Знать бы еще, кого и где искать.

— Злая ты, Любава, — укорил ее муж. — Проведаю, что внучку мою пила, не жить тебе в моем дворце.

— Хорошо, Кощеюшка, уйду я от тебя, но затеи своей не брошу.

— Уговорила, красавица, скажу. — Бессмертный отпустил жену, и она устроилась у него в ногах, обняв колени. — Но искать сама будешь.

Мы уселись в просторной беседке напротив столовой, где Иван с Костей и устроили для меня обширный ликбез о русском мате. Честно говоря, я и не представлял ранее, что так можно ругаться и вставлять в качестве оборотов слова с подобным значением.

— Нет, ну я еще понимаю, что означает пойти на… смысл полного песца и е…ть твою мать, — краснея, говорил я, припоминая аналогичные крепкие слова и выражения, используемые феллахами на моей родине. — Но почему в качестве восклицания требуется взывать к женщине легкого поведения, причем, делать это постоянно… и прятать украденное в лоне этой, кхм, особы. Нашли потайной склад.

— Аналогично, — пожал плечами Костик, — я не понимаю технологии складирования барахла в резиновой женщине, поэтому и не употребляю это выражение слишком часто. А лагерный гномик использует все это как вводные слова в речи, вроде некоторых людей, что считают, будто знание таких слов почетно. Странно, что ты раньше в жизни ни одного подобного выражения не слышала.

— Юля у нас девушка интеллигентная, — похлопал меня по плечам Иван. — На Рублевке воспитанная…

Может, и продолжался бы разговор дальше, если бы на входе в беседку не материализовалась Милагрес Янсен. Девочка, одетая в красивое розовое платьице и беленькие гольфики, что, кстати, ей как-то не свойственно, держала в руках широкую кисть и банку с эмалью. Да-да, мы привыкли видеть Милли в джинсовых юбках и просторных футболкан, а вовсе не воплощениями куколки с витрины 'Детского мира'.

— Что это, Милли? — удивился я, забирая из рук девочки странные вещи.

— Так это ты слова нехорошие писала! — взвыл Иван.

Раскрасневшаяся Янсен готова была расплакаться.

Она отвернулась от нас, параноиков, и бросилась прочь. Мы побежали следом, а Милли, не оборачиваясь, мчалась к дырке за туалетом.

Никто и не подумал, к чему приведет эта погоня. Но на оклики девочка не отзывалась. Добежав до сторожки Трофимыча, где дед играл в домино с двумя плечистыми великанами с подписью 'Охрана' на спине, девочка решительно вырвала из моих рук кисточку и ведерко, и через минуту на стене домика деда красовалось непечатное слово.

Я стоял как вкопанный, не успев и сообразить, что произошло на самом деле. Да и дед с охранниками вытянули лица от удивления и уставились прямиком на меня. А девочка подбежала, мазнула кистью по рукам, вручила ведерко и… растворилась в воздухе.

— Попала ты, Юлька, — вздохнул Иван, который первым избавился от морока. — Полный песец нам.

Мы втроем тут же кинулись к стене отчаянно закрашивать написанное девочкой-виденьем, но нам не суждено было закончить. Дед с охраной не мешали. Старик даже похвалил нас, мол, хотим ремонт забесплатно сделать, а двое его союзников по настольной игре, только одобрительно кивнули и погрузились в мир домино.

— Ребята, мы влипли, — шепнул Костик, оборачиваясь к штабу. — Милли Кощеенко ведет.

Мы с Иваном посмотрели, куда указывал парнишка и, действительно, различили на тропинке, ведущей к изолятору, весело прыгающую девочку-призрака в розовом платьице и директора, который шел за ней. Она тыкала пальцем туда, где располагалась сторожка, и что-то отчаянно плела Ипполиту.

— Сматываемся! — шепнул Иван, показывая на щель в заборе у сортира.

— Поздно, заметят… — обреченно вздохнул Костик.

Рисковать или пропадать! Я подтолкнул обоих парней к дырке, и мы прыгнули в близрастущий куст.

— Вот, смотрите, Ипполит Матвеевич, — девочка ткнула директору в наполовину замазанное нецензурное слово. — Мы в прятки играли, я тут сидела. Как вдруг вижу: вожатые мои, Юля и Ваня, пришли сюда с краской и начали рисовать граффити…

— Они стену мазали, — парировал Трофимыч.

