На другой полке, откуда ее можно было переставить на алтарь для поклонения, стояла тяжелая статуэтка Сатаны в виде черного козла. Бирс попытался разбить ее, бросив на пол, но она только отскочила и перевернулась лицом вверх, усмехаясь при свете налитого кровью глаза.

Сцены в красном сумраке выглядели все более дикими. Люсия предположила, что документы находятся в мешке или сумке, прикрепленной за одной из драпировок. Занавеси колыхались, когда она скрывалась за ними и появлялась вновь.

— По-моему, — заявил Батлер, — бумаги в одной из исповедален.

— Мой дорогой сэр, — возразил доктор Фелл, обследуя колонны черного дерева, поддерживающие крышу, — там невозможно ничего спрятать…

Это соответствовало действительности. Батлер стоял перед исповедальней у стены справа. Эта гротескная пародия с двумя открывающимися внутрь дверями, украшенными резьбой с изображением триумфа Сатаны, почему-то напомнила ему два шкафа фокусника, стоящие бок о бок. С одной стороны, очевидно, сидел глава секты в маске черного козла, доходящей до плеч, склонив голову к другому отделению, где женщина шептала о…

Но полы были слишком тонкими, а резные потолки слишком узкими для тайников.

Дважды раздался грохот, когда Люсия нарочно опрокинула две металлические жаровни в углу, словно ненавидя их за какой-то причиненный ими вред. Доктор Фелл, умудрившись взгромоздиться на стул, изучал тяжелые резные балки. Доктор Бирс старательно резал хирургическим ножом жесткую кушетку-алтарь в поисках спрятанных бумаг. Половина первого… Без десяти час…

— Бесполезно, — уныло произнес доктор Фелл.

В час ночи четверо грязных искателей тайника собрались перед алтарем.

Бирс все еще держал скальпель, которым проводил эксперименты с подушками и ковром. Люсия потеряла шарф; ее старое черное платье, как и обнаженные руки и плечи, было покрыто пылью. Пелена от пламени догорающих черных свечей проплывала мимо них по часовне.

— Документов здесь нет, — тем же скучным голосом сказал доктор Фелл. — С сожалением признаю себя побежденным. Возможно, они хранятся в каком-то банке…

Люсия круто повернулась.

— Чья это была тень? — спросила она.

— Какая тень? — Доктор Бирс оторвал взгляд от скальпеля.

— Только что она двигалась за одной из колонн. Она казалась… больше человеческой.

Было бы неправдой сказать, что группу охватила паника. Тем не менее Сатана, даже если рассматривать его как абстракцию, может оказывать угнетающее воздействие.

— Там никого нет. — Бирс положил скальпель в саквояж и защелкнул замок. — Это наши тени в отблесках свечей. Хочу отправить свечи на анализ. Они источают какой-то магический запах, от которого перед глазами возникают видения и… Давайте убираться отсюда! — резко закончил он.

— Согласен, — буркнул доктор Фелл.

— И я! — подхватила Люсия, поднеся руку к горлу. — Пошли, Пэт?

— «Магический»… — повторил Батлер, глядя в пространство. Потом он пробудился от размышлений и улыбнулся. — Нет, дорогая. Вы все идите и ждите меня наверху, у наружной двери часовни. Я присоединюсь к вам ровно через три минуты.

— В чем дело, Пэт? Почему вы хотите остаться здесь?

— Потому что, — ответил Батлер, — я знаю, где спрятаны бумаги.

Слово «сенсация» было бы очень смягченным описанием произведенного эффекта.

— Только что, — продолжал Батлер тем же беспечным тоном, — я объяснил, как в действительности был убит ваш муж. Когда я спросил у доктора Фелла, что он об этом думает, он ответил загадками или простой мистификацией. А теперь, с вашего позволения, я сам для разнообразия займусь мистификацией. Обещаю передать документы в ваши руки через три минуты. Вы согласны подождать меня наверху или отложим это до завтра, как объяснения доктора Фелла?

Прислонившись к красно-черному занавесу на стене, он скрестил на груди руки.

— Послушайте! — запротестовал искренне озадаченный доктор Фелл. — Я всего лишь имел в виду, что…

— Вы уходите, сэр?

