Он показал на один из хлипких стульев перед столом.

– Кора, садитесь, пожалуйста.

Я осторожно опустилась на стул и сложила руки на коленях. Решив не ходить вокруг да около, я спросила:

– Почему вы хотели видеть меня, Стюарт?

Его пухлые пальцы почесали оставшиеся пучки седых волос над ушами. Его нервный тик сделал так, что мое беспокойство стало отступать назад.

Он положил на стол свои одутловатые руки.

– Как вы могли услышать, генеральный директор ищет для продвижения кого-то на нашем этаже, чтобы стать его исполнительным помощником.

Я еле сдерживала смех. «Какой дипломатичный способ сказать, что большой босс выбрал следующую жертву».

– Я слышала слухи, но какое это имеет отношение ко мне?

Он потянул себя за воротник.

– Ну, мистер Вестон просил тебя стать его новым помощником.

Моя челюсть упала.

Что он сказал?

Конечно, я ослышалась.

– Что? – перехотев смеяться, переспросила: – Вы, должно быть, шутите.

Стюарт не оценил мое легкомысленное замечание и сурово нахмурился.

– Вы прибудете в свой кабинет завтра в восемь утра. Он вам все объяснит.

Мои руки вцепились в плотные края стула.

– Но что, если я не хочу продвижения! – это было все, что я могла сделать, чтобы держать свои пальцы от формирования воздушных кавычек вокруг слова «продвижение».

– Почему бы и нет? Вы будете работать над интересными проектами, и платить вам за это будут больше! Это прекрасная возможность.

От того, как он избегал смотреть мне в глаза, я поняла, что он лжет. Я не самая большая поклонница Стюарта, он был слишком бесхарактерным и слабым, чтобы быть хорошим руководителем.

Я сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Кричать на него в этой ситуации бессмысленно.

– Стюарт, мне очень нравится, где я нахожусь. Эта поддержка должна идти с кем-то, у кого больше опыта. Я не заслуживаю этого. На самом деле, я могу порекомендовать кого-то, кто имеет больше опыта и будет рад возможности работать на мистера Вестона. Несколько знаменитостей, на самом деле. Почему бы вам не встретиться с ним и представить ему этих более квалифицированных кандидатов?

Мой начальник покачал головой и пробормотал:

– Извините. Мистер Вестон принял свое решение, и я не собираюсь ставить его под сомнение. Если вы не хотите эту работу, можете уйти.

Нелестное замечание.

– Я не могу уйти.

– Тогда ваш единственный вариант – это прийти на новую работу завтра, – сказал он сочувствующе, пожимая плечами.

Очевидно, это недоразумение, так что я покинула кабинет со сжатыми зубами.

Альтернативой было бы изрыгать слова, чтобы уволили на месте.

«По крайней мере, теперь у меня была работа еще на месяц, пока сексистский тиран не уволит меня», – сказала я себе насмешливо. И я была чересчур оптимистична.

Когда я вернулась в свою кабинку, все уже разошлись по домам. Примечание в виде желтой записки застряло на моем мониторе. Оно было от Джейми.

«Надеюсь, что все в порядке. Звони, если нужно поговорить».

Я сорвала его с экрана и криво усмехнулась. Это заставило меня осознать, как мало друзей у меня здесь появилось за время моего пребывания. Джейми была единственной, кто, казалось, проникла через мой щит, который я построила вокруг себя после того, как мама умерла. Наверное, потому, что Джейми редко принимала «нет» за ответ. Джейми была болтлива, заботлива и мила.

После просмотра записки, я положила ее в сумочку. Я не готова еще поделиться этими новостями, хотя я уверена, что управление будет гудеть, когда завтра меня не будет за столом.

– Я никогда не буду снова в этой кабинке, – пробормотала я печально. Возможно, я ненавидела отсутствие конфиденциальности, но моя кабинка представляла собой безопасность и стабильность.

Я достала пустую коробку от ксерокса и собрала свои личные вещи. Их было ничтожно мало – фотография меня с мамой и братом, кактус в горшке, калькулятор моего отца и роман, который я читала во время обеда. Я смотрела на эти четыре предмета. Они выглядели настолько убого, что я, засунула все в сумочку и оставила коробку позади.

