– Странная она все-таки была, – продолжал свое Чарли. – Из нее получилась бы девочка что надо – плюшка класса А. Джейми Кокс первый сказал об этом, но уж очень любили ее пациенты. Мои дети говорят, что лучше ее никого нет. – Тут Чарли жестом потребовал от Бесс пива.

Питер с большим удовольствием проигнорировал бы его присутствие, а заодно заставил бы прикусить язык.

– Они думают, что Мара лучше всех просто потому, что я передал ей своих ребят. Если бы не это, они обо мне говорили бы, что «лучше его никого нет».

– Да они по-прежнему о тебе самого высокого мнения, – заявил Чарли с искренностью, достойной лучшего применения, – но она была женщиной, а в женщине заключено еще кое-что. Она была как вторая мать для детей. Ко всему прочему, половина мужчин в городе были в нее влюблены.

– Если ты собираешься мне рассказать о Спаде Харви, то можешь не стараться. Эти новости уже устарели.

– Спад? И он тоже? Я, признаться, думал о Джекки Кагене или Мозе Ле Муа, даже о Батче Ломбарде. Она встречалась с ними со всеми.

– Ну да, – с каждым по разику или два, – уточнил Питер. – Ты говоришь о ней так, как будто она была чуть ли не шлюха, а ничего подобного не было. Когда дело доходило до мужчин, она вела себя пристойно. Она никогда не водила их за нос. И не обещала более того, что хотела дать.

– Да ладно, – сказал Чарли, воздев руку в умиротворяющем жесте, – ни в чем я ее не обвиняю. Да и Норман согласится, что у нее не было врагов. Он лично заявил мне сегодня об этом у лавки. Он сам проверял. – Тут Чарли одарил Бесс улыбкой футбольной звезды. – Спасибо за пиво, куколка.

Питер ощутил непонятную тревогу, хотя не мог взять в толк, откуда она исходит.

– Что ты имел в виду, когда говорил, что Норман проверял сам? – спросил он с кажущейся бесстрастностью.

– Говорил, что он проверял ее интимную жизнь. Имел беседу с парнями, с которыми она встречалась. Разговаривал с теми, кому она не назначала свиданий, но которые были бы не прочь встретиться. С тобой, например, он не разговаривал?

– Я ее коллега. Я не назначал ей свиданий.

– Да брось ты, Питер. – Чарли заговорщицки понизил голос. – Мне приходилось видеть вас вдвоем на заброшенном мосту в предрассветный час, и не однажды.

– Ну ты знаешь, что мы помешаны на фотографировании. Мы этот самый мост и снимали.

– Это что же, на рассвете, что ли? – последовал скептический вопрос.

– Фотографии всегда лучше выходят, когда свет рассеянный. На рассвете и закате снимки получаются лучше всего. Ты уж мне поверь. С Марой у нас ничего не было.

Поэтому у Нормана не было никаких оснований со мной беседовать. Зато, должно быть, у других нашлось, что порассказать?

– А им и нечего скрывать. Они просто в курсе, что Норман выполняет свой долг. Бедный парень. Я-то надеялся, что он разживется какой-нибудь малинкой.

– Это какого же рода? – спросил Питер, не отрываясь от своей кружки с пивом.

– А такого рода, – отхлебнув, продолжал Чарли, – что у Мары был в городе поклонник, с которым у нее что-то не сложилось… Ну и этот Парень ударил ее по башке, а потом оставил в машине с работающим двигателем.

Питер чуть не захлебнулся. Он закашлял, чтобы прочистить горло, потом отрицательно покачал головой.

– Следствие выясняло все обстоятельства. На ее теле не обнаружено ни единого синяка.

– Я знаю об этом, Пит, но ты только дай волю воображению.

– Я – врач и не собираюсь воображать себе мерзкие подробности смерти.

Чарли вздохнул.

– Я хотел сказать только, что у Нормана его не хватает. Черт. Мы все могли бы дать волю воображению. Уж слишком наш городишко скучен. – Тут он поднял голову. – Эй, Донни, иди куда идешь. Я освобожусь через минутку.

Донни похлопал Питера по плечу, проходя в глубину помещения. Питер поднял руку в знак приветствия. Чарли нагнулся к нему поближе.

– Итак, скажи мне правду. Клянусь, я буду молчать. Она была ничего себе?

