Поиск
ДЕНИС ДАВЫДОВ
Ах, какие струны у гитары!
Ах, какая песня у костра!
И молчат ахтырские гусары,
На затылки сдвинув кивера.
Огрубели руки от поводьев,
Застудило рану на груди…
Только голос медленно выводит
Нежные слова: «О, пощади…»
Верится, что где-то терпеливо
Ждет нас чья-то нежная ладонь…
Ходят кони, встряхивая гривой,
И косят зрачками на огонь.
Обреченно догорают чурки,
Слушая гитарный перебор:
В нем смешался дивный звук мазурки
С звяканьем удил, клинков и шпор.
Замечтались звезды в небе синем,
Только почему-то не до сна.
…И Денис поет о Катерине
В предрассветный час Бородина.
* * *
Н. Дуровой
«Кавалерист-девица? Как напыщенно…
Гусар-девчонка, проще говоря…»
Над горизонтом алой нитью вышита
Далекая вечерняя заря.
— Все это бред! Готов о том поспорить я.
А сказкам верит только лишь дурак…
— Mon cher, не забывайте об истории:
Ведь амазонки были, или — как?
— Ах, господа, причина спора стоит ли?
Все это просто глупый анекдот…
— Но женщины, при всех иных достоинствах,
Такой непредсказуемый народ…
— И все-таки поверить этим домыслам?
Ну как ее средь наших молодцов
Не раскусили по походке, голосу,
По формам, mile pardon, в конце концов?
— А вы, корнет? Мы ждем и ваше мнение…
Ответ остер и ум не по годам!
— Вы правы: это недоразумение
Пленит воображенье юных дам.
Ах, дамы!.. Но особо не раскрутишься…
— А помнишь ли красотку в том селе?
— Что? Александров? Очень милый юноша:
Гусар, храбрец, а как сидит в седле!
— С утра в поход — мы вновь отходим к северу,
А там, корнет, начнутся чудеса…
…Ты отвернулась, прислонилась к дереву:
Шумит костер, слипаются глаза.
Уже луна на небе тает медленно,
Но лишь под утро стихнет споров гул.
Ты так устала… Так устала, бедная!
— Что Александров?
— Кажется, уснул…
* * *
Поручик Лермонтов. Полковая разведка.
Внимательный взгляд чуть прищуренных глаз.
Чеченским выстрелом хрустнула ветка;
Холодные звезды, дорога, Кавказ.
Костры отдаленные, песни солдатские,
Разлитый в дурманящем воздухе мед…
Но вот кто-то новый, в мундирчике статского:
«Мне нужен Лермонтов. Пусть войдет.
Вы в красной рубашке? С распахнутой грудью?
Ужели смерти искали взгляд?
Ведь знали: конница и орудия
От пули в спину не защитят…
Поручик Лермонтов, толкуют разное.
За что вас все-таки? Прошу как друг…
Ах, горы любите? А не опасно ли?
Что?! Не опаснее, чем Петербург?!!
Шутить изволите? Напрасно, душенька:
Гусаров-ухарей не долог век.
Не вы ль тот юноша… ну, что про Пушкина?
О… Вы отчаянный человек!
К тому ж поэт. Ну и пели б всласть себе
Про очи томные да нежность рук.
А то вдруг на тебе: конфликты с властию…
Vous comprene moi, мой юный друг?
Вам, может, хочется — весь век в изгнании?
А чтоб покаяться — так недосуг?
Идите… душенька…»
В глухом молчании
Снял шапку белую седой Машук.
СВЯЗЬ ВРЕМЕН
Из былей и легенд седого прошлого,
Средь старых стен и намогильных плит,
Где пену с губ роняющие лошади
В полете обгоняют стук копыт,
Где струги и ладьи, давно отплывшие,
И стук щитов, похожий на прибой…
Где падают друзья, за все простившие
И в этот миг прощенные тобой.
… К нам прошлое идет само собою,
И мы вдыхаем, как горячий дым,
И простоту, и мужество мужское,
И все, что вообще зовем мужским.
Вдыхаем аромат степей ковыльных,
Звон сабель, стрел смертельных суету,
Чтобы не впасть в беспамятство бессилья,
Вдыхаем Правду, Честь и Доброту.
Не очень это просто — стать мужчиной,
Но с прошлым нас навек связала нить,
Где предок мой стоит в ряду былинном,
На шаг не позволяя отступить.
ВРУБЕЛЬ. ЦАРЕВНА-ЛЕБЕДЬ
Царевна-Лебедь…
Опускаю руки
И чувствую безумное желанье,
Как пред иконой, преклонить
Колени…
Мои мечты, души бурлящей муки
И сердца сбой, неровное дыханье
Сквозь образы бесовских
Наваждений,
Как облака, облитые закатом,
В волшебной раме
Камышей прибрежных
Как серебро,
Как молоко,
Как снег…
И хлам забот уносится куда-то:
Я вижу крыльев трепетную нежность
И этот взгляд
Из-под смущенных век.
Царевна-Лебедь, не молчи, молю!
Кто втиснул в кисти дивное искусство,
Заставив хаос
Красок бессловесных
Твердить:
— Люблю…
Люблю…
Люблю?!
До святости возвысив это чувство,
Что рухнуло лавиною отвесной,
Заставив обожженный горем разум
Из ничего на холст явить нам
Чудо!
В которое и сам не вправе верить:
То из былин или славянских сказок,
Из тьмы веков,
А может, ниоткуда?
И вдохновенье можно ли измерить?
…Мне кажется, ты дышишь.
И дыханье
Плывет печальной ласкою на плечи
Далекого и близкого сюжета,
Как первое любовное признанье,
Что душу так томит
И сердце лечит.
Ты только не молчи…
Но нет ответа.
Царевна-Лебедь!
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: