14

После дневного сна всегда болит голова. Если есть силы не спать днем, не нужно ложиться. У Вити сил не было. Бессонная ночь, неоднократно заданный вопрос «Что я делаю не так?», попытки объяснить поступок Оксаны, захлестнувшая его паника о судьбе матери, бабушки, а теперь ещё и Кости — всё это вымотало Витю полностью и он около одиннадцати утра с телефоном в руках заснул. Разбудила его вибрация телефона и пока не заиграла мелодия, он быстро ответил на звонок. Услышав знакомый голос в трубке, Виктор резко поднялся на один локоть и сел, ведь наконец-то объявился друг. 

— Костя! — радостно крикнул Витя, — ты где пропал? Извини меня, я переборщил, не обижайся. Давай по пиву сегодня? У меня такая жесть в жизни, — выпалил он. 

— Витёк, — рывком произнёс друг, — Все наши представления о жизни ошибочны! — воскликнул он вместо ответа на предложение, — Мы зря копим материальные блага и удовлетворяем потребности туловища, слышишь? — спросил Костя и не дождавшись ответа, продолжил восклицать. — Тело — наказание для духа, ограничитель нашей истинной энергии! Мы должны освободиться как можно скорее и жить вечно! 

Виктор испуганно молчал, ожидая завершения монолога. В голове всплыли слова Геннадия, что сектантов накачивают наркотиками и превращают в фанатиков. Неужели… Неужели, правда? Витя зажмурился, а Костя продолжал ликовать: 

— Витя, чудик ты мой родной, ты же был так близок к истине всю свою жизнь! Но те миры, что ты видел — ничто! Маленький пшик в сравнении с миром Учителя. Мы отправимся туда и будем жить вечно! Станем энергией, бороздящей просторы без цели и нужды! Мы станем звёздами, слышишь?!

— Ты дома? Я сейчас буду. — Витя вскочил с кровати и начал одной рукой натягивать джинсы. 

— Нет, нет! — блаженно ответил Костя, — Учитель сказал, что я должен быть с ним пока ты нам не поможешь. 

Виктор замер. И он туда же. 

— О какой помощи идёт речь? — серьезно спросил он, но друг продолжил игнорировать прямые вопросы. 

— Ты представляешь какая это честь? Ты..., — с долей отвращения сказал Костя, — тот, кто всю жизнь бегает от самого себя, сейчас можешь помочь самому Учителю! 

Отношение к другу, судя по интонациям в словах Кости, скакало от презрения до тёплых дружеских чувств. Глаза у Вити стали влажными, видимо, от нестабильного режима сна. Он потёр их указательным и большим пальцами и хотел узнать где всё-таки находится друг и как он должен «им» помочь. Не думал он, что втянет каким-то образом Костика в неприятности. Хотя не ясно ещё кто кого куда втягивает. 

— Ты где? Я приеду. 

— Сделай дело, гуляй смело! Мне пора, пока! — ответил друг и сбросил звонок.

Витя набрал его снова, гудки, гудки, голос, рекомендующий оставить сообщение. И так раз десять. Или больше. Он позвонил Вере, наверняка Костя ходил на тренинг один, Вера ведь работает днём. Тоже нет ответа. Без всякой надежды он отправил ей смс «перезвони, как сможешь». Сел на диван и от бессилия швырнул телефон с такой злостью, что тот ударился о стену. Раньше бы Витя схватил его, проверил всё ли в порядке с этим дорогущим драгоценным устройством. Но сейчас ему хотелось забиться в угол, прижав колени к груди, и спрятаться от всего происходящего. Подождать пока нормальная жизнь вернётся сама. В голове пульсировала единственная мысль —  «Что, чёрт возьми, вокруг него такое происходит?».

Витя резко вскочил. Уныние — смертный грех. Надо что-то делать. А может все не так страшно, как кажется? Допустим, полиция работает над поиском матери и бабушки, компания работает над тем, чтоб у него была работа, а Костя жив, пусть и немного сошёл с ума. «Что-то я делаю не так» — снова подумал Витя. Он решил глянуть дневники, ведь все проблемы взрослой жизни скрываются в комплексах и страхах из детства, недопонимании или осуждении со стороны родителей. Помимо описания снов там должны быть и его детские переживания. Первый шаг на пути решения проблемы — признать её. Он с такой яростью отговаривался от перечитывания дневников, когда психолог посоветовала пересмотреть их, что, видимо, там всё-таки есть нечто непроработанное. Витя отодвинул стол, блокирующий один из шкафчиков шифоньера, куда спрятал дневники, открыл дорожный чемодан и не обнаружил ничего. Пусто! Тетрадок нет. Ни единого листика, ни одной писульки. Ни больших блокнотов, ни маленьких — ничего. Он отодвинул стол ещё больше, вытащил сумку, вывалил все пакеты и тряпки из шкафчика — тетрадей не было. «Что она у тебя украла?» — промелькнул в голове вопрос мужа Оксаны. Витя лег на пол в окружении всего хлама. «Может, я перепутал и положил их в другой шкаф?» — подумал он. Подорвался, открыл все шкафы и шкафчики, быстрым движением руки скидывая все вещи на пол, чтоб ящики остались пустыми. Ни тетрадок, ни блокнотов нигде нет. «То есть, у меня она украла мои детские воспоминания и сны — развёл Витя руками, — и зачем?». 

