Перламутровые пуговицы расстегивались одна за другой. Молочно-белым засветилась в полумраке гладкая молодая кожа, слишком светлая для смуглых обитателей Вендии. Пальцы одолели последнюю застежку; шелка распахнулись, явив жаркому взору киммерийца точеные холмы соблазнительно округлых грудей.

Она со скрытым торжеством заметила, что его взгляд прямо-таки прилип к ее обнаженным прелестям. Грудь похитителя бурно вздымалась. Она ненавидела себя за это гадкое представление, не знала, хватит ли ей сил закончить его так, как она задумала, но что ей еще оставалось делать? Вся ее жизнь висела на волоске.

На чуть пухловатых губах появилась соблазнительная, приглашающая улыбка. Конан поднялся, двинувшись к Лиджене. Она победила! Он не устоял. Сейчас, сейчас, пусть он повалит ее, пусть даже раздвинет ей колени…

Пальцы Лиджены возились с завязками пояса.

Неожиданно Конан с силой запахнул одежду у нее на груди.

— Хватит дурить. Меня ты этим не проймешь, крошка. Пораженная переменой в нем, она повиновалась.

— Амрик тебе голову снесет за это! — прошипела она.

— За то, что я не стал насиловать его невесту? — ухмыльнулся Конан. — Да и, кроме того… не советовал бы я этому Амрику связываться со мной. А то ты, красотка, овдовеешь, не побыв женой.

Отчаяние подтолкнуло ее к крайнему шагу. Киммериец в спешке так и не обыскал ее; в складках пояса прятался небольшой, остро отточенный ножик. Это и было то самое «блаженство», которое Лиджена обещала киммерийцу: когда он оказался бы на ней, клинок вонзился бы ему под левую лопатку. Отец нанимал специальных наставниц, учивших ее этому приему…

Но теперь удар приходилось наносить совсем в иных обстоятельствах.

Однако еле слышное шипение, раздавшееся, когда сталь покидала кожаные ножны, заставило северянина резко повернуться к пленнице. Его рука легко перехватила девичью, согнула, выкручивая ее и заставляя отпустить эфес. От боли из глаз Лиджены вновь брызнули слезы; пальцы разжались, и нож, последняя надежда, упал на землю.

— Кром! Да, с тобой не соскучишься! — хмыкнул Конан, подбирая нежданный трофей.

Девушка тяжело дышала, растирая помятое запястье.

— Послушай, Конан… Я… я сдаюсь. Возьми меня, если хочешь. У меня больше нет ничего острого. Возьми меня, сделай со мной что угодно — только не отдавай Веледу! — Она вновь обнажила грудь.

— Ну-ка, все, хватит! — прикрикнул он. — Без глупостей! Садись в седло, а не то я и впрямь свяжу тебя, как раньше, Мне нужно подумать… а времени совсем не осталось. Ваши распри с Веледом меня не касаются, ясно? Мне нужно вытащить из его пыточных двух моих друзей. Цена их жизни — ты. Понятно? Пока что нам нужно подтянуться поближе к Бодею — Велед разрежет моих спутников на куски, если только я не появлюсь вместе с тобой на условленном месте послезавтра утром!

Лиджена замерла. Смысл сказанного с трудом пробивался к ее парализованному ужасом рассудку. Конану пришлось потянуться к веревке, прежде чем девушка влезла в седло.

— Что ты сказал? Твои друзья в плену у Веледа?

— Да, и я должен заплатить за них выкуп — тобой. Если я опоздаю… ты уже знаешь, что с ними случится.

— Но… но… почему же я должна быть выкупом? — с отчаянием закричала она. — Что же будет со мной?..

— Молчи! — оборвал ее Конан. — Я уже сказал тебе — мне надо подумать. Так что лучше бы тебе посидеть тихо!

— Но ты же везешь меня на смерть! — простонала она. — Убей тогда уж лучше сразу!

— Твоя смерть не спасет моих спутников, — отрезал Конан, не поворачивая головы, — Все, если ты проронишь еще хоть слово, я заткну тебе рот, клянусь Кромом!

Конан ехал в мрачном раздумье. Хашдад и любвеобильная Бхилата были в плену. Он обязан был вырвать их оттуда. Но неужели же для этого ему пришлось бы отдать этой навозной крысе Веледу ни в чем не повинную красотку? Нет, во имя Крома, на такое он не пойдет. Хотя… жизнь одной за жизни двоих — довольно выгодная сделка, как счел бы какой-нибудь стигиец.