— Угу-угу, — угрюмо отозвался один из охранников и шлепнул об стол доминошкой, радостно вскрикнув. — Рыба!

— Вот клевета, — покачал головой я, сидя в кустах тише воды ниже травы.

Парни в ответ кивнули, но ничего не сказали. Мы внимательно слушали всю ту ложь, что несла директору лагеря девочка. А она описывала начальнику нашу 'живопись' во всех подробностях. Он гневным взглядом окинул окрестности и, пригрозив пальцем якобы покрывавшим нас охранникам и сторожу, направился к медсестрам в изолятор.

— Мне кажется, — догадался Иван, — что кому-то очень надо спровадить нас из лагеря. И этот кто-то не вхож на территорию. Как одна наша старая знакомая, во дворец кое к кому через забор лазила…

Никто ничего ему не ответил. Костя — потому что считал все эти идеи полнейшим бредом, он только порекомендовал Дуракову обратиться за помощью к Марго, которая, очевидно, покрывала все промахи вожатых третьего отряда. Мы и без него знали, что только наша начальница способна стереть память Кощеенко при желании. Я не мог поверить, что кто-то заставил Милли пойти на столь гнусное предательство. Или то был ее призрак. Нас пытаются подставить, убрать из лагеря, значит, враг понял, что мы так просто его не оставим. И он пока прекратил похищать девушек, а принялся ликвидировать преследователей. Что ж, похвала в его адрес. Если это, действительно, моя сестра — меня не может не радовать ее сообразительность. Только я не позволю ей обыграть нас с Иваном, и последнее слово останется за нами и нашим отделом, да хранят его боги.

— А что, если с гномом еще кто-то подрабатывает? — высказал предположение Костя.

— Например!? — хором спросили его мы с Иваном.

— Ну… — протянул он, — мало ли сказок ходит. Кукла заколдованная, девочка загипнотизированная…

От последнего мы вздрогнули, припоминая приключение в Кемете. Одна зачарованная девушка чуть не заслала нас на тот свет без права возврата домой.

— Значит так, Костя, — решительно сказал я, усадив парня на пень, когда мы дошли до полянки, откуда я принес замшелый баян, — все, что мы тебе сейчас скажем, ты знать не должен. Поэтому, если не умеешь держать язык за зубами, мы тебя сдадим на длительное хранение в не очень приятное место.

Где находился 'сейф', я еще не успел придумать, но запугать саранского педагога получилось. Особенно он присмирел после того, как я во всех подробностях поведал ему о некой личности, которой из-за шаловливости рук и использования приворотов пришлось стать прабабушкой фараона Рамсеса. Я тогда еще не знал, что на самом деле произошло с Юлей, поэтому просто допридумывал ее историю чисто из логических соображений и информации из московских книг. Как это было возможно, у Костика в голове не укладывалось. Парень сидел весь во внимании и, активно кивая, подтверждал, что ради Анечки он ничего не скажет даже самому лучшему другу. Лишь бы любимую спасти.

— Отлично, — полный решимости, я начал рассказ, — слушай. В прошлой смене из 'Березки' пропало пятеро вожатых. Кощеенко сказал в уголовном розыске, что они сбежали, не согласившись с условиями контракта. Но ни одна из девушек не вернулась домой.

— Аня, — прошептал парень.

— Да, с ней случилось то же самое. Возможно, пропала бы еще и Наташа из второго отряда, если бы мы с Иваном не изловили черную простыню. Звучит как сумасшествие и пересказ анекдотов, но так все и произошло. Над лагерем летала настоящая черная простыня. Если интересно, вернемся в корпус, и я тебе ее достану из своего чемодана. После того, как я ее порезал…порезала, она потеряла всяческую силу.

Дураков стоял и кивал в знак подтверждения.

— Короче, я и Ваня — не те, за кого себя выдаем. Мы магистранты из Москвы. Это правда. Но мы приехали сюда вовсе не вожатыми. Мы агенты. Нас наняли, чтобы найти всех, кто пропал, и остановить безобразие.

Студент рот открыл от удивления и, заикаясь, нес что-то про шпионские фильмы, детективы и всяческие приключения.