— Наверное, пьяными. Или одурманенными. Лес наш можно считать ближней свалкой для Ист-Энда. У нас попадается изрядное число сомнительных типов. На самом деле тут не слишком-то безопасно.

— И у вас часто бывают неприятности?

— Нет. Мы находимся чуточку в стороне. Тела обычно бросают ближе к шоссе. А чтобы добраться до поместья, нужно некоторое упорство. — Она вопросительно посмотрела на него. — Побудьте у нас подольше. Соберитесь, поймите, чего вы хотите от жизни…

— А заодно подрежьте и изгородь? — День или два, подумал Бирн. Ладно. Сперва надо закончить изгородь.

Рут улыбнулась.

— Сегодня обед будет рано. Мне нужно уехать. Вы ведь останетесь, правда?

Ему нравилось движение головы, которым она откидывала со лба волосы. Бирн ощутил теплоту ее обильной плоти, оказавшейся так близко к нему. Она во всем подошла к нему слишком близко. Чистейшее безумие. Он кивнул.

— Ненадолго. Ну а теперь посмотрим эту штуковину! — Они вместе нагнулись над пилой.

На следующий день он приступил к изгороди. Бирн работал усердно, решив закончить дело так быстро, как было возможно, потому что обещал это Рут. А потом он собирался оставить дом. Обед явился новым испытанием. Саймон ограничивался односложными словами. Рут — преднамеренно и, с его точки зрения, искусственным образом — держалась приветливо. Приуныла даже Кейт. Эти трапезы вместе с семьей, безусловно, причиняли ему больше неприятностей, чем удовольствий.

Цепная пила ускорила работу, хотя шум досаждал ему. Глядя на разлетавшиеся по траве сучья и ветви, Бирн решил развести костер. Пока машина вылизывала один из изгибов забора, он заметил какого-то человека, приближающегося из леса. Бирн выключил пилу, и внезапная тишина принесла ему облегчение. Фигура двигалась среди деревьев очень медленно, словно этот человек был или слишком стар, или хвор.

Он оказался 80-летним старцем, облаченная в перчатку рука держала трость с серебряным набалдашником. Древнюю голову венчала безукоризненная панама. Полотняный молочно-белый великолепно сшитый костюм явно не годился для прогулки по зарослям ежевики.

Остановившись в стороне от Бирна, старик извлек платок из кармана и промокнул лоб. Потом пришедший посмотрел прямо на Бирна. Старость похитила цвет золотисто-карих глаз. Волосы выбелила седина, кожа казалась серой и нездоровой. Возраст словно вытянул из него все жизненные силы, оставив лишь морщинистое лицо. Тонкий шрам волосинкой чуть кривил край его рта.

Бирн спросил:

— Вам кого-нибудь нужно?

Старик постоял мгновение, опираясь на палку, а потом направился к Бирну. Он подходил все ближе и ближе, и наконец от территории поместья его отделял лишь этот хрупкий барьер из листьев и сучьев.

— Могу ли я что-нибудь сделать для вас? — сказал Бирн.

— Итак, вы новый садовник, — произнес старик голосом сухим, словно мертвая древесина. — Хочу дать совет. Возможно, нежелательный и непрошеный, но увы. Советую вам убираться… убираться отсюда подальше, пока вы можете. — Он подходил все ближе и ближе, спокойно ступая на терновник и крапиву как будто на траву. — Это предупреждение делается исключительно ради вашего блага. В качестве знака доброй воли я принес вам подарок. — Он перекинул через буковую изгородь коричневый кожаный бумажник, раскрывшийся в подставленных руках Бирна. Он сразу узнал свой собственный: знакомые пластиковые карточки, водительские права. И целая пачка банкнот. Пятидесятками. Столько наличности в одном месте он еще не видал. Когда Бирн взглянул наверх, старик уже направился прочь, его высокая тощая фигура растворялась в тени между деревьями. Из зарослей навстречу ему появились две фигуры — две женщины, облаченные в черное. Они встали по бокам старца, и одна оглянулась на Бирна. Глаза ее были подведены тушью, лицо казалось белее кости. Она посмотрела на него и провела мизинцем по горлу в качестве зловещего напоминания.

Бумажник вывалился на землю из его трясущихся рук. Бирн не мог пошевелиться, не мог представить, что делать. А когда они исчезли, снова подумал о сне, видениях и галлюцинациях.

