— Я давно мечтал познакомиться с вами, сэр. Не хочу сказать… — здесь доктор Фелл сделал весьма рискованный жест тростью, — что в вашей юридической тактике был хоть малейший намек на suggestio falsi.[12] Нет! Поскольку я сам охотно и часто манипулировал доказательствами и вводил в заблуждение правосудие с благой целью, умоляю позволить мне считать вас всего лишь талантливым любителем в этой области. Сэр, я ваш поклонник!
— Могу ответить вам тем же, сэр! — отозвался Батлер, сразу почувствовав к нему симпатию и поклонившись так, как мог бы поклониться доктору Джонсону.[13]
— Благодарю! — просиял доктор Фелл, повесив трость на руку, дабы иметь возможность потереть ладонью о ладонь. — В таком случае перейдем к делу?
— К какому делу?
— К убийству Ричарда Реншо.
Мысли Батлера пронзила стрела недоверия, хотя он продолжал улыбаться.
— Я слышал о вас, доктор Фелл, как о старом друге суперинтендента Хэдли. Вы здесь по поручению полиции?
— Нет, — печально вздохнул доктор. — В данный момент я, как часто бывает, в немилости у Скотленд-Ярда. Понимаете, я один из тех, кто верит в невиновность Джойс Эллис.
— Отлично! Значит, вы согласны, что обвинение не проанализировало доказательства должным образом?
— Сэр, — отозвался Фелл, — должным образом никто не проанализировал доказательства.
Последовала короткая пауза. Доктор Фелл произнес это с такой уверенностью, стукнув для пущей убедительности тростью по полу, что Батлер и Денем обменялись взглядами.
— Вот как? — улыбнулся Батлер. — Даже защита?
— При всем уважении к вам, сэр, даже защита. Это вполне естественно. Вы искали не правдивое, а изобретательное объяснение. Но… Афинские архонты![14] На этом процессе даже такому старому маразматику, как я, казалось, что обе стороны смотрят на ветки в поисках корней и роются под землей в поисках веток. Не могу сказать, что я был удивлен, услышав потом об отравлении мистера Реншо.
— Не были удивлены? Почему?
— Прежде всего, — ответил доктор Фелл, — потому что я этого ожидал.
— Вы ожидали, что мистер Реншо будет убит?
— Я ожидал, что кто-то будет убит, — поправил доктор. — Черт побери! — добавил он ворчливым тоном. — Это было, по крайней мере, вероятным! Неужели я не ясно выразился?
— Откровенно говоря, нет, — сказал Батлер. — А что вас интересует в этом деле?
— Массовое убийство, — ответил доктор Фелл. — Позвольте напомнить вам, как я напомнил сегодня мистеру Денему, что за последние три месяца произошло несколько нераскрытых убийств при помощи яда в различных районах страны. По причинам, которыми не стану вас утомлять, я не добавляю в этот перечень дело миссис Тейлор, но с уверенностью добавляю дело Ричарда Реншо. И это увеличивает число отравлений до десяти.
Массовое убийство с помощью яда… В воображении Батлера возникла настолько жуткая картина, что он постарался сразу от нее избавиться.
— Послушайте! Вы ведь не думаете, что все эти случаи связаны между собой?
— Думаю, разрази меня гром! — рявкнул доктор Фелл. — Хотя признаю, что это может быть всего лишь моей извращенной фантазией. И тем не менее я рискну сделать еще одно предположение — что все убийства совершены одним человеком или, по крайней мере, под его руководством.
— Но, боже мой, с какой целью?
— Ради удовольствия и прибыли, — ответил доктор Фелл.
— Одну минуту, — вмешался Чарлз Денем, склонившись вперед на диване. — Вы предполагаете существование чего-то вроде гангстерской организации, убивающей по заказу ради денег?
— Нет-нет! — энергично возразил доктор Фелл. — Такая организация в этой стране просто не смогла бы функционировать.
Он начал бродить по комнате, время от времени издавая загадочное фырканье, грозившее сбросить очки с носа, потом остановился и взмахнул тростью.