Итак — сумеет ли он добраться до Веледа прежде, чем тот сам доберется до него? Из-за этого приключения с Лидженой не двигались с места поиски Клепсидры и следов ордена Ночных Клинков,

«Велед хитер, — досадливо думал киммериец. — Он назначил место встречи в своих выгребных ямищах — верно, думает, что оттуда я выбраться уже не сумею. Глупец! Мне бы только оказаться там… а дальше уж меч не сплохует».

Лиджена ехала рядом — руки связаны мягкими тряпками, рот заткнут, Она настолько надоела киммерийцу своими стонами, плачем и причитаниями, что тому не оставалось ничего другого, как применить силу. Сперва у северянина появилась мысль — а не послать ли весть родичам этой красотки, однако эту возможность он отбросил почти сразу. Не хватало времени. Хашдад и Бхилата погибнут в жутких муках, пока он будет втолковывать, что к чему, недоверчивым бодейским купцам… Нет, выход был только один — напрямик в логово зверя.

— Слушай меня, милашка. Слушай внимательно, если не хочешь, чтобы Велед и впрямь полакомился бы твоими прелестями. Мы едем в Бодей, к императору воров. (Аквамариновые глаза тотчас наполнились слезами). Ничего не поделаешь — мне надо выручить моих. Но тебя я Веледу не отдам! Разумеется, небесплатно. (По щекам девушки начал расползаться жаркий румянец). Нам придется драться. Поэтому твой ножик я отдам тебе, и еще прибавлю кое-что — тебе придется постоять за себя. Действовать станем так…

Когда киммериец закончил, Лиджена поспешно закивала головой. Она была согласна — согласна на все. По крайней мере, сейчас. А там видно будет.

Конан не собирался облегчать Веледу дело, следуя к городу по самой торной дороге. Несмотря на спешку, он выбирал окольные тропы. Если Велед не дурак, он постарается всадить Конану стрелу в спину и забрать пленницу. Но — оспорил он сам себя — это значило бы, что Хашдад и Бхилата мертвы, и девчонка только зря погибнет. Что ж, держись, император Велед! Держись, крыса, потому что Конан из Киммерии начал войну с тобой!

Путники без всяких происшествий добрались до города бога Индры. Благополучно миновали городские ворота — и тут возле стремени Конана оказался какой-то оборванец.

— Его величество велели мне проводить дорогих гocтей!

— Я сам найду дорогу! — рявкнул Конан.

— Место встречи изменено. Мне приказано сопровождать! — не уступал оборванец, хотя по лицу его обильно лил пот — он понял, с кем имеет дело, и теперь, как видно, выбирал — умереть ли сразу от честного меча Кована или же потом под пытками в застенках своего хозяина. «Сейчас» победило, что означало — палачи Веледа не зря получают жалованье.

Лиджена с ужасом смотрела на обезображенное оспой лицо посланца императора воров.

«Он приведет нас в засаду, это яснее ясного», — мелькнуло в голове киммерийца.

Оборванец вознамерился было идти впереди кавалькады, показывая дорогу, но провести Конана было не так-то просто. Нагнувшись с седла, он сгреб человечишку за шиворот и посадил на лошадь перед собой.

— Веди! — скрытый складками плаща кинжал, оказался возле самого бока воришки. Острие клинка прорезало одежду и укололо кожу. Глаза вора округлились.

— Если его императорское величество вздумает шутить со мной шутки, ты умрешь первым, — шепнул Конан на ухо проводнику. — Уж тебя-то прирезать я успею. Так что веди аккуратно!

Воришка — низенький, тщедушный — не успевал утирать обильно струящийся по лбу пот. В оледеневших от ужаса глазах читалась обреченность.

— Господин… — еле слышно прохрипел он. — Господин… во имя Индры… не убивайте меня, я скажу все… только обещайте, что потом вы возьмете меня с собой! Иначе Велед скормит меня своим хищным рыбам… или учинит нечто еще страшнее. Обещайте мне, что выведете меня отсюда! Я не хочу умирать!

— Говори! — приказал Конан, для убедительности слегка кольнув человечка кинжалом.

— Велед… приказал мне вывести вас на его лучников. Вас, господин, они должны расстрелять, а в это время другие слуги его величества схватили бы госпожу.