Домой меня не отпустили, оставили ночевать в моей комнате, которая теперь превратилась в кабинет.

Пожелав доброй ночи, мама с надеждой в голосе поинтересовалась:

— Ты же больше не исчезнешь?

Я хотела сказать, что нет, но почему-то запнулась. Внезапно поняла, что сама не знаю ответа.

— Без предупреждения точно не исчезну, — только и смогла пообещать.

Во взгляде мамы проскользнула печаль, которую тут же стерла улыбка. Она кивнула и вышла из комнаты. А я, погасив свет, вытянулась на диване. Плед пах лавандовым кондиционером, тикали часы, за окном бесшумно падал снег. Дома все было родным. Как прежде. Вот только я изменилась.

Дело было не в том, что теперь я могла спокойно расслышать тихую беседу родителей или понимать китайский. Хотя в этом, конечно, тоже. А в том, что из моих мыслей не выходил один несносный лорд-страж.

Когда закрыла глаза, мне всю ночь снилось озеро, лодочка и замок на высокой горе.

В Конвеле не проходило и часа, чтобы я не думала о возвращении домой. Теперь, когда сбылась моя мечта, я не знала, что с ней делать. Родители помогали, как могли, о моей особенности они старались не заговаривать и не вспоминать. В отличие от Виты, которая прибежала на следующий день с сияющими глазами и забросала меня вопросами. Про Конвель, про химер, про Тобиаса. И наши вечерние посиделки снова вошли в привычку.

— Неужели не хочешь вернуться? — спросила она через неделю, когда мы собрались на моей кухне и пили чай. Видимо, я слишком долго рассматривала картинку заснеженных гор на настенном календаре.

— Очень хочу! — выпалила я.

Искренне жалела, что отказалась от обучения. Вообще успела дико соскучиться по Конвелю. И если быть до конца честной, безумно скучала по Тобиасу. Даже не представляла, что по кому-то можно так скучать. Вот только не знала, скучает ли по мне Тобиас, нужна ли я ему. Ведь можно же было попросить Посейдона передать записку. Неужели Гордону не интересно, как я добралась домой? Мы могли бы общаться по междумирной почте…

— Что тебя останавливает?

— Наверное, неизвестность.

— Так не лучше ли сначала узнать, что там, а потом бояться?

Ладони вспотели, а душа в пятки ушла от одной мысли о такой возможности…

— А если он встретил другую?

— За пару недель?

— А если…

— Никаких если! Что ты, в конце концов, теряешь?

Я хотела возразить, но запнулась. Ведь правда совершенно ничего не теряю. Моя жизнь словно разделилась на до путешествия в Объединенные миры и после возвращения на Землю. На работу я не вернулась: не была готова к расспросам. Кроме Виты ни с кем из прежних знакомых не встречалась. Разве что книгу начала. Назвала ее «Поцелуй химеры», в честь кафе, в котором Тобиас угощал меня самыми вкусными булочками во всех мирах.

И снова Тобиас…

Сердце тоскливо заныло. Если узнаю, что он от меня отказался, что делать в Конвеле?

— Я книгу пишу, — ухватилась за последнее оправдание.

— Книгу ты можешь где угодно писать, — пожала плечами Вита, — а вот от судьбы не уйдешь! Не зря же чудовище утащило тебя в другой мир.

— Да, Гордон то еще чудовище.

Сестра прыснула.

— Это я про химеру.

Мы переглянулись и захохотали вместе.

— Когда мы со Славиком встретились, это тоже была судьба, — сказала Витка, отсмеявшись. — Мне предложили на ту конференцию поехать, но я хотела отказаться. Во-первых, работы навалилось, во-вторых, холодно — зима все-таки. Словом, сомневалась долго, но… вот в день, когда нужно было дать ответ, что-то словно подтолкнуло. А он потом рассказывал, что у него коллега должен был поехать, но словил грипп. И ехать пришлось ему. Но знаешь, если бы он отказался… мне кажется, мы бы все равно встретились, только в другом месте. Судьба!

В следующие дни я развила бурную деятельность: перерыла всю квартиру, собрала все необходимое в большой рюкзак. Поговорила с родителями, которые сначала не обрадовались такой новости и устроили настоящий скандал. Но потом все-таки удалось убедить их в том, что это моя жизнь. С меня взяли строгое обещание, что буду навещать. Раз в месяц как минимум. Сказали, что лично соберут аптечку и теплые вещи. Зачем химере аптечка, непонятно, но проще согласиться, чем объяснить, почему нет.

