Бравгард отер пот с лица и расхохотался.

– Флюгер! Ах, вот что, ты проведала о флюгере. Хвала богам…

Он замолчал и скорчил свирепую мину.

– Тогда тебе ведомо, женщина, что у нас есть многотысячное войско, свирепое и непобедимое! Хочешь помериться силами – давай, твои кшатрии найдут могилу в пустынях Мехема. С именем Абу-Дастана на устах мы пойдем в бой и победим!

– Может быть, кто-то и пойдет в бой, только не ты, – вскричала дэви, потеряв терпение. Она вскочила и, топнув ногой, указала на немедийца.

– Взять его и немедленно обезглавить!

– Не торопись, грозная повелительница, – в голосе Бравгарда, не двинувшегося с места, прозвучала явная насмешка, – я не пришел бы сюда, не заручись надежным залогом. Если хоть волос упадет с моей головы, вендийских купцов, захваченных в Эль-Мехеме, ждет мучительная смерть на крючьях возле Балдахских ворот.

– Это подло! – воскликнула Жазмина, падая на сиденье трона.

– А рубить послу голову не подло? – ехидно осведомился немедиец. – Еще толкуешь о хороших манерах…

Он сплюнул, круто повернулся на каблуках и решительно зашагал к выходу. Мехемцы засеменили следом, в ужасе оглядываясь на женщину, сидевшую в резном кресле, безвольно уронив руки.

Миновав двор с бассейном и углубившись в неширокий коридор, Бравгард мысленно поздравил себя с успехом опасной миссии. Никто не препятствовал посольству покинуть дворец.

Даст, старый Лис, оказался прав: женщина есть женщина, и сердце у нее мягкое, даром что бьется в груди повелительницы великой державы, чьи воины не раз заливали кровью окрестные земли.

Пожалела каких-то купцов! Что ж, он достаточно задел самолюбие дэви, чтобы Эль-Мехем мог готовиться к нападению вендийского войска. Эль-Мехем! Скорее бы вернуться туда, да в баню…

В этот миг мраморная плита у него под ногами провалилась, и немедиец полетел вниз, в смрадную бездонную пустоту.

– Ты зря это сделал, Конан, надо было его отпустить.

– Отпустить этого ублюдка? Да я еле сдержался, чтобы не раскроить его череп. Но потом мне пришла мысль получше.

– Они убьют купцов.

– Не убьют. Я велел отпустить мехемцев, они сообщат, что Бравгард жив и сидит в темнице. Думаю, он не очень ушибся, падая в колодец, а воздуха там хватит, хотя дышать и затруднительно – трупы прежних узников еще воняют. Бравгард, подозреваю, не на последнем месте в дружине этого Дастана, так что будет хорошим заложником.

– Отчего же шахсар прислал сюда приближенного человека? Это рискованно.

– Видать, никто из мехемцев не смог бы держаться столь вызывающе, как немедиец. Он из наемников, сразу видно, а публика эта грубая и бесцеремонная. Надо сказать, постарался он на славу, ты до сих пор вся дрожишь.

Они лежали на широком ложе в опочивальне дэви под синим, украшенным серебряными звездами пологом. Тонкая рука Жазмины покоилась на груди варвара, ее густые черные волосы щекотали ему плечо.

– Значит, они хотят войны, – прошептала женщина, крепче прижимаясь к киммерийцу. – Зачем?

– А зачем вообще люди сражаются друг с другом? Так заведено богами и ничего тут не поделаешь. Мехемцы каким-то образом одолели войско Косалы и теперь хотят, чтобы ты двинула кшатриев в их долину…

– И я сделаю это! – воскликнула Жазмина, резко садясь на постели. – Пусть им помогают все колдуны Стигии, мои войска хлынут в Сокровенную Долину, как волны бурного моря, и сметут всякого, кто встанет у них на пути!

Конан ласково обнял ее за плечи и уложил рядом.

– Сдается мне, Дастан как раз того и добивается. Не знаю зачем, но он хочет, чтобы ты направила на Эль-Мехем все имеющиеся силы.

– Он пожалеет о своей самонадеянности!

– Может быть, да, может, нет. Только не следует идти на поводу у противника. Давай сделаем так: я отправлюсь через горные перевалы с небольшим отрядом, разведаю, что к чему, а потом решим, как поступить. А сейчас – хватит о делах, пора заняться кое-чем поприятней!

И они занялись тем, чем занимались почти каждую ночь с тех пор, как Конан вернулся из Гадхары.

