И всё же я надеялся обнаружить свои родные носочки… Не только постиранные вчера собственноручно и, видимо, уже успевшие высохнуть на перекладинке табурета… Куда я их повесил перед отбоем… Моё вчерашнее легкомыслие теперь выглядело ужасающе самонадеянной ошибкой. Поскольку накануне боевого выхода во всём нашем подразделении возникает крайне ажиотажный спрос не только на добротную обувь, но и на хорошие носки… А ведь их мне подарила моя мама… Перед самой отправкой в Афган. И я берёг этот подарок почти что как зеницу ока… И в первый раз надел мамины носки только неделю назад… И вдруг произошла такая неприятность…  

  А во дворике меня уже заждался мой напарник. Володя каким-то невероятным образом умудрился перетащить наши рюкзаки из ружпарка к месту построения. Тогда как я мучался с портянками-обмотками. А сейчас солдат Агапеев стоял около наших двух рюкзаков, которые сиротливо торчали посреди освободившегося пространства. Ведь остальная военная поклажа уже была растащена хозяевами по столам для чистки оружия, где сейчас происходило самое настоящее столпотворение. Солдаты с оханьем взваливали на себя тяжеленный груз… Но, отойдя на несколько метров от спасительного стола, всё же возвращались к нему же… Чтобы хоть немного, но всё-таки ослабить многокилограммовую тяжесть.

  -Ну, где ты ходишь? – напустился на меня мой друг Вова. –Все уже экипировались! Только мы остались!

  -Да у меня носки украли! –оправдывался я на ходу. –Нигде нету! Обыскал всё! А носков нет! Найду эту тварюгу!.. Убью!.. С-суку!

  -Пошли! – проворчал мой товарищ по войне. –Вон туда!

  Тем временем вторая группа стала покидать внутренний дворик нашей роты, и на длинных столах появилось много свободного места. Мы с Володей подняли с двух сторон мой тяжеленный рюкзак и с трудом отнесли его на стол.

  -Обалдеть! –вздохнул я. –И как мы их там будем таскать?!.. С-суки!  

  -Пошли быстрей! – не отвечая на мой вопрос, заявил солдат Агапеев. –Уже Ермак ругается!

  Володин рюкзак оказался таким же неподъёмным… Как и мой. Но вдвоём мы справились и с агапеевским грузом. И оба наших рюкзака теперь ожидали своих хозяев… Третья группа уже выстраивалась в одну шеренгу, и мы с Вовкой явно запаздывали…

  Я осторожно пропустил под неширокую лямку рюкзака свою правую руку. Затем та же заведомо печальная участь постигла и левую мою руку. Военный рюкзак сейчас вроде бы находился у меня за спиной, но я не спешил и его огромная тяжесть по-прежнему давила на доски стола. Но вот я слегка присел и подтянул руками обе лямки, чтобы моя поклажа подалась вперёд. И вот!.. Вся масса оказалась на моих плечах и спине…

  -Хэк! – произнёс я на трудном выдохе и сделал шаг вперёд.

  Там на расстоянии в полтора метра находился мой пулемёт. Я осторожно пригнулся и взялся за его ручку. Теперь можно было двигаться дальше. И я пошёл на своё место в строю…

  А сзади надрывался мой напарник Вовка Агапеев. Его рюкзачина тоже обладал чрезмерной тяжестью… И усть-каменогорский паренёк шёл за мной на подгибающихся ногах… И покачиваясь из стороны в сторону… Как и я…  

  Мы успели вовремя занять свои места в строю. Спустя минуту командирская проверка дошла и до наших двух персон. Старший лейтенант Веселков лично убедился в наличии у меня пулемёта ПКМ на плече, поискового приёмника Р-255пп на груди, противогазной сумки на боку и огромного рюкзака за спиной… Мои необычные обмотки он так и не заметил. Вот командир сделал шаг в сторону, чтобы оказаться лицом к лицу со своим земляком… Но и у солдата Агапеева всё оказалось в порядке.

  И вот прозвучала неизбежная команда:

  -Напра-ВО! Шагом – марш!

  К моей большущей радости наша разведгруппа не пошла на инструктаж к дежурному по ЦБУ, как это бывало частенько перед вылетом. Чтобы не терять драгоценного времени и не менее дорогих людских сил, командир группы повёл нас прямиком на взлётно-посадочную полосу. Там уже гудели авиационные двигатели… Это боевые и военно-транспортные вертолёты готовились к предстоящему полёту. Чтобы доставить наши три группы в самые отдалённые районы пустыни Регистан.