Но эти женщины были реальны и чего-то хотели от него.

— Понимаете, Саймон — алкоголик. Лучше, если у нас здесь не будет никакой выпивки, ему это вредно.

Кейт ждала его возле коттеджа. Бирн не хотел разговаривать с ней, совсем не рассчитывал на ее общество. Ему как раз хотелось выпить крепкого виски, отдохнуть в собственном обществе, а более всего он мечтал оставить поместье.

Кейт принесла ему тарелку с сандвичами и бутылку. Бирн поглядел на нее невидящими глазами, и она просто вложила их ему в ладони. Он рассчитывал, что Кейт уйдет, но она направилась прямо в коттедж. Боже, он нуждался вовсе не в этом.

Он поставил тарелку и бутылку на стол, положил на буфет бумажник. Глаза ее обежали комнату.

— Пока здесь пустовато. А знаете, мебель, картины и прочие вещи хранятся в доме на чердаке. Вы можете устроиться покомфортнее.

— Все это неважно. Я ухожу.

Немедленно! — вопили его инстинкты. Убирайся отсюда сейчас же, не связывайся с этими людьми.

— Вот поэтому-то я и пришла. Это не визит вежливости. Неужели вам действительно нужно так быстро уезжать? А не можете ли вы остаться? — Кейт глядела прямо на него, и Бирн в рассеянности подумал: насколько привлекательна она, как насыщена юностью, энергией и чувственностью.

По возрасту она как раз годилась ему в дочери.

Он повернулся к ней спиной, чтобы вымыть руки в раковине.

— Польщен предложением. Но оно лишь откладывает дела. Мне нужно найти работу и жилье.

— Но зачем так торопиться?

Бирн обернулся. Кейт держала в руках бумажник, который он положил на буфет.

— Здесь больше двух тысяч фунтов. Пластиковые кредитные карточки, водительские права на ваше имя… значит, оно действительно настоящее. Кого вы обманываете, мистер Бирн? Работа вам не нужна — хотя бы сейчас!

Он почувствовал досаду, оттого что оставил бумажник на виду. И чего это она сует повсюду свой нос, чего она добивается?

— Это не мои деньги, — проговорил он. — Какой-то сумасшедший сунул их мне час назад. Он вышел из леса, с ним были две одетые в черное женщины. Вы не знаете, кто бы это мог быть?

Уклонившись от взгляда Бирна, Кейт посмотрела за его спину в сторону поместья.

— Нет… как странно. Но ведь это ваш бумажник, правда? Должно быть, вы его где-то обронили.

Девушка лгала. Она знала, кто они такие. Бирн угадывал правду по равнодушному тону, видел ее в заученной прохладе взгляда. Этот фокус Рут использовала тоньше.

— Прошу вас, останьтесь с нами. — Кейт положила ладонь на его руку.

— Нет, зачем мне это? — Бирн ощутил гнев. — Назовите мне хотя бы один разумный повод, чтобы я мог остаться здесь.

— Вы нужны нам, — сказала она негромко.

— Этот дом нуждается в целой груде денег. А все, что я могу сделать, — пустяк.

— Нет. Дело не в этом. Мама… хочет, чтобы вы остались. — И прежде чем Бирн успел заметить, что не имеет к ней никакого отношения, девушка продолжила: — Понимаете, она так устает. От Саймона никакой помощи нет. Кроме того, вся эта благотворительность отнимает у нее слишком много времени.

— Но почему она занимается ею? Разве нельзя оставить это занятие?

— Бедная мамочка… она испытывает чувство вины. Разве вы не заметили этого? Она считает себя виновной в том, что владеет домом, в том, что он целиком принадлежит ей, и это так ранит Саймона. Она считает себя виновной в том, что он такой чокнутый, и еще в том, что дом находится в подобном состоянии, в том, что сад зарастает, в том, что я выросла без отца, и мир так ужасен, начиная от политики и кончая всемирным потеплением. — Она обаятельно улыбнулась, и на какое-то мгновение Бирн искренне невзлюбил ее. — Только дайте повод, и мама немедленно начнет скорбеть. А посему в качестве логического следствия проводит все свое свободное время, выслушивая телефонные звонки всех отчаявшихся чудиков в Эссексе.