Андре. Отец Андре Бенет. Так называют его братья?

Дрожащей рукой она положила журнал на стол и потянулась за ручкой. И вдруг ее затянутая в капроновой чулок нога нечаянно коснулась его колена. Словно удар тока пронзил ее – она быстро отдернула ногу. Если он и заметил ее резкий жест, то не показал виду, а она сама боялась взглянуть на него.

Слава Богу, Барни вернулся с пачкой журналов и разрядил напряжение, возникшее в комнате.

– Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь написала для ваших друзей?

Она сидела на краешке стола, собираясь покончить со всем этим как можно скорее.

Монах откинулся на спинку стула.

– Раз у вас есть шесть журналов, то подпишите один для Герды, один для ее сына Харбина, один для внука Ренке, а еще для невестки Людвиги и внучки Аделаиды. О, да, еще ее брату Курту.

Губы Фрэн сжались.

– Боюсь, вам придется произнести по буквам все эти имена для меня.

– Конечно.

– Хотите что-нибудь выпить, мистер Бенет? – предложил Барни. Сегодня он был более любезен, чем обычно. – У нас есть кофе, кола, эль.

– Спасибо, не надо, мистер Кинсэйл.

– А ты, Фрэнни?

– У меня есть эль. Но все равно спасибо, Барни.

Все время, пока Фрэн подписывала журналы под его диктовку, она чувствовала на себе его взгляд. Хотя свитер и юбка были закрытыми и достаточно целомудренными, его пристальное внимание к ее фигуре заставляло ее нервничать. С каждой секундой румянец на ее щеках становился все ярче.

– Готово, – Фрэн подняла голову и вымученно улыбнулась Барни. – Я закончила. У меня встреча в три часа. Было очень приятно снова увидеть вас, мистер Бенет.

Она почти выбежала из комнаты.

– Ничего себе! Что случилось?

Фрэн потерла шею.

– Не сейчас, Поль! У меня болит голова. Я должна справиться.

Может быть, большинство людей – неудачники. Но по сравнению с этим монахом, который сбежал из монастыря, нарушил клятвы и живет во лжи, они просто святые. И не имеет значения, насколько он красив. Фрэн не для того жила двадцать восемь лет, чтобы связаться с монахом, который изголодался по женщинам.

Она все еще чувствовала его взгляд на своем теле. Это было уж слишком. Слишком интимно, слишком фамильярно.

Может быть, встреча с ней в монастыре заставила его задуматься о том, может ли он окончательно расстаться с женщинами.

Она подумала, не стоит ли поделиться с Полем и спросить его мнение. Но он превратит все в шутку и скажет, что она все это себе вообразила. Приняла желаемое за действительность.

Все было бы в порядке, если бы она не столкнулась с ним в Лос-Анджелесе. И вот он опять в Солт-Лейк-Сити. Да еще в ее редакции.

О небо! Он вернулся назад в Солт-Лейк! Но надолго ли?

– Фрэнни?

Она подпрыгнула. Голос босса из интеркома мгновенно вернул ее к реальности. Она покинула его кабинет только пять минут назад. А вдруг монах все еще там? В панике она повернулась к Полю.

– Окажи мне услугу и выясни, один ли Барни в кабинете. Не говори ничего, просто проверь и возвращайся назад.

Он моргнул.

– О'кей.

Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем Поль вернулся, глубоко заинтригованный всем происходящим.

– Что случилось? Босс очень расстроен.

Она закусила губу.

– Он один?

– Да, по крайней мере, когда я заглянул, он был один.

– Спасибо, Поль. Я твоя должница.

Когда Фрэн вошла в кабинет Барни, он мрачно посмотрел на нее не говоря ни слова.

– Знаю, я была ужасна, – извиняющимся тоном начала она. – Но у меня были причины.

– Я знаю твои причины. Твоя проблема в том, что ты не любишь мужчин.

– Я люблю тебя, и Поля, и дядю Дональда.

– Не пытайся переубедить меня. Я прекрасно видел все, что происходило в этой комнате. Я чувствовал это. В ту минуту, когда мужчина хочет приблизиться к тебе, ты убегаешь в противоположном направлении. Но на этот раз ты позволила своим страхам вмешаться в работу.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Как я уже сказала, у меня были на то причины.

– С удовольствием выслушаю их, присаживайся.

Послушавшись, она села и начала:

– Я думаю, у меня есть проблема…

Он посмотрел на нее так, словно его поразила молния.

– Только не говори, что ждешь от него ре…

– Нет, – выкрикнула она и спрятала лицо в руках, не зная смеяться ей или плакать. – Нет, это проблема другого рода.

– Слава Богу!

– Все началось, когда Поль заболел и попросил меня поехать в монастырь вместо него, чтобы написать статью…

Барни выслушал историю, не перебивая. Когда она закончила, он откинулся на спинку стула и положил на стол очки.

– Ты красивая женщина, Фрэнни. Ни один мужчина не может устоять перед тобой. Даже монах.

Это было неожиданно.

– Спасибо за комплимент, Барни. Но ты должен признать, что это странная ситуация.

– Ты имеешь в виду монаха, который хочет вернуться в мир? Он не первый и не последний, кто раскаялся в принятом решении и хочет все изменить. Знаешь, о чем я думаю?

– О чем?

– Я думаю, что и ты интересуешься им. Я так же думаю, что ты заинтригована тем, что влюбилась в загадочного мужчину, который к тому же является олицетворением всего, чего ты боишься в мужчинах.

– Я не влюбилась в него, Барни!

– Ну, ладно. Это выражение, которое мы использовали в молодости, – пошутил он. – Так или иначе, он не мог оторвать от тебя глаз.

Барни замечал все.

– Я чувствовала себя полной идиоткой.

– Обнаружила, что уязвима перед мужчинами? Лично я только рад видеть это.

Он начал говорить, как ее мать.

– Я лучше пойду работать.

– Давай. И, если тебе захочется поговорить, ты знаешь, где меня найти.

Андре по-немецки написал:

Дорогая Герда!

Из всех людей, которые были на концерте хора в Лос-Анджелесе, женщина-журналист из «Бихайв мэгэзин» (Солт-Лэйк) – ты говорила с ней после концерта – выбрала твою фотографию, чтобы поместить на обложку. Она также рассказала твою историю в передовой статье.

Сегодня я был в редакции и попросил ее подписать эти журналы для тебя. Я уверен, что тебе и твоей семье они понравятся так же, как и мне. Статья очень интересная.

Завтра уезжаю на Аляску и не знаю, сколько там пробуду. Если я тебе понадоблюсь, ты можешь писать мне на адрес монастыря: Перувиан Драйв, Солт-Лейк-Сити, Юта, 84999.

Береги себя и до встречи.

Любящий тебя Андре.

Положив письмо поверх журналов, он закрыл коробку и протянул почтовому служащему. Теперь он мог отправляться в аэропорт, радуясь тому, что смог хоть немного отблагодарить Герду за помощь, которую она оказала ему в Швейцарии, когда у него были большие трудности.

Что касается Франчески Мэллори, то он уже понял, что даже путешествие на другой конец света не сотрет ее образ из его памяти. С самой их первой встречи пребывание на море, когда он не мог видеть ее, не мог слышать ее голос, стало мучительным.

Может быть, на этот раз ему удастся забыть ее и не мучиться больше?