С трудом сглотнула, едва сдерживая доброжелательность на лице. Меня так и перекашивало и это злило. Я никогда не теряла самоконтроль. Никогда и нигде. Прежде.

Сглотнула, и перевела взгляд на Женьку, все еще распинающегося на тему классовой различности, пока официанты расставляли алкоголь и еду на столе. Женька не знает. Не понимает, что происходит за этим столом. И в свете наших новых с ним отношений, я не была уверена, стоит ли мне вообще ему об этом рассказывать. Павел милостиво дал мне передышку, переведя взгляд на Женьку и начиная с ним дебильный, малопонятный треп про сроки аренды, кубатуру цистерн, технические характеристики, и прочее. Я, едва сдержалась, чтобы одним махом не осушить бокал вина, глядя поверх его плеча в полупустой зал с приглушенным освещением.

Его девица, являя собой образец манер и воплощение гордости пансиона благородных девиц (три моих глумливых «ха»), из вежливости попыталась завязать со мной беседу. Она меня раздражала. Она была неуместна. За этим столом. Рядом с… нами. Я не смогла полностью исключить оттенок сарказма из своего голоса, когда спросила, кем она работает. Она соврала что-то про риэлтерскую фирму, и я не удержала ироничной улыбки. Она повернула голову к подошедшему официанту, и я заметила на белой коже шеи у воротника едва выглядывающий след от засоса.

Почему-то тряхануло. Отвела взгляд, тщательно пытаясь сдержать себя, пытаясь хотя бы чуточку разобраться в себе. Пока зачем-то не подняла на него взгляд. И мне захотелось его ударить, за тень насмешки. Он все замечал. И понимал. Сука.

Паша ответил на входящий мобильный звонок, что сейчас выйдет, извинился, сообщил, что на две минуты и покинул стол. Как будто спал неистовый прессинг. Я, не обращая внимания на Женьку и проститутку, одним махом допила бокал и пошла в дамскую комнату.

Охлажденные под ледяной водой пальцы, приложенные к лицу, мало помогли прийти в себя. Я с тоской посмотрела на мощную струю, льющуюся из крана, сожалея, что не могу сейчас окатить свое лицо трезвящими каплями. Макияж только попорчу.

Почти окончательно пришла в себя, решив образцово завершить спектакль и больше не поддаваться провокациям этого ублюдка, и вышла в полумрак коридора. Чтобы меня тут же толкнули назад в туалет. Едва не упала. Паша удержал за талию. Прижался лбом к моему, томно улыбаясь и щелкая замком на двери. Отшатнулась, чувствуя, как вскипает кровь. Как зудит кожа от его прикосновений. Отступила, чуть опустив голову, враждебно глядя в насмешливые зеленые глаза.

Взгляд раздевающий. Зажигающий похоть и порок, первобытные бескомпромиссные потребности. Превращающие меня в незнакомку, страдающую странным психическим отклонением, раз я так охотно теряю контроль, почти со страстью отдаваясь в лапы сладко и зазывно поющего в крови безумия.

- Глупая история, значит? — усмехнулся он, делая ко мне шаг, и вынуждая пятиться назад. — Очень глупая? И непрофессионально ее рассказывать, потому что репутация, да, киса?

Сердце грозило пробить грудную клетку. Я все безотчетно отступала в ответ на его неторопливое, даже ленивое приближение, пока не почувствовала, что дальше некуда — лопатки уперлись в стену.

Он обманчиво плавно приблизился ко мне. Навис, упираясь руками в стену по обе стороны моих плеч. В горле пересохло от его взгляда.

Одно движение и снова его губы впиваются в мои, сжигая, опустошая напрочь. Внутри что-то торжествующе взревело и взметнулось столбом адового пламени, сжигая к чертям мир вокруг и парадокс всей ситуации. Не осознала, когда вжалась в него, когда обхватила руками шею, когда прильнула всем телом и требовательно скользнула языком по языку.

Вены жгло от полыхающего желания, отравляющего кипящее сознание.

Вжал в себя. Его пальцы жадно и жестко сжали мои ягодицы, вызывая желание закинуть ногу ему на бедро и сделать контакт вульгарно тесным. Не поняла момента, когда это сделала. Попытался вжать собой в стену, распаляя сбившимся дыханием и страстью, испепелившей всякую осторожность. Он кипел. Кипел так, что я окончательно сошла с ума, позволив подхватить себя под ягодицы и зажать свое тело между ним и спиной.