Отправиться решила в желтом платье, а пока щеголяла по квартире в джинсовых шортах и майке. Если задержусь в Конвеле, в таком виде там точно не походишь. Ну как щеголяла? Пыталась справиться с мандражом перед предстоящим вечером путешествием. Почему вечером? Наверное, потому что вечером Гордон точно будет дома. Хотя время на Земле текло быстрее, и я не могла с уверенностью сказать, какое время дня сейчас в Конвеле. Расчеты были очень-очень приблизительными. Да и вообще, получится ли у меня что-то?

Чтобы избавиться от дурацких сомнений, села за роман, но глава отказывалась писаться. Вдохновение куда-то испарилось, слова не желали складываться в предложения. Сцена постоянно казалась мне ненастоящей и сплошь фальшивой. Вот я с ней и мучилась. Кто вообще придумал, что книги писать легко?

Резкий запах озона почувствовала сразу. Воздух сгустился и завибрировал, волоски на затылке встали дыбом.

Кто-то явно собирался заявиться в гости. Без приглашения.

Я вскочила и схватила с полки декоративную вазу. Что буду делать, сама не знала. Сердце грохотало в груди, в горле пересохло, громоздкая ваза норовила выскользнуть из рук. Пространство разорвали молнии, меня толкнуло воздушной волной, отчего я больно ударилась пятой точкой. А из портала уже потянулись огромные щупальца, которые просто не помещались в комнате.

— Посейдон?

Никто другой просто не мог знать обо мне. Или мог?

— Что за?..

Я просто не успела договорить, меня подхватили, надежно обвив со всех сторон (не вырваться, не убежать), и втащили в сияющий поток. Возмущенный крик застрял в горле, сердце ухнуло вниз…

Ай! Потерла ушибленную коленку и оглянулась.

— Гордон?

Ваза все-таки выпала из рук, укатилась в сторону. Я все моргала и не могла поверить своим глазам. Посреди собственного кабинета стоял лорд-страж и яростно сверкал взглядом, на спинке стула сидел Посейдон.

Я смахнула наваждение, поднялась, и меня накрыло радостью. Дикой, необузданной, самой-самой что ни на есть искренней. Желание с визгом запрыгнуть на Тобиаса, обхватив его руками и ногами, стало почти нестерпимым. Шагнула вперед, но натолкнулась на злое:

— Юлия Беседина, вы арестованы!

Чего?!

— За что?! — взвыла я, уперев руки в бока.

— За побег из Долин Этрукка.

— Какой побег, Гордон?! Я не убегала, ты сам отправил меня домой.

— Нет, — отрезал Тобиас. — Тебе предоставили месяц, чтобы пройти обучение и решить, а ты сбежала в тот же день. Теперь не трать мое время и вообще… оденься.

Он мазнул взглядом по моим обнаженным ногам и чопорно отвернулся. Сердце кольнуло обидой и разочарованием. Я, конечно, хотела возвратиться в Конвель, но не так. Не нарушительницей. Да я же к нему хотела вернуться!

— Я одета, — проворчала я.

Смотреть, как строгость слетает с лица Гордона, уступая место изумлению, было бы даже забавно, если бы не буря в душе.

— Во что-нибудь более подходящее, — заявил он.

А вот фиг! Если я арестована, буду арестована в шортах и майке. Хотя постойте-ка! Гардероб Патрисии не подойдет. Во что он собрался меня переодеть? В простыню? И вообще, что-то с этим арестом нечисто!

— Значит, ты хочешь арестовать меня, потому что я сбежала от тебя?

— Да! То есть нет, конечно… Император издал указ, по которому все люди-химеры должны служить на благо Объединенных миров.

— Люди-химеры? — ахнула я.

— Алхимики изучили машину и выяснили, что она требует очень много энергии…

Нахмурилась и хотела сказать, что еще она требует множества жизней, но Гордон не позволил вставить слово.

— При этом убивать химер нет необходимости. После того, что случилось с тобой, жители Долин решили добровольно поделиться энергией, чтобы люди могли самостоятельно исследовать Неизвестные миры. Сейчас проводится адаптация аппарата, позволяющего вместить несколько добровольцев.