После этих слов Марс зашевелился и заходил ходуном. Адмирал одурело смотрел не на вершину вулкана, а на кончик сигареты писателя-фантаста.

— Не смущайтесь, — сказал Тихов. — Все части тела имеют право на существование.

Адмирал оглянулся. За палаткой подслушивали Диктофон и Спецлопата. Котлован уже был засыпан.

— Пошли вон! — загремел Адмирал. Ему не хотелось лишних соглядатаев при зарождении жизни.

Никс Олимпик громко вздохнул и выпустил тучу пепла.

Началось землетрясение — Тихов знал, что «землетрясение» правильное слово. Они вошли в палатку, и Тихов принялся натягивать штурмовой альпинистский скафандр. Адмиральские кости дребезжали на столе.

— Смотрите, мои старые кости чувствуют землетрясение, — заметил Адмирал.

Его ничем нельзя было смутить — любая мысль имеет право

на существование, и он хотел обдумать ее до конца.

— Я, кажется, понял вашу безумную идею, — сказал Адмирал. — Жизнь — это как круговорот воды в природе. Если мы уже один раз были вовлечены в этот круговорот и присутствовали при зарождении жизни, то все надо повторить. Глупо это или нет, но жизнью на Земле рисковать нельзя, — я должен стоять здесь с банкой пива в руке, а вы должны карабкаться на этот… Тут недалеко, двадцать семь километров. Решено!

Они успели выскочить из палатки, и пылевой шквал забросил ее на канадские ели, под которыми прятались Диктофон и Спецлопата. Марс, казалось, раскачивался на орбите. «Новый тип двигателя, — сгоряча подумал Тихов. — Если такой вулканище шарахнет в полную мощь, планета может слететь с орбиты».

Тихов бежал к подножию вулкана.

Никаких раскопок на Марсе!

Марс предназначен совсем для другого!

Тихов задрал голову. Озверевший вулкан, дрожа и напрягаясь, швырял в космос камни и клубы пепла; из него, как из сифона, рвалась газированная вода; в наступившей темноте на Тихова смотрели Фобос и Деймос.

— На абордаж! — ободряюще крикнул Адмирал и открыл банку с пивом.

Слово «абордаж» Тихов относил к самым лихим хищникам семейства кошачьих. Он оглянулся в последний раз в жизни и крикнул:

— Прощайте, Адмирал!

Все. Теперь вверх.

Надо лезть…

Надо лезть, чтобы повторить все условия, существовавшие при зарождении жизни на Земле, иначе, черт его знает, у Марса с Землей без нас может что-то не получиться; жизнь ведь такая штука, что никогда толком не знаешь, есть она или ее нет, — так думал Тихов, когда вулкан шарахнул в полную мощь и, с треском проломив пространство, зашвырнул его на Землю за четыре миллиарда лет назад, где последним ощущением Тихова было то, что он наконец-то нашел самого себя, когда его собственная дезоксирибонуклеиновая кислота выпадала в первобытные океаны молодой Земли.

В это же время Адмирала, невозмутимо допивавшего пиво посреди этого жизнеутверждающего катаклизма, посетила последняя в его жизни сумасшедшая идея — о том, что писатели-фантасты в самом деле для чего-то нужны.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: