Со времен Бориса Годунова была эта земля отдана патриархам московским, называлась Козьей слободой и имела три пруда, наполнявшихся удивительно вкусной и целебной грунтовой водой. Отсюда сохранившееся до наших дней название Трехпрудного переулка.

Но потребности застройки привели к тому, что два пруда были засыпаны. К 1831 году местность вокруг оставшегося пруда была распланирована и засажена деревьями в расчете, что «место сие сделается приятным для окрестных жителей гулянием», как писал «Путеводитель по Москве». Сложилась здесь и своеобразная традиция – гуляний «семейственных», непременно родителей с детьми, в стороне от «московских торжищ». Именно для детей стали заливать каток, который в конце XIX века перешел в ведение Первого Русского гимнастического общества «Сокол». По субботам и воскресеньям для тех же маленьких москвичей с родителями приглашали каждый раз иной духовой полковой оркестр. Известно, что самым большим успехом пользовались духовики Самогитского полка, которых ждали с нетерпением из-за их «слаженности» и прекрасного репертуара. Стоит вспомнить, что на Патриаршие пруды привозил своих дочерей кататься на коньках Л.Н. Толстой. Для взрослых существовал превосходно оборудованный каток в Зоопарке, описанный в «Анне Карениной».

Летом и весной славились Патриаршие пруды соловьиным пением. В тишине их аллей разливались птицы, которые довелось слушать постоянно приходившему на прогулку Алексею Николаевичу Толстому.

Решив по непонятной причине отдать Патриаршие пруды одному Михаилу Булгакову и его героям, правительство Москвы полностью отбрасывает подлинные живые традиции этих мест (или просто не знает их). Но ведь именно в этих местах, приобретших в прошлом веке название московского Латинского квартала, проводит свою единственную московскую зиму Александр Блок. Здесь первая московская квартира юного Маяковского (Спиридоньев переулок, 12 – во дворе), его гимназия и квартира друга – сына знаменитого московского архитектора Ф.О. Шехтеля – Льва Жегина-Шехтеля. Вместе с художником-сверстником Василием Чекрыгиным они «колдуют на прудах» над первой самодельною книжкой стихов Маяковского «Пощечина общественному вкусу». И как бы кто ни относился к ранней поэзии поэта – она ярчайшая страница московской культурной жизни.

А.Н. Толстой не случайно говорил о магнетизме «патриаршего уголка», его удивительной притягательной силе. Достаточно назвать семейное гнездо знаменитых наших актеров Садовских. Их дом стоял в начале Мамоновского переулка, и жили в нем три поколения, трогательно тянувшихся к уголку, который «великая старуха» (по ее сценическому амплуа) Ольга Осиповна считала своим садом. Погожими днями, возвращаясь после спектакля, она объезжала пруды, «чтобы отдохнуть душой в тишине и покое». А ее сын, народный артист СССР, художественный руководитель Малого театра Пров Михайлович и внук Пров Провович до конца своих дней жили в Спиридоньевском переулке – «поближе к соловьям».

С 1897 года здесь можно было видеть Л.В. Собинова, а с 1902 года реформатора русского классического балета А.А. Горского, назначенного балетмейстером императорских театров. Тогда же живет в Патриаршем переулке Гликерия Николаевна Федотова. И есть еще одно не потерявшее с годами своего очарования имя киногероя первых немых лент И.И. Мозжухина – он постоянный гость у родных, которым принадлежал дом по Малой Бронной, 28, – Мозжухиным Прасковье Андреевне и Михаилу Андреевичу с Марией Васильевной.

Никогда не имевший собственной мастерской, В.И. Суриков осенью 1890 года устраивает ее себе в Б. Палашевском переулке – это время его работы над этюдами к «Взятию снежного города», как вскоре и В.Д. Поленов – в конце Спиридоновки.

И не менее важно, что связаны наши Патриаршие пруды с четырьмя большими московскими зодчими – Ф.О. Шехтелем, И.В. Жолтовским, Львом Рудневым и Леонидом Павловым. Шехтель строит здесь нынешнее аргентинское посольство, один из интереснейших памятников московского модерна – Дом приемов МИДа на Спиридоновке и дом для своей семьи (Б. Садовая, 4), Жолтовский – бывший дом Тарасова (Спиридоновка, 30) и Дом Московского Архитектурного общества (Ермолаевский пер., 17), где, может быть, когда-нибудь появится мемориальная квартира Лидии Андреевны Руслановой, народной певицы, но и собирательницы русской живописи. У Льва Владимировича Руднева, автора проекта МГУ на Воробьевых горах, Военной академии им. Фрунзе, многих других московских зданий, его творческая мастерская находилась в им же самим выстроенном доме по Садовой-Кудринской (№ 28–30), с окнами на пруды. Леонид Николаевич Павлов, автор здания Вычислительного центра на Мясницкой (№ 45), корпуса Госплана в Георгиевское переулке, жилых домов на Б. Калужской (№ 32 и 39), в 1960—1970-x годах занимался живописью в мастерской профессора Э.М. Белютина, расположенной здесь же. Москва не научилась уважать память своих зодчих, но неужели Патриаршие пруды не дают повода для установления новой традиции?

Всех связанных с прудами имен просто перечислить нет возможности, и все-таки как не назвать великого ученого И.М. Сеченова с его женой, первой русской женщиной-окулистом, живших в Патриаршем переулке, оставивших воспоминания о здешних местах и – ставших прообразами героев Н.Г. Чернышевского в его романе «Что делать?» – Кирсанова и Веры Павловны. Или содержателя цыганского хора Илью Соколова, постоянными гостями которого были композиторы А.Е. Варламов и А.Н. Верстовский. Это Варламов привез к Соколову Ференца Листа, увлекшегося с тех пор цыганскими мотивами.

Но один уголок прудов заслуживает совершенно особого внимания. Это маленький квартал от «Дома маршалов», где жил Рокоссовский, до Малой Бронной и по М. Бронной до Садовой (дом 31/13 по Ермолаевскому пер. и № 32 по Садовой-Кудринской), принадлежавший одному из самых древних и знатных грузинских родов – князьям Сидамон-Эристовым-Арагвским. Их предок, эристав (удельный князь) Торникий служил со славой в византийских войсках, основал на Афонской горе Иверскую-Афонскую обитель и принял в ней иночество. Стоящие сегодня дома принадлежали князю Дмитрию Алексеевичу и его сыновьям. Сам Дмитрий Алексеевич окончил курс в Царскосельском лицее, занимался историей, стал одним из участников «Военно-энциклопедического лексикона», а в 1842 году издал «Словарь исторический о святых, прославленных в Российской церкви, и о некоторых подвижниках благочестия, честно чтимых», за что был удостоен Демидовской премии.

Так вот, может быть, перед тем как сооружать именно в Патриаршей слободе, на месте, буквально проросшем великими национальными культурными традициями, грандиозный примус и изображения нечистой силы по булгаковскому роману, стоит внимательно и бережно всмотреться в наследие наших предков и отдать дань именно ему, помочь москвичам жить и растить детей в их принципах? Поверхностные впечатления от превращаемого в дешевое поп-шоу романа заменить глубоким и уважительным отношением к тем нравственным началам, которые составляли истинную суть нашей культуры.

Изменилось архитектурное окружение, но остался самый уклад уютных, неторопливых, по-настоящему московских прудов. И только строители так и не поняли, за что же встали стеной и местные жители, и москвичи, три месяца отстаивавшие в мороз и непогоду, в непрерывающихся пикетах свою Москву. У чиновников все выглядело куда как просто.

Генеральному директору

ГУП «Моспроект-2»

Посохину М.М.

Уважаемый Михаил Михайлович!

В соответствии с письмом первого заместителя префекта Центрального административного округа прошу представить в ГУП ГУЗГР проекты технического задания и договора на разработку концепции и планов благоустройства территории Патриарших прудов и созданию инфраструктуры, позволяющей комплексно отразить тему творчества М.А. Булгакова.

Приложения:

1. Копия письма первого заместителя префекта.

2. Копия распоряжения Правительства Москвы от 26 июля 2002 г. № 1074-РП.