— Было вечно? Но когда-то же это разбегание галактик началось. Был Большой взрыв, с которого начала существование наша вселенная.

— Не было никакого Большого взрыва, это миф. Такой же миф, как и о твердом небосводе. Хотя взрыв, породивший нашу систему галактик, действительно был. Но это был не тот эпохальный взрыв, с которого началось все мироздание. Это был один из тех обычных взрывов сверхновых, которые мы постоянно наблюдаем. Я же говорю: вселенная постоянно расширяется, плотность ее падает, материя постоянно перестраивает свои энергетические уровни.

Когда-то все галактики, которые мы видим вокруг, образовались в результате вспышки сверхновой. Но сама эта сверхновая находилась в окружении других галактик, которые так же разбегались. Плотность материи была несоизмеримо выше, чем сейчас. Это была очень грубая ткань — ткань, нити которой были вроде толстых канатов. Но из этих канатов точно также вязались узелки-частицы, точно также существовал свой мир, только для нас этот мир был огромным, как для Гулливера мир великанов. Он так же расширялся, пока окружающая его ткань-материя не ослабла. Тогда он взорвался. Была уничтожена та жизнь, и появилась наша…

— Колоссально! — вновь воскликнул я. — Просто поразительно, как Вы увязали микро и макромир!

— Мне надо, мне очень надо вернуться туда! — оборвал мое восклицание Дар. Он не слушал меня.

— Я попытался написать работу о Солнце. Однако, мои знания, полученные там, не перекладываются на сегодняшний научный язык. Я не учился здесь физике, я не знаю, каким инструментарием оперируют наши ученые.

— А он разве не такой же?

— Не такой! Вы даже представить себе не можете, насколько не такой.

Я пожал плечами.

— Во всяком случае, — сказал Дар, — с нынешними алгоритмами даже слабое подобие грависила не рассчитаешь.

«Куда уж нам!» — чуть не вырвалось из моих уст. Но я удержался, отведя взгляд в сторону.

— Но я, пожалуй, пойду, — сказал мой собеседник.

И он быстро удалился, забыв или не захотев даже попрощаться. А меня начали мучить угрызения совести.

Конечно же, он почувствовал мою иронию.

«Ну, зачем же я так! — думал я про себя. — Ну, почему бы мне не сделать хотя бы вид, что я ему верю? Не знаю, что у него той ночью произошло, но он не просто верит в свой сон, он и вправду живет им. Никому же он не мешает своей верой. Он сам испытывает неловкость, когда рассказывает свою историю. Это очень заметно. Ему нужен слушатель. Ему просто нужен внимательный слушатель… Ну разве трудно сыграть эту роль?»

Разные мысли начали крутиться в моей голове, и вдруг я увидел, что Дар возвращается. Он так же быстро шел в мою сторону, как только что удалялся.

— Да поверьте вы! — заговорил он с ходу. — Можно жить на Солнце! Можно! Умом это трудно принять, это лежит просто за пределами нынешнего миропонимания. Ну, представьте себе, что современнику Архимеда вы попытались бы объяснить, как работает ракетный двигатель. Если б вы ему сказали, что для работы ракеты нужны водород и кислород, то он вам бы так же не поверил. Он даже понятия не имел в свое время, что вообще существуют такие газы, как водород и кислород. На все ваши доводы он сказал бы, что все это миф и фантастические выдумки, что вы сами придумали эти газы, чтобы придать своей нелепой сказке хоть какое-то объяснение, пусть даже такое же несуразное. Вы не смогли бы древнему греку, даже самому умному, объяснить, что в том прозрачном, невесомом воздухе, который его окружает, есть нечто, что нельзя даже пощупать, но что поднимает многотонный космический корабль в небеса. Точно так же и с грависилом…

— Ну поймите вы! — не останавливался Дар, — С нашими представлениями о солнечной плазме трудно вообразить себе способы защиты от нее. Мы просто еще не знаем тех свойств гравитационного поля, которые позволяют это сделать. Мы как тот древний грек, у которого просто в голове не укладывается, как в негорючем воздухе могут находиться и соседствовать какие-то горючие газы.

