Хиншоу нажал кнопку на панели интеркома и отдал короткий приказ. Дверь открылась, и вошли два человека. Кивнув в знак приветствия, они тотчас направились к пустым стульям. Они не обладали той безошибочно узнаваемой военной выправкой, которой отмечен был Хиншоу, однако они двигались с мощной грацией и наполняли комнату аурой потенциальной угрозы.

Профи, это точно. Настоящие мужчины.

Энджел Моралес. Невысокий и худощавый, черные прямые волосы обрамляли лицо с классическими латиноамериканскими чертами, на чувственных губах застыла легкая улыбка, которая становилась шире лишь в пылу сражения. И Флойд Уорти. Высокий, мрачный, черный, как туз пик. Его могучие руки находились в вечном движении и успокаивались, лишь когда сжимали какое-нибудь оружие.

При виде помощников Хиншоу почувствовал себя лучше, сильнее и увереннее. Они составляли классный тандем и на пару, Хиншоу был уверен в этом, могли горы своротить.

Уорти начал беседу низким, глубоким, тягучим голосом:

— Ну, что скажешь, приятель?

— Скажу, что наших мальчиков замочил один человек. Из этого следует, что у Кауфмана здесь нет никаких сил — пока нет. Если мы будем делать быстрые ходы, то сможем компенсировать потери и спасти игру.

— Цель — та же? — осведомился Моралес.

— Безусловно. Нам по-прежнему нужен козырь в виде заложника. Флойд, я хочу, чтобы ты лично взял на себя ответственность за эту операцию. И пусть ребята запомнят раз и навсегда — голубок необходим живой. Жмурики нам ни к чему.

— Понял, — сказал Уорти без малейшей интонации, его как бы вырезанные из черного дерева кулаки медленно сжимались и разжимались.

— Возьми с собой полдюжины парней, — продолжал Хиншоу. — Та команда оказалась слабоватой.

В голосе его не было и капли сожаления. Смерть он считал не более чем тактической ошибкой.

— Я справлюсь, — заверил его Уорти, и впервые на его губах прорезалась скупая улыбка.

— Я и не сомневался, — мрачно улыбнулся в ответ Хиншоу. — Энджел, ты в резерве и на связи. Набери небольшое подкрепление на крайний случай. Я подчеркиваю — на крайний случай.

— Усек, — ответил Моралес. — Флойду не нужна помощь в таких делах, да, Флойд?

— Дело мастера боится, — прогудел Уорти в ответ.

— Точно. Значит, на том и порешили. — Хиншоу опустил глаза к бумагам на столе, и Флойд с Энджелом, верно истолковав намек, удалились.

Джим Хиншоу больше не чувствовал себя скверно. Наоборот, он ощущал подъем, прилив сил, ощущал себя достойным доверия Ника Бонелли. Это будет старая, хорошо знакомая по Вьетнаму игра — поставь врага на колени и не давай подняться. Он вспомнил спецназовскую мудрость: Если ты схватил кого-нибудь за яйца, то тем самым полонил его сердце и душу. И не только душу и сердце, а вообще все, что у него можно взять. Но прежде надо схватить — и схватить мертвой хваткой.

Да, схватить за яйца — вот название этой игры.

Автофургон фирмы «Дженерал моторс», служивший Болану боевой машиной, был припаркован на обочине зеленой аллеи в парке Каньона-с-Эхом. Болан и Шарон Кауфман сидели на противоположных концах откидной кушетки: он — все еще одетый в черный комбинезон, она — тоже в одной из его одежек, которая свободно болталась на ней и делала похожей на маленькую девочку. Но это лишь на первый взгляд. Даже балахонистая, несоразмерная одежда не могла скрыть ее вполне зрелые женственные формы.

Девушка настороженно, со страхом следила за Боланом поверх кружки с кофе. Наконец она поставила кружку на столик и, неуверенно улыбнувшись, запинаясь, произнесла:

— Я... я не знаю, что и сказать... думаю... возможно... мне надо поблагодарить вас...

Глаза Болана сохраняли тепло, но в голосе ощущался холодок:

— Вы могли бы сказать не только это.

Она опустила глаза и ничего не ответила.

— Ваш отец — Мо Кауфман?

— Конечно.

— У него неприятности.

— Да, я... сама догадалась. Чего хотели эти люди?

— Они приходили по его душу. И голова вашего отца все еще нужна кому-то. Вот почему они попытались захватить вас. Ваша голова — как средство заполучить его голову. Это крупная игра, мисс Кауфман. А вы что думали, когда они напали на вас?