Он оглядел беспорядок в квартире, возникший буквально за несколько минут. Убирать вещи на прежние места не было никакого желания. Недосып явно давал о себе знать, но Витя понимал, что заснуть всё равно не получится. Появились новые обстоятельства и нужно серьезно всё обдумать. «Получается, — размышлял Виктор, — Оксану подослал Учитель, чтобы она выкрала мои дневники. Но кто такой этот непонятный Учитель и что ему от него, от Виктора, нужно?» Он решил не сообщать пока информацию о секте в полицию. От обвинений без фактов могут просто отмахнуться. Это в лучшем случае. А в худшем — посчитают ложным доносом и засунут в изолятор до прояснения обстоятельств. Кто его знает, насколько всесильна эта организация. Вон скольких людей в стране разные секты по-миру пустили, лишили здоровья, а то и до самоубийств довели. И ничего никакая полиция с этим сделать не может.  Нужно подойти к решению проблемы с другой стороны. Может быть он в силах самостоятельно вернуть всё на свои места? Вот только как теперь без дневников и знания местоположения адептов Вечности понять, что делать? Он прошерстил интернет в поисках адреса секты, но ничего не нашёл. Были только последние новости об исчезновении людей и краткое описание идеологических верований «Вечности». Официальных страниц не нашлось ни в социальных сетях, ни просто в поиске. «Гена?» — скривившись понял Витя, что других вариантов нет. Нужно ехать к инженеру. Он вспомнил их встречи и устыдился своему мнению о нём. Получается, что сейчас единственный, кто может помочь — душевнобольной чудак. Скорее всего вполне безобидный. Ну ладно. Чтоб решить задачу, которую раньше не решал, придётся делать то, чего раньше не делал. 

— Ну привет, — усмехнулся Геннадий в лимонного цвета рубашке с длинным рукавом, — мальчик, ищущий правду. — В этот раз он впустил Витю, не выполняя никаких ритуалов вокруг него. 

— Я бы хотел извиниться за своё поведение, — вместо приветствия начал Витя. Почувствовав витающий в никотиновом мареве запах канифоли, глянул в левый угол, где на столе что-то легонько дымилось. На секунду промелькнувшая мысль, что душевнобольные люди могут вести себя непредсказуемо, а паяльник крайне опасное устройство, заставила Виктора слегка напрячься. 

— Да ладно, — ответил Геннадий, — забыли. — Он подошел к рабочему месту и вместо паяльника воткнул в сеть электрический чайник. 

Витя аккуратно пробрался к дивану, стараясь не наступать на хлам на полу. Один раз что-то хрустнуло, он поднял ногу и увидел сломанную плату. Гена повернулся на треск и махнул рукой озадаченному Виктору, мол «неважно». Инженер повернул стул к дивану,  сел напротив. Витя обратил внимание на глубокие синяки под глазами и до боли печальный взгляд мужчины. 

— Начнём? — спросил Гена, наклонив голову. 

— Что начнём? — не понял Витя, не ожидая такого вопроса. 

— А знаешь, — не ответил инженер, достал из мягкой пачки сигарету и закурил, — что самое страшное? —  Он выпустил дым к потолку, — что все мы полностью зависим от тебя и ещё от пары человек в этом мире. — Он стряхнул пепел на пол, — Вселенная наделила нас самоосознанием, но не обременила правом что-то менять в чужих мирах. Ну ладно, начнём, — он встал, подошёл к Вите, не уловившему никакого смысла в прозвучавших словах, и резко ударил его основанием ладошки по лбу. 

«Надеюсь, выживет» — услышал Виктор отдаляющийся глухой голос, но ответа не узнал. Он уже нёсся куда-то, словно по скоростному шоссе — справа и слева мелькали смазанные силуэты. Витя посмотрел вверх, потом вниз — жжжух, жжжух, там, так же как и по бокам, разноцветные полосы. Вдруг без всякого торможения резко стал падать вниз. Он очень боялся высоты и уже начал прощаться с жизнью, но внезапно снова, без разворота, понёсся резко вверх. А вокруг него всё такие же полосы скоростного движения, будто некий механизм в конце огромной трубы всасывает его, притягивает к себе. 

Внезапно простор. Свобода. Парение. 

Он не чувствует ничего — ни страха, ни боли, ни радости, ни тревоги. Он парит. Он завис где-то в тёмном мрачном пространстве. Единственное, что осталось — безмятежное безусловное спокойствие. Он оглядывается и видит вокруг себя звёзды. Разного размера, цвета, яркости. Маленькие и большие, жёлтые и красные, тусклые и насыщенно сияющие. Он хочет посмотреть на свои руки, но видит лишь жёлтые лучи разной длины. Мыслей нет. Желания ускользают. Никаких активных действий. Просто парить в пространстве. Вечно. 

Он чувствует тонкую, тянущую, как боль, нить притяжения. «Нет, не хочу. Мне хорошо» — пытается он кричать. Но всё сильнее и сильнее его куда-то тянет. Он поддаётся. У него нет воли, он не вправе хотеть или не хотеть. Он должен повиноваться. Впереди видит что-то круглое. Он чувствует, что за ним наблюдают. Слышит эхо «де...», но не понимает смысла. Его скорость всё больше и больше, он оборачивается. Видит за собой длинный жёлтый хвост. «Я умираю» — понимает он и разбивается яркой вспышкой о круглое стекло в широкой стальной оправе.