Одно яркое, животное движение его бедер и мой безотчетный стон в его губы. Потерялась в нем, в его веянии и напоре. И найтись мне отчаянно не хотелось. Он скользнул языком по моим разгоряченным губам, удерживая собой и одной рукой мое изнывающее тело, быстро извлек серебристый квадратик упаковки презерватива из внутреннего кармана пиджака. Очевидно, уготовленный не для меня. А для суки, оставшейся за столом с Женькой. Это привнесло ясность и ужас в творившуюся вакханалию в моей голове.

— Серьезно? — Хрипло хохотнула, с презрением глядя в распаленные зеленые глаза. — Здесь? Сейчас?

— А ты сильно против, да? — саркастично улыбнулся, опуская мои ноги, но зажимая мое тело собой, и прежде чем я успела сообразить, его рука задрала мою юбку, скользнув по предательски влажному кружеву белья. — Прямо категорически против?

Со злостью отстранила его руку и попыталась оттолкнуть от себя. Руку убрал, но остался на месте, в ответ лишь прижав меня собой к стене сильнее. Попробовала вывернуться. Сжал сильнее. Вот как? Внутри забивший протест окончательно смыл налет вожделения затемнивший все доводы разума. Я пришла в себя. Наконец-то. И собиралась унизить в ответ. За то, что перепутал меня со воей проститукой, дающей по первому требованию.

Обвила шею руками, загадочно улыбаясь и глядя в еще затуманенные желанием глаза. Приблизилась к его губам. Едва касаясь, чуть отстраняясь, когда он пытался податься вперед и сорвать поцелуй. Заводя его этим, распаляя сильнее, до ярких остервенелых искорок безумия вспыхивающих в насыщенных изумрудах глаз.

— Киса, не играй со мной… — тихо, с нажимом выдохнул он, когда при очередной его попытке поцеловать, я, соблазнительно улыбаясь, снова отстранила голову. — Я терпеть это не могу.

Киса. И обращение-то какое пренебрежительное. Как для очередной потаскухи, имя которой вспоминать нет необходимости. Это осознание только подпитывало мое раздражение, прорывающееся наружу мстительным искушением в глазах, на которое он так охотно подавался.

— Хорошо. — Ласково улыбнулась я очень кратко скользнув языком по пересохшим горячим губам. И надавила руками на его плечи. — Я люблю сверху.

Он сначала не понял. А когда до него дошло, к чему это мое движение, удивленно приподнял бровь.

— Я? Сидя на полу в женском туалете? — надменно уточнил он, отстраняясь. — Киса, ты сошла с ума?

Невольно поморщилась в ответ на это обращение и кивнула, полуулыбаясь. Испытывающе прищурившись долгое мгновение пристально смотрел в мои глаза. Когда понял, что я не шучу и либо так, либо никак, прицокнул языком, убито закатив глаза и отступив окончательно. Так и думала. Так и знала. Негромко и презрительно фыркнула, глядя как он убирает презерватив обратно и идет к стойке с раковинами.

А внутри что-то так разочарованно взвыло, словно в действительности сожалея, что я не отдалась этому ублюдку в туалете. Раздраженно повела головой, выбрасывая идиотское веяние остывающего безумия.

— Тот полупокер не врал, и ты его невеста? — усмехнулся, включая воду и глядя на меня в отражении зеркала. — Ну и вкус у тебя… я был уверен, что ты так, прикрытие его страсти к черным ходам…

— Он не полупокер. — Не скрыв раздражения, ответила я, подходя к раковине, максимально удаленной от него и придирчиво осматривая свое отражение.

— Ну, не скажи. — Бросил на меня насмешливый взгляд, смывая мою размазанную по его губам помаду. — Весь шлифованный, что оскомину при одном взгляде набивает. И презрение. Сколько ему? Двадцать три, двадцать два?

— Двадцать девять. — Зачем-то ответила я, стирая разводы помады с губ влажными салфетками.

— Надо же, ровесники. — Хохотнул Паша, вытирая подбородок бумажными полотенцами и со смехом глядя в мое напряженное отражение. — Только судя по его тупому взгляду и неумению вести переговоры, я бы предположил, что высшее образование у него куплено и он с умоляющими глазками смотрит на папку, чтобы тот отдал ему бизнес. А он его развалит впоследствии. Киса, серьезно? Ты с ним? Ладно, выглядит как пидор, но он же тупой…