— Ну поверьте! — в отчаянии продолжал мой собеседник. — Все, что я рассказываю, не плод моей выдумки. Жить на Солнце можно! Мы не все знаем о своем светиле! Да что там наше Солнце! Мы сами себя, свою собственную жизнь совсем не знаем! Наше общество может жить без лжи и воровства, может жить без злобы и жестокости, может жить чисто и честно! Мы сегодня не знаем, как можно так жить, и потому никто… никто в это не верит! Но для нас сегодня разговоры о такой жизни — все равно что разговоры с современником Архимеда о космическом полете. А люди будут так жить! После Архимеда прошли века, и человек полетел. После нас пройдут столетия, и как бы мы в этом ни сомневались, человечество будет жить без пороков. Вы говорили о земном рае, но сами не верите в него, никто в него не верит. А он будет! Ну, поверьте, там, на Солнце, я жил в таком мире! Поверьте, я был на Солнце! Был! — воскликнул Дар и замолчал.

Он не глядел на меня. Он, похоже, и не ждал от меня никакой реакции. Я ничего не говорил. Спустя некоторое время он повернулся и медленно пошел прочь.

Я долго стоял на месте и глядел ему вслед…

Спустя несколько дней, у нас с ним была очень короткая встреча. Мы случайно столкнулись на перроне метро. Он куда-то спешил.

— Я недавно видел Юнну. Во сне, конечно. Но это был долгий сон. — Дар буквально светился от радости. — Она мне ничего не сказала, но я почувствовал, что скоро нам предстоит настоящая встреча.

На моем лице чуть было не нарисовалось изумление, но я быстро подавил в себе все свои мелкие мыслишки.

— Я рад, я очень рад! — сказал я. — Нет, я, правда, рад! — поскорее добавил я, видя, что Дар удивился моей реакции.

Я взял его руку и, насколько мне хватило внутреннего тепла, пожал ее. Мне и вправду в ту минуту очень хотелось верить Дару. Ну хоть в чем-то мы должны верить друг другу!

Дар внимательно посмотрел мне в глаза, и счастливая улыбка пробежала по его лицу. В это время подошла его электричка, и он, не отрывая от меня взгляда, вошел в вагон. Дверцы за ним захлопнулись, а он продолжал смотреть на меня сквозь стекло.

«Прямо как на цибеле!» — мелькнула в голове мысль. Я представил Дара, смотрящего из-за закрывшейся дверцы того солнечного автомобиля.

«Что ему наше метро, — подумал я, — когда он в своей жизни на таком транспорте катался!..»

Дар будто прочитал мои мысли. Он широко улыбнулся и махнул рукой. И поезд пошел, увозя его. В последний для меня раз. Больше я его не видел.

Хватился я его спустя несколько дней. Когда начал его искать, обнаружил, что даже не знаю ни его имени, ни фамилии, ни адреса. Имя Дар оказалось, конечно же, ненастоящим. Под таким именем никто не значился ни в одном справочнике. Я справлялся и в разных специальных службах. Никто в эти дни с таким именем или похожей внешностью не попадал в больницу и не умирал.

Недавно я задумался, откуда у него такое странное имя — Дар? И вспомнил: Дар Ветер — из «Туманности Андромеды».

Я достал этот роман и сейчас перечитываю его. Нет, конечно, он не о том Даре, его герой имеет совсем другой образ, но чтение его чем-то напоминает мне о моем неизвестном собеседнике. И хотя роман совсем о других событиях, что-то в нем есть общее с невероятным фантастическим рассказом Дара…

…Дар, «посланец Андромеды» (так я окрестил тебя мысленно), однажды удивительной ночью ты явился ко мне, чтобы рассказать потрясающую историю. Я не верю, что ты исчез бесследно. Тебе выпало поведать миру и нашим далеким потомкам о драматической истории, которая может случиться в их далеком будущем. Почему-то ты не смог этого сделать. Я решил помочь тебе в этом. Может, ты прочтешь эту книгу…

Если прочтешь, отзовись!