Когда все стихло, Аленушка и просит: «Дяденька, пусти меня!» Мужик выпустил ее, и она опять побежала; бежала-бежала, и слышит опять погоню. А по дороге, видит она, едет мужик — везет кожи. «Дяденька, — молит она, — спрячь меня под кожи! За мной разбойники гонятся!» — «Эка, вишь ты какая нарядная! Под кожами ты вся вымараешься». — «Ничего, только спрячь!» Мужик раскидал кожи, положил ее под самую нижнюю и опять сложил все по-прежнему. Только что успел кончить, как наехали разбойники. «Что, мужик, не видал ли такой-то женщины?» — «Не видал, родимые!» — «Врешь! Сваливай кожи». — «Да зачем, родимые, стану я разбрасывать свое добро?» Разбойники бросились сами сбрасывать кожи и посбросали, почитай, все кожи; только две-три оставалось. «Нечего, братцы, здесь искать; поедемте дальше!» — сказали они и поскакали с гамом, свистом и хлопаньем.

Когда не стало слышно ни стуку этого, ни грому, она и просит: «Дяденька, пусти меня!» Мужик выпустил ее, и она опять побежала; бежала-бежала, и пришла домой в полночь, да и легла в стог сена, закопалась туда вся и заснула. Рассвело. Поп пошел давать коровам сена, и только воткнул вилами в стог — Аленушка и схватилась руками за вилы. Поп оробел, крестится и говорит: «С нами крестная сила! Господи помилуй!» Потом уж спросил: «Кто там?» Аленушка узнала отца и вылезла из сена. «Как ты сюда попала?» — «Так и так, вы отдали меня разбойникам; они хотели меня убить, да я убежала», — и рассказывает все страсти. Немножко погодя приезжают к попу разбойники, а он Аленушку спрятал. Поп спрашивает: «Жива ли, здорова дочка моя?» — «Слава богу! Она осталась дома хозяйничать», — говорят разбойники, и сели они как бы в гостях; а поп тем временем собрал солдат, потом вывел дочь и говорит: «А это кто?» Тут разбойников похватали, связали — да в тюрьму.

№343 [56]

Задумали отец с матерью в город ехать, а дочери говорят: «Останься ты, дочка, здесь; на ночь созови к себе подруг, тебе и не скучно будет». Вечером сидят подружки да прядут; уронила одна початок[57], початок покатился — да под пол. Хозяйка зажгла лучину, подняла доску — а там разбойник сидит. Де́вицы испугались, жутко им стало, и разбежались по дворам. Тут вылез разбойник. «Где, — говорит, — деньги? Подавай, не то худо будет». Хозяйка отперла сундук, подняла крышку и держит. «Бери!» — говорит. Разбойник нагнулся в сундук, а она хлоп его крышкою по шее и убила до смерти.

Через несколько дней высватали ее разбойники и увезли с собой в густой, дремучий лес. Там у них дом был выстроен. Входит де́вица в одну горницу — горница вся в кровавых пятнах; входит в другую — там коник[58] весь полон человеческими головами. Положили разбойники заживо сварить де́вицу в котле и посылают ее воду носить. Нечего делать — пошла за водой, пришла к колодцу, сняла с себя платок да платье, надела на столбик, а сама поскорей вон бежать.

Бежит по́ лесу, и пристигла ее ночь темная и непогода страшная, дождь так и поливает. Увидала суковатый дуб, влезла на него. «Лучше, — думает, — здесь переночую; авось не отыщут!» А тем временем жених-то ее хватился: «Ребята, — говорит товарищам, — ведь девка бежала; надо ее искать». Поехали. Плутали, плутали по лесу и наткнулись на суковатый дуб. «Не здесь ли она?» — говорит один разбойник и давай пикой ширять, да все ей в пятки да в пятки. Девица молчит, а кровь так и каплет. Разбойник думает: «Это дождь идет!» На ее счастье такая темь была, что ничего не узнаешь; вот разбойники так ни с чем и домой воротились.

Утром, только светать стало, она прибежала домой и рассказала про все отцу-матери. Заплакали отец с матерью. «Ах ты, дитятко милое! Сгубили было тебя, а всё польстились на синие кафтаны, на красные шелковые кушаки да бархатные шапки!» А разбойники на том положили, что куда ей уйти, верно в лесу звери съели, и говорят меж собой: «Поедем к девкину отцу к матери, скажем, что их дочь больна, зовет проведать; привезем их сюда, да и порешим всех, а худоба[59] и деньги — все наше будет!»

Оседлали коней и поехали; только на двор — увидала их девица и поскорей нарядилась работником. Разбойники вошли в избу, начали пир пировать. «Где же дочка наша? — спрашивает отец. — Что с собой не взяли?» — «Да она захворала, приказала вас в гости звать». — «Не хотите ли, — спрашивает хозяин, — я позабавлю вас сказочкой; есть у меня работник — большой мастер сказки сказывать». — «Что ж, это дело хорошее! Рады послушать». Пришла переодетая дочь и стала рассказывать все, что с нею случилось, разбойники догадались, что это быль, а не сказка, кинулись к лошадям, да не тут-то было: тотчас их схватили, веревками скрутили и отдали под суд.

№344 [60]

Быў сабе круль з крулёвай, і мелі адну дачку вельмі харошую, і да яе сваталіся дванаццаць кавалераў[61], а тые кавалеры былі ўсе разбойнікі. Тые разбойнікі прасілі, каб калі-небудзь яна да іх прыйшла багата ўбранная. Аднаго разу, без ведама айца[62], яна сабралася дый пашла па той дарозе, па якой яны ёй наказалі. Ідзе яна дак ідзе лесам, аж у лесе стаіць палац[63]. Вайшла ў той палац, аж у першай хаце стаяць бочкі з кровёй[64] чалавечай, у другой хаце ўсё чалавечые голавы, ногі, рукі, у трэцяй ўсё тулубы[65] чалавечые, у чацвёртай самые боты[66] і чаравікі[67], у пятай адзеннё[68] суконнае і матэрыі, у шостай і у сёмай срэбро і брыльянты, а восьмая — тая хата, гдзе жылі разбойнікі.

Хадзіла яна, хадзіла па ўсех пакоях, і як пачула[69] стук — схавалася пад ложко. Сядзіць яна там аж ўходзяць тые дванаццаць разбойнікаў і прыводзяць с сабою неякую вельмі харошую і багатую панну: ўзялі яну разабралі[70] дагала, палажылі на калодку і зарэзалі, а после зачалі знімаць персцёнкі з рук, і з аднаго пальца ніяк[71] не маглі зняць. Адзін кажа, што аддайце мне гэты персцёнак. «Добра!» — казалі ўсе. Ён узяў сакеру і як рубнуў, дак палец з персцёнкам паляцеў пад тое ложко, гдзе сядзела кралеўна. Разбойнік палез пад ложко шукаць[72] персцёнка; але як было цёмна, то не знайшоў персцёнка і адлажыў да заўтра.

Кралеўне аж млосно[73] зрабилася са страху, бо яна чула ўсю іх гутарку[74]. Яны гаварылі, каб як-небудзь звясці кралеўну да сябе ўбранную і после забіць. Доўго гулялі, пілі, елі разбойнікі, а як падышла поўнач, дак ўсе парасходзілісе: адзін пашоў у лес, другі пашоў на гасцінец[75], трэці на другі гасцінец, а рэшта[76] парасходзілісь ў усе стороны. Кралеўна, як яны павыходзілі, вылязла з-пад ложка дый пайшла проста дадому. Прыйшоўшы дадому, яна нічого нікому не казала, што бачыла, і лягла спакойна спаць.