– Хорошо. Больше я не буду задерживать вас. Мне нужно назад в офис. До свидания. – Она за хлопнула папку.

Этот жест привлек его внимание к манящим изгибам ее фигуры под желтым кос тюмом. Она вышла.

Андре тоже должен был попрощаться с ней, но слова застряли у него в горле. Вместо того, чтобы проводить ее, он остался стоять за прилавком. Одним воспоминанием меньше.

Андре не нравилось в Солт-Лейк-Сити, и он не собирался сюда возвращаться.

Фрэн могла найти сотню дел в преддверии ее следующего задания – освещения гастрольного тура хора «Солт-Лейк мормон табернакль» по южному побережью США и Австралии. Но она считала дни до того момента, когда июльский номер «Бихайв мэгэзин» сойдет с печатного станка. Молодая женщина не спала всю ночь, думая о том, как повезет журналы в монастырь.

После последней поездки туда она приняла решение послать журналы по почте. Это было бы правильно. Это было бы правильнее, чем фантазировать о встрече с монахом-траппистом.

Но какая-то сила против ее воли влекла Фрэн в монастырь.

Я должна увидеть этого монаха еще один раз. Должна.

Ее мать была бы шокирована, если бы узнала об этом. Фрэн сама была шокирована своим поведением.

Если бы ее пастор узнал, он сказал бы Фрэн, что дьявол-искуситель очень хитер и знает, как найти у людей самые незащищенные места. Она слышала это раньше с кафедры, но никогда не прислушивалась к этим словам.

Она и сейчас не верила в это. Но не сомневалась, что ее желание увидеть красавца-монаха греховно.

«Вы не первая любопытная женщина, переступившая этот порог, заинтригованная желанием мужчин сохранять целомудрие. Не сомневаюсь, что женщина с такой внешностью, как у вас, не в состоянии понять это».

Лицо Фрэн всегда заливала краска, когда она была смущена или когда ей бьшо стыдно. Оно вспыхнуло при одном воспоминании об этих словах.

Этот монах знал о ней больше, чем она знала о себе. И он хладнокровно и прямо раскрыл ей глаза на саму себя.

Но самое ужасное было то, что она в мечтах своих возвращалась назад в монастырь, как преступник, возвращающийся на место преступления, чтобы помучить себя еще больше. Она или мазохистка, или просто испорченная женщина, которая стремится завладеть вниманием целомудренного монаха, хотя и будет отрицать это до своего последнего вздоха.

В монастыре было более восьмидесяти монахов, а она принесла только дюжину номеров. Правда, братьям не дозволялось иметь личное имущество, поэтому в журнале для каждого не было необходимости.

Было первое июля, в монастырских садах еще цвели деревья. Братья, должно быть, смертельно уставали, работая в такую жару. Во время интервью она обнаружила, что внутри не было кондиционеров. Как они здесь живут?

Она не могла представить себя, живущей в монастыре, даже на короткий период времени!

На этот раз, когда Фрэн припарковалась, она заметила другие машины и туристический автобус компании «Грэйхаунд». Люди сновали вокруг. Это означало, что внутри лавки тоже будут туристы.

Она недовольно нахмурила брови. Она не рассчитывала на это, когда собиралась передавать журналы.

Ты хочешь остаться наедине с ним. Франческа Мэллори, ты дура!

Без колебаний она выбралась из машины и направилась к часовне, сжимая пачку журналов.

Как она и подозревала, лавка была заполнена людьми в солнечных очках, с фотоаппаратами на плече, скупающими все подряд. Двое монахов обслуживали покупателей, но того, кто преследовал ее в снах, нигде не было видно. Ее сердце сжалось. Она ждала в углу, пока комната не опустела, потом подошла к одному из монахов.

– Я – Фрэн Мэллори из «Бихайв мэгэзин». Я обещала монаху, который давал мне интервью вместо аббата Амброзия, что принесу несколько журналов со статьей.

Он слегка поклонился:

– Вы очень добры, – и потянулся за журналами.

Все шло не так, как она планировала. Теперь она была вынуждена отдать журналы.

– Могу ли я поговорить с монахом, у которого брала интервью?