– Кто она?

– Это же я, Чарли. Я твой старший брат.

– Знаю. Так кто был ничего себе?

Чарли откинулся на спинку стула.

– Ладно. Я тоже понимаю правила игры. Но должен предупредить тебя, что, когда старый Генри Миллз заливает себе пару крепкого за пазуху, что происходит почти каждый день прямо у этой стойки, он начинает много говорить. Он сказал, что она любила пропустить с ним рюмочку, и вот однажды, когда она была уже совсем хороша, начала разговаривать с ним о тебе. Он сказал, что если она и любила кого-либо в нашем паршивом городишке, так это тебя.

– Он мне льстил, – ответил с улыбкой Питер.

– Скажи, это правда?

– Она мне ничего подобного не говорила.

– Даже в пылу страсти?

Питер ничего не ответил. Он подумал, что его молчание и утомленный взгляд будут лучшим отрицательным ответом.

Чарли ответил примирительно.

– Ну ладно, чего там.

С кружкой пива он встал со стула и вышел из-за загородки.

– Уж очень с тобой тоскливо, парень. Если бы ты не был моим братом, я б к тебе и близко не подошел.

Он дал Питеру щедрый хлопок и отошел в сторону своего загончика в глубине, оставив брата в еще худшем настроении, чем тот был прежде. Один только раз Питер хотел, чтобы у него были законные основания ненавидеть братьев. Он ждал, когда они произнесут хоть что-нибудь неуважительное в адрес его профессии, он ждал, что кто-нибудь из них сорвется и назовет его задавакой или обвинит в том, что он неправильно лечит ребенка, в крайнем случае, выскажет свое неудовольствие, что он все еще не женат. Но никто из братьев не допустил ничего подобного. Все они были хорошие парни, возможно, несколько примитивные, но все равно хорошие. А вот он, несмотря на образование, различные научные степени и всеобщее уважение горожан, которые любили возводить на пьедестал кого-нибудь из местных уроженцев, – он нет. Питер не мог разделаться с прошлым. Прошлое давило на него и приносило обидные воспоминания.

– Привет, – бросила Лейси, проскальзывая в его укрытие. – Извини, что опоздала. Когда я собиралась к тебе, со мной произошла совершенно невероятная история. У дверей конторы меня поджидал Джейми Кокс, желая со мной поговорить.

Питер расслабился. Джейми Кокс казался ему совершенно безвредным. Не более чем назойливая муха. Вполне возможно, что он и владел половиной города, но зато не имел власти над ним, Питером. – И о чем же он жаждал с тобой поговорить?

– О Маре О'Нейл.

Да, Питеру следовало бы об этом знать. Ему никак не отделаться от этой женщины.

– А также о тебе, – продолжала Лейси. – Он хочет знать, будешь ли ты продолжать борьбу с ним, которую затеяла Мара. Он сказал, что у него возникло такое подозрение, когда он в последний раз видел тебя здесь, и я могу понять почему. Я-то помню, что ты говорил. Я ответила Джейми, что в твоих рассуждениях есть рациональное зерно. Он ответил, что ничего разумного в твоих рассуждениях нет и что они не доведут тебя до добра.

– Он что, угрожал?

– Я тоже спросила его об этом, но он отрицал. Тем не менее мне показалось, что его слова можно было расценить только так. Я заявила ему, что, поскольку ты здесь врач, твой долг выступить, если ты видишь, что благосостояние людей находится под угрозой.

– И что же он ответил тогда?

Она улыбнулась.

– Он попросил меня повторить то, что я сказала. Он явно не понял моих слов. Пришлось повторить все сначала. Я, правда, не уверена, что он и после второго раза усек, но тем не менее стал защищать все свои дела в городке. Он считает, что все, кроме него, плохие. Один он хорош. Так ты собираешься вступить с ним в конфронтацию? Да или нет?

Признаться, Питер еще не успел подумать об этом. Еще неделю назад у него такой необходимости не возникало. Его прикрывала собой Мара.

– Я не знаю.

– А ведь тебе придется, – сказала Лейси в тревоге.

– Это еще почему?

– Но кто-то же должен, а ты находишься в лучшем положении, чем другие. Ты знал Мару, знал, за что она боролась. Знал, что она права во всем.