Я чувствую его тяжелый взгляд на мне.

– Ну, – спрашиваю я, – с ней всё хорошо?

Флинт фыркает.

– Да. Нет. Да, она в безопасности, если ты это имеешь в виду. Черт, Хадсон, ты должен был видеть эту дыру, где она живет. В двух кварталах от доков, в районе, где собираются все шлюхи и наркодилеры этого города. Я отвез её в отель, так что физически она в безопасности. Но так ли это на самом деле? Я очень в этом сомневаюсь.

Я быстро сажусь и игнорирую вспышку боли, что отдается прямо в глаза.

– Почему, твою мать, она там живет?

– Я не знаю. Она не захотела об этом говорить.

– Значит, она тебе ничего не сказала? И о том, почему была здесь, если знала, кто я?

– Это то, о чем ты переживаешь? Поверь мне, она и не подозревала, кто ты.

– Я в этом сомневаюсь, – отвечаю я, Флинт впивается в меня взглядом, ожидая пока я закончу. – Она знала, в клубе, она знала те самые слова, которые нужно сказать. Она пришла туда, ища одноразового траха, а затем терлась своей мягкой маленькой задницей о мой член и позволила мне утонуть в её сладких глазах так, что я утратил свою силу воли. Она знала, что я делаю с женщинами там на балконе. Если она была в курсе этого, она должна была знать, кто я такой. Именно поэтому она была там!

– Я так не думаю, Хадсон.

Я фыркаю в неверии.

Флинт просто пожимает плечами.

– Она увидела фотографию на лестнице, Хадсон. Она выглядела так, словно хотела умереть. И ты не видел, какой погром она устроила в ванной отеля «Бельмонт Тауэрз». И, кстати, нам придется за это заплатить.

– Она… разгромила ванную? – в неверии переспрашиваю я.

– Богом клянусь, Хадсон, она бы навредила сама себе, если бы меня там не было. Она маленькая дикая кошка, эта девушка. Помнишь, как пару лет назад мы отправились на лыжную прогулку в Тахо^[22] и наткнулись на тропинке на лося со сломанной ногой? Какие звуки он издавал? Они не сравнятся с теми звуками, которые исходили от этой маленькой хрупкой девочки, которую я только что оставил. Она была разбита, чувак. Я никогда не слышал в чьем-то голосе так много боли. Я мог чувствовать, как эта агония разрывала её на части, – Флинт качает головой. – Черт возьми, моя рубашка всё ещё влажная от её слез.

Его слова вышибают из меня весь дух. Флинт обвиняет меня, словно я хотел причинить Мисси боль. Я не хотел. Я не делал это. Мука от его откровений простреливает через моё сердце, заставляя откинуться обратно на кровать.

– Нет… нет. Я не хотел, чтобы это произошло. Я бы никогда, черт подери, не хотел причинять боль Мисси! Ты это знаешь.

– Хадсон, я знаю это, – мягко отвечает Флинт.

– Ты нахрен знаешь, ты не хрена не знаешь! Я. Сломал. Её. И нет чего-то такого, что я могу сделать ещё. Ты думаешь, я этого хотел? Всё это? Всё, что я хотел это… я, мать твою, не знаю. Физическую близость. Что-то, что удержит меня в этом мире, и она тоже это искала. Кого-то, кто любил бы её хотя бы ненадолго.

Лицо Флинта становится кроваво красным, и он громко хлопает рукой по дверному косяку.

– Я, твою мать, знаю! – кричит он на меня. – Что, черт возьми, ты думаешь, я делал, пока меня не было? Я провел ночь, пытаясь собрать разбитые кусочки её души вместе, чтобы убедиться, что она в безопасности, а затем я вернулся сюда, чтобы слушать твои жалкий лепет!? Я слишком хорошо тебя знаю, Хадсон. Последний год ты думал только о себе, может быть, настало время подумать о ком-нибудь ещё? Ты её сломал, тогда подчини её сейчас.

– Как, черт побери, ты полагаешь, я это сделаю? – я чувствую всю тяжесть гнева моего брата, и это не хорошо.

– Думай, парень, ты взрослый мужик. Вытащи свою голову из задницы, перестань думать только о своих проблемах и о себе. Ты любишь её?

– Конечно, люблю. Она наша сестра. Но как женщина… она не Мисси. Не та Мисси, которую я знал. Что я могу ей сказать, после того, что мы сделали?