– Он больше не с нами.

Фрэн моргнула, пораженная.

– Вы имеете в виду, что его послали в другой монастырь? – вскрикнула она.

– Я не имею права что-то объяснять вам.

По ее коже пробежали мурашки.

– Конечно, нет. Я только разочарована, потому что не смогу лично поблагодарить его за помощь.

– Я передам ему вашу благодарность.

– Спа… спасибо. До свидания.

– До свидания.

Потрясенная этим известием, Фрэн поспешила к машине. Ощущение утраты было слишком сильным.

Уезжая в Лос-Анджелес двумя днями позже, Фрэн была в ярости на саму себя, потому что воспоминания о проклятом монахе мешали ее работе. Когда она поднялась на борт одного из двух специально заказанных для чартерного рейса «Боингов-747», предназначенных для хора из Солт-Лейк-Сити и обслуживающего персонала, она постаралась забыть о поездке в монастырь и сосредоточиться на работе.

Эта поездка будет не только большим приключением, она еще очень важна для ее карьеры. Фрэн не собиралась портить себе будущее, размышляя о монахе, о котором она не имеет права даже вспоминать.

Приняв такое решение, Фрэн смогла наконец-то разделить всеобщее волнение в аэропорте Холливуд-Боул в Лос-Анджелесе, откуда их должны были забрать автобусы и отвезти к месту первого концерта. Все билеты были уже проданы.

Будучи страстной поклонницей хора с полуторавековой историей, Фрэн посетила по крайней мере дюжину его концертов. Каждый год она слушала пасхальные выступления хора и знала большую часть репертуара. Одни песни поднимали ей настроение, другие заставляли плакать.

Была одна особенная песня, которая всегда заставляла рыдать не только ее, но и всех слушателей. После исполнения этой песни люди аплодировали стоя. Для Фрэн эта пауза, наполненная восхищением, была одной из самых замечательных во время концерта.

Сегодня она собиралась запечатлеть на пленку восхищенные лица слушателей. Удачная фотография всегда лучше самых восторженных слов.

Песня, которую она так ждала, зазвучала вскоре после антракта. Дирижер вышел вперед и взмахнул палочкой. Все в зале стихло, сопрано начали петь вступление. Фрэн медленно подняла фотоаппарат, делая снимок за снимком. К тому времени как к сопрано присоединились низкие мужские голоса, она сделала снимок человека, на лице которого выражалась настоящая радость. Запечатлеть это мгновение могла только фотокамера.

Женщина лет шестидесяти, седая, с европейскими чертами лица. Слезы текли по ее щекам, а взгляд замер в пространстве.

Фрэн сглотнула и щелкнула несколько раз фотоаппаратом. Больше не было нужды искать. Что-то подсказывало ей, что именно эту женщину она надеялась найти в огромной массе слушателей, женщину, на лице которой лучше всего отразились чувства, которые испытывали все.

Она внезапо ощутила желание, чтобы концерт поскорее закончился и она смогла бы поговорить с этой женщиной. Наверняка, у нее есть интересная история. Фрэн хотела узнать ее, не только для статьи, но и для собственного любопытства.

После того как хор исполнил последнюю песню, публика аплодировала почти полчаса. Никто не хотел, чтобы концерт заканчивался.

Фрэн протиснулась через толпу и оказалась возле женщины.

– Прекрасный концерт, не правда ли?

Женщина, чье лицо все еще было влажным от слез, повернулась к ней.

– Это было так же прекрасно, как когда я слышала его в Германии.

– Вы слышали хор там?

– О, да."Много лет назад. Когда я была маленькой девочкой из Восточного Берлина, моя мама сказала мне, что, если мне когда-нибудь представится такая возможность, я должна уехать туда, где можно свободно молиться Богу. Я не знала, что она имела в виду. Потом, много лет спустя, у меня появился такой шанс. Я переехала с семьей во Франкфурт. Там я услышала эту прекрасную музыку первый раз в жизни. Потом, когда мы переехали в Швейцарию, в Цюрих, я снова услышала хор. Тогда я и нашла Бога, – она покачала головой. – Вы не можете это себе представить.