— Если не верите мне, спросите у Хэдли. Так называемый преступный мир слишком мал, его представители слишком тесно связаны друг с другом, в нем слишком много осведомителей, обеспечивающих постоянную утечку информации. Слухи о подобной организации дошли бы до Скотленд-Ярда за три недели, не говоря уже о трех месяцах. Нет, профессионального преступника вы можете исключить. И вообще, какая преступная группировка может существовать, так долго не давая о себе знать? Признаю, что не могу на это ответить. Как могли произойти девять убийств без единого ключа к разгадке? Как мог кто-то приобрести яд, не оставив нигде никаких следов? Как… — Доктор Фелл оборвал себя на полуслове. — О боже! — шумно выдохнул он. — О Бахус!
Словно огромный краснолицый джинн, доктор застыл около большого серебряного канделябра на столе у дивана.
— В чем дело? — резко осведомился Денем.
Доктор Фелл не ответил. Подобрав канделябр, какой можно было встретить в любом более-менее состоятельном доме, он тщательно его обследовал, вертя в руке, заглядывая в гнезда для свечей, царапнув внутри одного из них ногтем и предъявив то, что показалось Батлеру всего лишь следами воска, почерневшего от пыли.
— Доктор Фелл! — сердито обратился к нему барристер, поглощенный мыслями о Люсии и не склонный воспринимать ученого собеседника слишком серьезно.
— Да?
— Может быть, мы вернемся к человеку, которого отравили в этом доме прошлой ночью? Что вы об этом знаете?
— Только то… — доктор поставил канделябр на стол, — что его жена уже некоторое время хотела развода.
— Но вы ведь не можете усматривать в этом мотив?
— Сэр, — отозвался доктор Фелл, нахмурив брови, — я не говорю о мотиве. Я также знаю, что ее муж, вернувшись домой, отпил из графина с отравленной водой и что миссис Реншо по какой-то причине оставалась ночью в его комнате.
— Могу я спросить, кто рассказал вам об этом?
— Боюсь, что я, — послышался в дверях голос Люсии Реншо. Она нервно усмехнулась. — Я позвонила ему. Мне не следовало этого делать?
Да, не следовало! Но Патрик Батлер не мог произнести это вслух.
С чувством разочарования он осознал, что ощущение близости с Люсией исчезло и сегодня уже не вернется. Люсия тепло улыбалась всем трем гостям.
Теперь она была полностью одета в серую блузку, черную юбку, серые шелковые чулки и черные туфли. Прическа, хотя и сделанная в спешке, подчеркивала блеск и мягкость волос. Если Люсия по-прежнему чувствовала себя загнанной в угол, она ничем этого не проявляла. Рядом с ней в дверном проеме появилось добродушное лицо мисс Агнес Кэннон.
— С вашей стороны было очень любезно прийти сюда, доктор Фелл, — серьезно сказала Люсия. — Я не просила вас, потому что… ну, из-за жуткого положения, в котором оказалась. Уверена, что мистер Батлер и мистер Денем смогут в этом разобраться. А где доктор Бирс?
— Нас четверо, — пробормотал Денем, поднявшись, и добавил более громким голосом: — Он был здесь, Люсия, но ему пришлось уйти. Вечерний прием.
— О, я очень сожалею! — Люсия выглядела виноватой. — Я не хотела причинять ему неудобства. Понимаете, наверху я места себе не находила, и милая Агнес — мисс Кэннон — уговорила меня спуститься.
Милая Агнес, с раздражением подумал Патрик Батлер, заслуживает хорошего пинка футбольной бутсой.
— Но я хотела поговорить с вами, доктор Фелл, — быстро продолжала Люсия, — потому что вы все знаете о запертых комнатах.
— О запертых комнатах? — воскликнул Батлер. — Но здесь нет никакой запертой комнаты!
— Конечно нет. Но как кто-то, кроме меня, мог отравить воду в графине? Если вы позволите сообщить вам все обстоятельства, доктор Фелл…
И она стала рассказывать.
Батлер все сильнее приходил в ярость, скрывая это под маской высокомерия. Как бы отделяя себя от происходящего, он отошел и сел у письменного стола.
Тем временем сбивчивый рассказ Люсии о графине, который ополоснули и наполнили из крана, яде, выпитом под распятием, Дике Реншо, корчившемся в предсмертных судорогах, словно пополнял комнату злыми чарами, как ранее спальню наверху.