— Мы все уходим, — отозвался доктор Бирс, взяв Люсию за руку. — Вы сказали, через три минуты?

— Совершенно верно.

Стоя у стены, Батлер наблюдал, как они удаляются, растворяясь в красном полумраке. Люсия протестовала, но вскоре они оказались у лестницы с перилами черного дерева и исчезли из поля зрения.

Батлер надеялся, что, когда он останется в одиночестве, его нервы не начнут дергаться как у наркомана. Он боялся только воображения. Впервые подумав об исповедальне как о шкафе фокусника, он не оставлял эту мысль, пока она не приобрела четкие формы после слова «магический», произнесенного доктором Бирсом.

Потолки в шкафах фокусников, как слышал Батлер, всегда выглядели такими узкими, что казалось, будто на них ничего невозможно спрятать. При поверхностном взгляде, особенно в случае наличия резьбы, возникал обман зрения.

Быстро, как кот, Батлер подбежал к исповедальне, которую обследовал раньше, сел внутри отделения, предназначенного для козлоподобного божества, и закрыл резную дверцу с изображением черных свитков. Потом он достал из кармана зажигалку, высек огонь и встал, чтобы обследовать потолок.

Но потолок, по крайней мере с этой стороны, состоял только из фанеры, выкрашенной в черный цвет.

Сердце Батлера тяжело колотилось. Пальцами правой руки он провел по краям фанеры…

Тонкая внутренняя сторона потолка начала опускаться на петлях. Увидев, что она падает, осыпая его папками, документами и записными книжками, Батлер инстинктивно отпрянул и сел.

— Нашел! — произнес он вслух, едва сознавая, что так оно и есть.

Бумаги всевозможного размера падали рядом с ним на пол. Пока Батлер сидел на месте исповедника, наблюдая бумажный дождь, собралась изрядная куча. Вскоре он поднял голову — и застыл как вкопанный.

Поверх груды сатанинских свитков застыло лицо Золотозубого. Золотые коронки поблескивали под сильно распухшей и покрытой засыхающими трещинами верхней губой.

За две секунды, покуда оба оставались неподвижными, Батлер успел обдумать ситуацию во всех деталях.

Золотозубый не мог войти сюда! Нет, мог! Ключ Люсии от двери верхней часовни был в ее сумочке, которая, оставшись вместе с пальто в клубе «Любовь под маской», легко могла быть идентифицирована как принадлежащая женщине, убежавшей оттуда в компании Патрика Батлера. Если Золотозубый что-то знал о часовне… Выходит, он знал.

Батлер, глядя сквозь черные свитки, видел, что Золотозубый держит правую руку на некотором расстоянии от тела. Рука эта сжимала маленькую пачку бумаг — белых и не то серых, не то зеленоватых, — соединенных скрепкой.

Золотозубый оказался здесь раньше. Бумаги, которые он держал, были опасными иди компрометирующими документами Клуба убийц. Он заполучил их, но, надо надеяться, ненадолго. А бумаги, оставшиеся в исповедальне, были простым хламом.

— Привет, — заговорил Золотозубый сквозь черную резьбу.

— Привет, — отозвался Батлер и тут же метнулся к двери.

Он выбежал из исповедальни, как бешеный бык — дверца захлопнулась за ним. Золотозубый, все еще лицом к нему, отпрыгнул назад скачком, который любому, кроме Батлера, помог бы распознать боксера.

С трудом сдерживая гнев, Батлер принял вежливо-небрежный вид и улыбнулся. Оба стояли на открытом пространстве перед алтарем, где на темно-красном ковре не было ни колонн, ни подушек. Только статуэтка Сатаны с черной козлиной физиономией лежала чуть правее Батлера, усмехаясь при свете зловещего светильника-глаза.

— Давайте их сюда, — сказал Батлер.

— Что?

— Письма или что там у вас.

Но у Золотозубого, все еще в грязном вечернем костюме, но без воротничка и галстука, казалось, на уме было совсем другое.

— Вы меня ударили, — заявил он, притронувшись к распухшей губе. Его злые глаза оставались неподвижными.

— Совершенно верно. Если хотите, могу повторить.

— Вы ударили меня, когда я этого не ожидал. Но сделали это как любитель. — Верхняя губа приподнялась. — Вам редко приходилось драться. Верно, мистер?