Флинт потирает рукой свою бритую голову, разражено втягивая воздух сквозь губы.

– Это не важно. Хорошо, она наша сестра, да, но она наша сводная сестра. Я знаю, что ты нашел её, я понимаю, ты защищал её, да, она наша сестра, но мы не связаны кровными узами. У нас не было общих родителей, у нас было общее прошлое. Всё это время мы переживали, где она, и сейчас Мисси вернулась. Я не знаю почему, и, честно говоря, мне это не важно. Ну, давай же, мы можем ей помочь сейчас. Взгляни, где мы сейчас! – он обводит рукой мою спальню. – Мы сможем позаботиться о ней. Так же как мы делали, когда были детьми.

– Ты хочешь привести её сюда?

– Почему бы нет?

– Флинт, ты знаешь, почему нет. Я должен позволить ей приехать сюда и привязаться к ней, чтобы я мог снова сломать её, когда…

– Я думаю, ты забываешь обо мне.

– И что?

– Я буду здесь. Я смогу соединить все кусочки вместе.

Я закрываю глаза и зажимаю переносицу. Я чувствую, что это было бы огромной ошибкой. Сначала привести её сюда, когда она была всего лишь девушкой на одну ночь, казалось большим шагом вперед, но сейчас, когда я знаю, кто она, это огромный риск. Позволить Мисси быть повсюду, возможность того, что она привяжется, и позволить себе привязаться к ней, я просто не знаю, как смогу на такое пойти.

– Ты даже не знаешь, захочет ли она прийти сюда.

– Что ж, если она не захочет, я, по крайней мере, смогу убедиться, что она живет в безопасном месте. Я хочу вернуть её снова в мою жизнь, Хадсон, и я собираюсь убедить её в этом, с тобой или без тебя.

Флинт разворачивается и идет по коридору, и я слышу, как хлопает дверь в его комнату.

Что если он прав? Сможем ли мы это сделать? Сможем ли мы привести её сюда? Черт, Мисси, вероятно, не захочет находиться рядом с нами, в особенности со мной. Зачем ей это делать, после того как я ранил её? Хотя Флинт прав. Мы можем помочь ей, если она живет в таком месте, как он сказал. Может, у меня нет сердца или времени, но у меня есть деньги. Вдвоем с Флинтом мы можем дать ей жизнь, которую она заслуживает. Тем не менее, я не думаю, что она будет нас слушать. Мы предложим, она откажется, затем Флинт может купить ей хорошую квартиру и заставить её жить в ней, и на этом всё закончится. Я ползу по кровати, обворачиваю простыни вокруг своих плеч и вдыхаю запах шампуня Мисси, которых остался на подушке.

Она – моя семья, и это всё, что имеет значение, и не важно, что происходит между нами.

Ривер зашел в чат

Рейвен: Ривер, почему ты продолжаешь приходить сюда?

Ривер: Потому что ты мне нравишься.

Рейвен: Ты не кажешься таким человеком, которому нужен кто-то малознакомый, чтобы поговорить.

Ривер: А почему бы и нет? Я же нахожу незнакомок, чтобы перепихнуться.

Рейвен: Да, но это не одно и то же.

Ривер: Мне нравится общаться с кем-то, кто не знает, кем я являюсь в реальной жизни. Ты можешь судить меня только на основании моих слов. Здесь и сейчас. Без всяких предубеждений. Никакого приговора после.

Рейвен: Тогда получается, это не настоящий ты.

Ривер: Наверное, мне следовало сказать физическую оболочку. Или тем, кем я был раньше.

Рейвен: Ты имеешь в виду, что ты сейчас другой.

Ривер: Да, я очень отличаюсь от того, кем был, даже ещё год назад.

Рейвен: Ты мне расскажешь из-за чего?

Ривер: Нет, птичка. Это слишком личный вопрос.

Рейвен: Ты никогда на самом деле не отвечаешь на сам вопрос. Тогда почему ты приходишь сюда, чтобы поговорить со мной?

Ривер: Я уже ответил. Ты мне нравишься. Мне нравится общаться с тобой. И ты единственный человек, кто просто может выслушать меня, не пытаясь меня переделать. Это так освежающе, в то время как вокруг так много людей, которые говорят, что для меня лучше.

Рейвен: Если бы это была не я, был бы кто-то ещё.