— Да, — шепотом согласилась Люсия, не поднимая взгляд.

— Что он под этим подразумевал?

— Я сама этого стыжусь… — Грудь Люсии бурно вздымалась под серой шелковой блузкой. — Но что мне оставалось делать? Я наняла частных детективов для… слежки за ним. Около недели назад они написали мне, что вынуждены отказаться от поручения, не объясняя причин. Я обратилась в другую фирму, но вскоре их сотрудник сообщил, что им тоже приходится отказаться от этой работы. В итоге я вытянула из него правду.

— И в чем она состояла?

— Один из их агентов — или как они называются — был так избит кастетом, что до сих пор находится в больнице.

Казалось, будто удар кулаком поразил всех участников этого дела или катапульта освободила такое количество сил зла, которое они не могли себе представить. Но доктор Фелл не выглядел удивленным.

— Итак, вы не могли освободиться от вашего мужа. Или думали, что не могли?

— Да, думала. — Голос Люсии звучал жалобно.

— Поэтому для подлинной независимости яд был так же необходим, как пятьдесят тысяч фунтов. И вы убили вашего мужа, как убили миссис Тейлор. Боюсь, приблизительно так будет выглядеть дело против вас.

Наступило молчание.

Сидя на краю кровати, Люсия уставилась на свои скрещенные лодыжки. Ее глаз не было видно, но щеки перечеркнули две дорожки — следы хлынувших слез. Потом она вскинула голову, и свет вновь блеснул в ее волосах. Голубые глаза с немой мольбой смотрели на мужчин из-под тяжелых век.

Хотя Патрик Батлер и ранее не сомневался в ее невиновности — а он, по его же словам, никогда не ошибался, — взгляд Люсии еще сильнее укрепил его веру в нее. Его сердце устремилось к ней, охваченное любовью, жалостью и таким смирением, какого он не испытывал никогда в жизни.

Но Люсия смотрела на доктора Фелла.

— Вы действительно так думаете обо мне? — с удивлением спросила она.

— Нет-нет! — возразил доктор, делая гипнотические пассы с такой энергией, что накидка взвилась за его спиной.

— Тогда почему вы…

— Проклятье, я же объяснил! Это обвинение, которое может предъявить вам полиция. — Его тон изменился. — Но с одной его частью я согласен. Эти две гибели — миссис Тейлор и мистера Реншо — взаимосвязанные факторы одного преступления. Наш убийца ответствен за обе смерти.

— Но что думаете вы? — спросила Люсия. — Вы сказали, что когда проясните кое-какие моменты, то будете знать, верить мне или нет. Так говорите!

— Моя дорогая леди! — Доктор Фелл выглядел ошеломленным. — Я еще не задал вам ни одного вопроса о том, что интересует меня больше всего! Таких вопросов всего два, но они перевешивают все остальное. Разрази меня гром, если это не так!

— Что это за вопросы?

Доктор Фелл наморщил лоб:

— Вы присутствовали в зале суда в первый день процесса и слышали показания Алисы Гриффитс, служанки миссис Тейлор. Она сказала, что во время вашего визита в «Приорат» у вас с миссис Тейлор был «крупный разговор» о религии. Что она под этим подразумевала?

Вопрос озадачил Патрика Батлера не менее, чем саму Люсию.

— О религии? — переспросила она.

— Да!

— Но я не припоминаю… Хотя постойте! — Глаза Люсии блеснули. — Кажется, тетя Милдред что-то говорила о переходе в католичество.

Сбитый с толку доктор Фелл недоуменно моргал, придерживая очки на черной ленте.

— Вы в этом уверены? — допытывался он. — Вы уверены, что миссис Тейлор использовала слова «католическая церковь»?

— Да, насколько я помню. Тетя Милдред была приятной женщиной, но обладала странным чувством юмора — например, называла доктора Бирса Амброз,[16] — а после каждой шутки ухмылялась, показывая зубы, как волк. Конечно, я сказала, что мы принадлежим к англиканской церкви!

— Мой последний вопрос! — Он внимательно посмотрел на нее. — В наши дни леди еще носят подвязки?

«Старик рехнулся! — подумал Батлер. — Или нет?»

— Почему… — начала Люсия, но тут же осеклась. — Вообще-то нет, — сухо ответила она. — Последнее время их не делают.