Я слепо уставилась в окно, уйдя в свои мысли. Мы жили возле парка Гумбольдт, который был меньше, чем звездный район в Чикаго, но это было все, что я могла позволить на свою зарплату. Пришлось продать дом, чтобы погасить медицинские счета нашей мамы. Я всегда носила с собой газовый баллончик и шла быстро. Кроме нескольких мелких инцидентов, я не встречала слишком много проблем. Я больше беспокоилась о своем брате, который всегда с головой в облаках.

– Маркус, я дома! – оповестила я, после того как закрыла дверь квартиры.

– Я в своей комнате, делаю уроки! – крикнул он в ответ.

Я тихо рассмеялась. Квартира была настолько мала, что мы могли слышать друг друга, если бы говорили нормальным голосом, но пока мы оба упорно повышали наши голоса. Это была привычка, перенесенная из того времени, когда на самом деле было четыре спальни в двухэтажном доме.

Я боролась с волной ностальгии, напоминая себе быть благодарной, ведь у нас было приличное место, чтобы жить. В квартире может быть тесно, но она была чистой, и счета уже были оплачены.

Напоминание о счетах создало желудочный спазм. Мне нужно выяснить способ, чтобы вернуться на прежнюю работу. Может быть, я смогу убедить мистера Вестона, что не подхожу для этой роли. Нужна дипломатия, которая не была одной из моих сильных сторон, но попробовать нужно было.

Но сначала я должна разобраться с ужином.

– Хочешь макароны на ужин? – спросила я Маркуса.

– Конечно!

Я взялась за приготовление пищи. Как и все подростки, Маркус всегда был голоден, и запах пищи привлек его из комнаты, прежде чем я закончила приготовление. 

Он уселся на один из барных стульев.

– Как дела в школе?

– Хех... наша учительница по математике до сих пор достает, – он издал отвратительный звук.

Я вздохнула с облегчением от того, что он не капризничал сегодня. Я не уверена, что смогу справиться с его угрюмостью в связи с кризисом на работе. После того, как мама умерла, много злости появилось в нем и это неизбежно перетекло на наши отношения.

Не в первый раз, я хотела бы иметь денег, чтобы заплатить за его старую частную школу. Пришлось бросить ту школу, когда мы не могли позволить себе обучение. Маркус говорил, что понимает, но я знала, что он соскучился по учителям и особенно по друзьям. 

Может быть, я предвзята, но мой брат математический гений. Как и наш отец.

Иногда Маркус так сильно напоминал мне папу, с его длинным серьезным лицом и темно-каштановыми волосами. У него были такие же проникновенные карие глаза, которые я думаю, намного интереснее, чем мои обычные коричневые. Я думаю, у него уникальное лицо, но Маркус, вероятно, не согласен.

– Ну, ты, наверное, знаешь материал в любом случае.

– Да, но в принципе, если вы собираетесь называть себя учителем математики, вы должны учить!

Я тихо хмыкнула и положила руку на его плечо.

– Ну, мы не можем реформировать систему государственного образования сегодня. Пожалуйста, достанешь тарелки и вилки?

Когда он встал, я поняла, что мой младший брат больше не был маленьким. Впервые я заметила, что он выше меня. Слезы ужалили мои глаза, когда сквозь меня пробежала волна эмоций. Я хотела, чтобы мои родители были еще живы, чтобы стать свидетелями этого события. Мама бы залилась счастливо-печальными слезами. Мой папа хлопнул бы Маркуса по спине и объявил, что он мужчина.

Я глубоко вздохнула, чтобы сдержать слезы. Маркус не оценит гарнир горя со своей пастой.

Ужин был тихим делом. Я была поглощена мыслями о моей дилемме, да и Маркус никогда не был болтуном. Молча или нет, мы наслаждались нашим ужином вдвоем. Даже когда он был злой, я все равно хотела видеть родное лицо напротив меня. Наш ужин – это единственный ритуал, в котором я чувствовала, что имею контроль над настоящим.

– Маркус, я пошла мыть посуду.