— Я... я не... у меня просто не было времени о чем-то думать. Все случилось так быстро. Но кто вы такой?

— Человек, который отбил вас у похитителей. Но вы совершенно свободны. Можете идти, если хотите. Можете вернуться домой. Только не советую этого делать.

Во взгляде девушки вновь вспыхнул нескрываемый страх.

— Так что же мне делать? — спросила она.

Болан развел руками.

— Поговорить со мной, — предложил он.

Она заколебалась:

— О чем?

— Можете начать с деловых связей вашего отца.

— С чего? Я не...

— Ник Бонелли, — это не было ни вопросом, ни утверждением. Казалось, имя существовало само по себе и висело в воздухе между ними.

— Ну... да, мистер Бонелли и мой отец — друзья. Думаю, у них есть какие-то общие дела в Тусоне. Они партнеры.

— Этого партнерства больше не существует, — мрачно сказал Болан.

— Что? — Напряжение в ее голосе выдавало крайнее замешательство.

— Именно люди Бонелли захватили вас.

— Но почему? Как вы... кто вы такой?

— Меня зовут Мак Болан.

Похоже, это имя ей ничего не говорило, по крайней мере на юном лице не отразилось ничего, кроме нарастающего недоумения.

— Я... я вроде бы уже слышала это имя...

— Возможно. Вашему отцу и его бывшему партнеру оно хорошо известно.

— Откуда вы знаете моего отца?

— Ну, у него вполне определенная репутация. До сегодняшнего утра я был его злейшим врагом.

— Болан? Болан! — она наконец что-то сообразила и сильно побледнела. — Боже мой! Вы — тот самый Болан?!

— Последний в роду, — ответил он без тени юмора.

— Но... ведь вы... я имею в виду... вы боретесь с мафией.

Болан ничего не ответил, давая ей возможность самой вывести все логические следствия из этого утверждения.

— О нет, не думаете же вы, что мой папа замешан в делах мафии?!

— Бонелли — деловой партнер вашего отца — является капо Тусона, — сухо произнес Болан.

Она выглядела потрясенной.

— К-капо?

— Капо мафиозо. Местный крестный отец, с которым ваш отец сотрудничает уже долгие годы.

— Я слышала кое-какие истории, — ответила она. На ее щеки понемногу начал возвращаться румянец. — Я им не верю. Но, предположим, мистер Бонелли действительно... как вы говорите. Мой отец — бизнесмен. Ему нужны... связи.

— Кое-кого из тех, с кем он был связан, вы повстречали сегодня утром.

— Но зачем мистеру Бонелли причинять вред моему отцу?

— А вот это вопрос по существу. Я приехал в Финикс, чтобы получить на него ответ. Но одно я знаю точно. Те парни были профессионалами, и они в городе не одни такие. Их дружки будут искать вашего отца, если уже не нашли.

— Не найдут. Когда мой отец не хочет, чтобы его беспокоили... ну, его просто нигде не могут найти, и все.

Она слегка ссутулилась, произнося эти слова, и Болан понял со всей определенностью, что Шарон Кауфман действительно слышала «кое-какие истории» про своего отца. И задумывалась, без сомнения, о каких-то странных ситуациях, возникающих время от времени, и о странной реакции на них, о странном поведении отца и его сомнительных визитеров, о ночных телефонных звонках и приглушенных голосах...

Да, Шарон Кауфман знала или догадывалась, а вероятнее всего, боялась, не желая знать правду о «деловых контактах» своего отца.

Она заговорила после долгой паузы:

— Вы правду сказали? Насчет того, что я могу идти?

— Когда пожелаете. Я не вербую гражданских лиц.

— Но вы, наверное, хотите, чтобы я вам помогла?

— Мне нечего вам предложить взамен, Шарон.

— А жизнь моего отца? — с надеждой в голосе спросила она.

— Я не даю обещаний, которых не смогу сдержать, — холодно ответил он. Затем добавил, но уже чуть мягче: — Я в Финиксе отнюдь не из-за вашего отца. Однако учтите: если бы я хотел его смерти, я бы немедленно уехал из Финикса, предоставив «друзьям» вашего папеньки полную свободу действий. Моя цель — предотвратить, насколько это возможно, уличную войну и не дать какой-нибудь части мафии прибрать всю власть к рукам. И я буду добиваться своей цели любыми необходимыми средствами. Честно предупреждаю.