Когда Жазмина уснула, варвар выбрался из-под леопардовой шкуры, служившей одеялом, бесшумно оделся и выскользнул в коридор.

Он миновал сеть запутанных коридоров, спускаясь все ниже этаж за этажом, пока не оказался в подвале. Дремлющий стражник встрепенулся и, завидев раджиба Конана, отсалютовал ему круглым щитом. Варвар небрежно кивнул и пошел дальше. Своды становились все ниже, проход – уже, под сапогами хлюпало, на стенах висели комки паутины. Несколько раз из-под его ног с писком разбегались крысы.

Свернув за очередной поворот, Конан остановился, прислушиваясь. Ему почудилось, что кто-то крадется следом, осторожно ступая по жидкой грязи. Нет, показалось. Да и кому придет в голову шастать в полумраке подвала ночью – разве что варвару, замыслившему черное дело.

Отвалив длинный узкий камень, киммериец с трудом протиснулся в темную щель. В нос ударил сладковатый запах, столь знакомый любому воину, которому доводилось, ехать через бранное поле на следующий день после битвы.

Он оказался в круглом помещении, едва освещенном тусклым светом, льющимся из небольшого отверстия, пробитого где-то высоко вверху. Смутная тень заворочалась возле стены, раздался хриплый крик… и Конан тут же ударил кулаком, валя наземь человека, бросившегося на него с отчаянием смертника.

– Убери свой меч, Бравгард, – сказал киммериец спокойно, – здесь негде размахнуться. Давай поговорим.

Достал из сумки на поясе свечу и кресало, чиркнул, запалил огонь. Увидел бледное лицо немедийца с кровоподтеком во всю щеку. Плененный посланник сидел на куче соломы, сжимая клинок с обломленным концом.

– Кто ты? – прохрипел узник. – Палач?

– Что, не терпится на Серые Равнины? Нет, брат, я не палач. Я такой же наемник, как и ты.

– Наемник? – Бравгард судорожно облизнул пересохшие губы. – Вижу, ты не вендиец. Откуда?

– Какая разница? У воинов удачи нет родины. Вернее – родина там, где платят больше. А здесь платят мало, слишком мало.

– Зачем ты пришел?

– Поболтать. Надоели, знаешь, велеречивые ублюдки, которые слова в простоте не скажут. Хлебни-ка.

И варвар протянул немедийцу небольшой мех с вином. Бравгард жадно припал к нему и осушил наполовину.

– Ладно, – сказал он, вытирая губы, – напоил. Может, и закусить чего принес?

– Закусывать будешь в своем Эль-Мехеме, или как там эта дыра называется. Чего таращишься? Не веришь, что отпущу?

– Не верю, – признался посол, – Если ты простой наемник, как узнал, где меня держат?

– Да пьянствовал я тут с местным палачом, – объяснил Конан небрежно, отхлебывая из меха оставшееся вино, – знатно тот выпивал, даром что вендиец. А налакавшись, стал хвастать: дескать, таких застенков, как в Айодхье, нигде не сыщешь. Повел показывать, а я запоминал, что к чему, неровен час – пригодится. Колодец этот тоже мне показал, дэви сюда людишек сбрасывает, когда хочет, чтобы те навсегда исчезли.

И варвар указал на пару скелетов и полуразложившееся тело в изодранной рубахе.

В глазах Бравгарда засветилась надежда.

– Выпусти меня, земляк, – сказал он просительно, – век не забуду! В Эль-Мехеме золота много, к нам придешь – богатым будешь!

– Богатство – это хорошо, – согласно кивнул Конан, – а порешим мы с тобой так. Сейчас уйти не могу, дела кое-какие в Айодхье остались. Говоря по правде, не дела, а делишки: надо одному ублюдку печень вырезать. Долг чести, сам понимаешь. Ну а там, Кром даст, свидимся. Дэви большое войско собирает, на Эль-Мехем идти хочет. Я с кшатриями пойду, погляжу, как все обернется. Ежели вендийцы победят и город твой возьмут – не обессудь, тогда я сам твое золото заберу. И тебя кончу, коли под руку подвернешься. Служба, брат. Ну а если Дастан твой одолевать станет, так я в плен сдамся. Тогда уж не позабудь, кто тебя из неволи вызволил. И про золотишко обещанное не забудь – мой меч дорого стоит!

– Ну ты и тип, – только и сказал немедиец с уважением.