  Но мне сейчас уже было плевать на всё! То есть мне оказалось безразлично практически всё то, что окружало нас. Как это говорится, стало не до таких бытовых мелочей… Поскольку уже через сто метров я начал обливаться потом самым натуральным образом. Мой страшно перегруженный рюкзак давил на плечи всё сильнее и сильнее. Его вес увеличивался с каждым пройденным метром. В плечах заболело резко и очень неприятно. И с каждым сделанным шагом груз становился всё тяжелее и тяжелее.  

  Но отставать было нельзя, и я прилагал все свои усилия, чтобы держаться отведённого мне места в колонне. Идти было трудно. Когда-то тяжёлый пулемёт теперь болтался передо мной словно легчайшая пушинка. Поисковый приёмник и противогаз о себе почти не напоминали. Только вот сумка неудобно так сбилась на живот. Но это уже были досадные нюансики. Поскольку надо было идти вперёд, не останавливаясь и не отставая. Сейчас от меня требовалось только одно – во что бы то ни стало шагать вперёд! И это с восьмидесятикилограммовым грузом! Который вдвоём было тяжело тащить!.. А тут надо одному управиться…

  И всё же метр за метром наша группа приближалась к заветному аэродрому. Мы уже миновали гаубичный дивизион. Который медленно проплыл справа. Медленно прошли мы солдатскую баню, полевую прачечную и невысокие мазанки агитационно-пропагандистского отряда. Все эти глинобитные стены долго маячили с левой стороны. Но вот всё исчезло, и наша разведгруппа наконец-то вышла на открытое пространство взлётки. И теперь вокруг нас была иная картина… Впереди в полумраке возвышались тёмные корпуса вертолётов… А на отдалённой стоянке слабеньким огнём горели габариты аэродромных спецавтомобилей. Туда нам и было нужно…

  Все эти мелочи: что КПП дивизиона гаубиц «Гиацинт», что баню-прачку-АПО, я успевал фиксировать краешком глаза… Да и то… Взгляд у меня был замутнённый и равнодушный… Всё моё внимание сейчас сконцентрировалось на дороге, по которой мы шли. Чтобы не наступить ненароком на случайный камень или же не оступиться на крайне неподходящей ямке с грязью. Поскольку падать мне сейчас было нельзя категорически. Ведь в этом препротивнейшем случае мне придётся самому выкручиваться из нового несчастья. А этого не хотелось очень даже сильно.

  Но вот под мой блуждающий взор попала металлическая решётка аэродромного покрытия, и я вступил на твёрдую её поверхность. Но и она оказалась с подковыркой. То есть неприятно скользкой… То ли от утреннего инея, или же ночной изморози, а может и вчерашнего дождичка. Но всё же идти по взлётке было гораздо легче, нежели по грязной ночной дороге. Здесь уже вовсю ощущался близкий рассвет. Где-то далеко-далеко на горизонте алела узенькая-преузенькая полоска утренней зари, но и этот слабенький проблеск грядущего дня вселял в мою душу некоторый оптимизм. Да и свет автомобильных фар тоже меня радовал… Значит, мы уже почти у цели. И скоро наша группа поднимется на борта двух Ми-8. Где я смогу наконец-то освободиться от этого тяжеленного рюкзака.

  Да… Именно это ожидание и грело сейчас мою душу. Что скоро я скину с себя тяжеленный рюкзак, и мне станет очень легко. Однако ж… Нам пришлось подождать несколько долгих и томительных минут. Пока вертолётный борттехник не закончит свои подготовительные дела в салоне вертушки. А может быть, пока аэродромный топливозаправщик не зальёт в «восьмёрку» необходимое количество горючего.

  И вот настал первый финал моих мучений. Прозвучала долгожданная команда: «Вперёд!» Наша первая подгруппа стала осторожно подниматься в салон по маленькой лесенке. Вскоре пришла и моя очередь наступить сначала на нижнюю ступеньку, а затем на две другие… Придерживаясь правой рукой за срез дверного проёма, я медленно вошёл внутрь вертолётного салона и занял своё законное место. Как и прежде я расположился по правому борту и вторым по счёту. Справа от меня разместился товарищ сержант Ермаков. Он вообще-то предпочёл бы усесться на откидное сиденье у самого входа, но это место нынче предназначалось самому командиру группы. И Ермак теперь сидел первым по правому борту.