— Даже красные подвязки? — настаивал доктор Фелл.

Внезапно Патрик Батлер знаком велел им умолкнуть.

Уже некоторое время чисто животный инстинкт подсказывал ему, что кто-то подглядывает или подслушивает. Чувство усиливало то, что он как бы не принимал участие в разговоре. Посмотрев в сторону двери на галерею, где теперь горел свет, Батлер увидел, что замочная скважина темная. Ощущая себя персонажем фарса, он подкрался к двери и распахнул ее.

Снаружи, слегка наклонившись, чтобы лучше слышать, стояла испуганная горничная Китти Оуэн. Но когда девушка выпрямилась, она не казалась обескураженной.

— В чем дело, Китти? — поднявшись, спросила Люсия небрежным тоном, как будто горничная постучала в дверь.

— Я искала вашу вязальную корзину, мэм. Могу я войти и посмотреть, нет ли ее здесь?

— Да, конечно.

Китти поправила кружевной чепчик. Что выражал ее взгляд, обращенный на Люсию, когда она скользнула в комнату? Неприязнь? Нет. Чувство превосходства? Возможно. Батлер, испытывая смутное беспокойство, пытался это анализировать.

За все это время Люсия ни разу не подняла на него глаз.

— Китти обожает вязание, — объяснила она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Таскает с собой эту корзину, как сокровище, и заканчивает все вещи, которые я начинаю вязать. Но мисс Кэннон запрещает ей носить в корзине книги. Ты нашла ее, Китти?

Горничная подобрала корзину с другой стороны комода, куда она, очевидно, упала.

— Да, мэм. Я докончу свитер, если вы не возражаете.

— Хорошо. Тогда иди.

Китти шмыгнула к выходу. Но, пробегая мимо Батлера, она быстро взглянула на него, и в ее темно-карих глазах отразились такие же удивление и страх, как ранее у входной двери.

— Вы напоминаете мне мистера Реншо! — сказала Китти, прежде чем дверь закрылась за ней.

Люсия, стоя посреди комнаты, выглядела как женщина на грани истерики.

— Надеюсь, вы извините меня, — сказала она, — если я больше не стану слушать о том, в чем я виновна. Доктор Фелл…

Она оборвала фразу, не обнаружив его на прежнем месте. Можно было лицезреть только черную накидку, увенчанную копной взъерошенных волос. Старый джентльмен стоял между кроватями, уставясь на графин с водой на столике.

Подойдя, Батлер тоже посмотрел на графин. Воды в нем оставалось только на донышке, и она была полна микроскопических пузырьков, сверкающих при свете.

— Мэм, — не оборачиваясь, заговорил доктор Фелл, — ваш муж выпил столько воды, сколько не хватает в этом графине?

— Нет-нет! Полиция забрала большую часть для анализа — так сказал мне старший инспектор. И это последний вопрос, на который я отвечаю сейчас или в любое другое время.

Батлер повернулся и посмотрел на нее.

— Послушайте, Люсия…

— Я была бы рада, мистер Батлер, — прервала она, — если бы вы больше не вмешивались в мои дела.

Хотя Батлер чувствовал себя получившим пощечину, он мог понять Люсию. Любая женщина на ее месте потеряла бы контроль над собой.

— Пожалуйста, выслушайте меня, — мягко произнес он. — Нет ни капли прямых доказательств, что вы убили миссис Тейлор. Возможно, внешне это выглядит скверно…

— Да. А по чьей вине?

Сердце Батлера упало, хотя лицо оставалось бесстрастным.

— Право, не понимаю.

— «Мистер Батлер доказал то и это», — передразнила Люсия. — Мне казалось, я закричу, если еще раз это услышу. В хороший угол вы меня загнали, верно?

— Защищать клиентку было моим профессиональным долгом.

— Нападая на меня?

— Вам кажется, я нападал на вас?

— А разве нет? Разве вы не научили лгать вашу свидетельницу?

— Вам следовало подумать, прежде чем задавать этот вопрос, миссис Реншо. Если говорить о профессиональной этике…

— Я вас ненавижу! — Глаза Люсии вновь наполнились слезами. — Вы тоже против меня!

— Не будьте дурой!

— Как интересно! — усмехнулась Люсия, продемонстрировав легкомыслие светской женщины. — Теперь я еще и дура!