный закинул в яму, на нем уже завод вырастал, стены были видны, а для переработки руды, оборудование завозили. Ему мучительно захотелось уехать, знал он за собой такую особенность. Он почти врос в новую почву, да зашатался от своих желаний.

Как обычно, взял деньги свои и Флоры, документы, в которых была вписана она, сел на проезжающий поезд и был таков. На вокзале зашел в парикмахерскую, навел лоск, удивился, что так изменился за короткое время. И поехал навестить Мийлору и Женьку, а потом можно ехать, куда глаза глядят. Приоделся в магазине в новую одежду, старую в нем оставил. Из-за дерева посмотрел на свой дом, подъезд, вздохнул и вошел в подъезд.

Я открыла Валере дверь. Несмотря на его новое лицо, я его узнала, но сказала:

– О, Эдик пожаловал, какими судьбами?

В прихожую выскочил Женька:

– Привет, Эдик! Маме работу принес?

– А, что все маме работу приносят?

– Да, бывает.

– Можно я зайду?

– Заходи, мне на компьютере сменить игру надо.

Когда Женька уснул, я спросила:

– Валера и долго ты так будешь жить с чужим лицом и именем?

– Всю жизнь, а что узнала?

– Со спины, последний раз, когда тебя видела. Много еще чего натворил?

– Хватает.

– К матери пойдешь?

– Не знаю, но посмотреть на нее надо.

– Куда поедешь?

– Наездился, не знаю, чего хочу. Покоя хочу, а покоя нет.

Ночью к нам постучали, пришел детектив Митя и сопровождающие его милиционеры:

– Привет Валера, он же Эдик!

– А как вы обо мне узнали?

– Секрет, но тебе он уже не поможет, могу сказать, что на входе в город, на вокзале стоят турникеты, они отслеживают отпечатки пальцев, приезжающих в город людей. Вчера там твои отпечатки появились, нам поступил сигнал о твоем прибытии, ты – наш заказ, вот мы и приехали сюда, долго ты нас за нос водил. С Мийлорой и с сыном попрощался? Тогда пойдем. Два убийства, – это больше, чем одно.

Я посмотрела им вслед и ничего не сказала, затем подошла к окну и глянула вниз: в свете фонаря два милиционера лежали на земле с ножами в спине. Валера убегал, за ним мчался детектив Митя. Я прикусила нижнюю губу, посмотрела в спину Мите – он подвернул ногу и упал. Валера скрылся.