— Как бы… — начал Хашдад, но в этот миг существо рванулось к ним напролом. Затрещали безжалостно крушимые ветви, и, пробив зеленую крышу, вниз просунулась жуткая костяная голова — пустой вытянутый череп, клацающий громадной, словно небольшая лодка, зубастой пастью. В пустых глазницах демона горел злобный желтый огонь. Его тело было совершенно лишено плоти — одни только голые кости, и лишь на широченных крыльях осталась натянутой черная складчатая кожа. Разметывая деревья и круша в щепки вековые стволы, демон тяжело плюхнулся прямо в болото.

— Бежим! — Хашдад потянул уже приготовившегося к битве киммерийца за руку. — Это тварь из Преисподней! Нам не выстоять!

Конан не ответил. В ярко-синих глазах северянина мерцал мрачный огонь. Он не собирался отступать перед этим летающим костяком!

Вокруг демона расползалось облако леденящего холода. Никла и жухла листва, черные лужи подергивались льдом; тяжело шагая по болотной грязи, демон приближался.

Хашдад встретился взглядом с пустыми пламенеющими глазницами твари — и внезапно осел, словно ему подрубили ноги.

— Вставай! — метнулся к нему Конан, но кузнеца, мотавшегося из стороны в сторону, точно тряпичная кукла, уже тянуло прямо в распахнутую костяную пасть.

Северянин прыгнул вперед. Дубина в его руках опустилась, врезавшись прямо в край вытянутой вперед челюсти. Раздался треск, по белой кости побежали черные змейки трещин. Демон издал глухое рычание; тело Хашдада замерло на месте.

Теперь демон следил за одним Конаном, за ним одним. Спасая незадачливого спутника, киммериец бросился бежать, собрав последние силы. Ветви хлестали по лицу, ноги глубоко проваливались в предательскую болотную зыбь — а он все мчался и мчался, и костяной демон никак не мог настигнуть его…

Киммериец если и выбирал дорогу, то не рассудком, а знаменитым своим варварским инстинктом, что позволял ему еще в детстве загонять быстроногих горных козлов на кручах его родной Киммерии.

Правее… еще правее… между этих двух стволов, словно в нору… Кром, тут зыбун!.. Обогнуть справа… Постой, Конан, а это еще что такое впереди?

Киммериец с разгону вылетел на край небольшого тихого пруда, заполненного стоячей черной водой. За его спиной нарастали треск и хриплый клекот пополам с сухим костяным перестуком — следом ломился демон.

Прямо посреди пруда Конан увидел небольшой островок. Даже можно сказать, что крохотный. На нем росло одно-единственное дерево, вернее сказать — когда-то росло. Теперь от него осталась лишь комлевая часть едва ли в рост человека. Старый ствол был расщеплен надвое и возле него, заложив руки в этот расщеп, неподвижно стоял невысокий крепыш, головой достававший едва ли до плеча Конана, зато шириной плеч превосходивший киммерийца самое меньшее вдвое, отчего казался квадратным. Лицо его, обросшее рыжей бородой, имело уныло-безнадежное выражение смертельной скуки.

Бородач на островке обернулся, взглянув прямо в глаза северянину. Брови его изумленно полезли вверх, пухлые губы сложились в трубочку, словно он собирался присвистнуть от удивления. Мгновение спустя за спиной варвара показался костяной демон.

— Эй, ты, человече! — загремел рыжебородый. — А ну-ка, плыви сюда! Здесь он тебя не достанет!

Было что-то очень убедительное в простых, обыденных словах бородача. Как-то по особенному ярко блестели его голубые глаза (Конан не мог разглядеть их с такого расстояния, но отчего-то был твердо уверен, что они у окликнувшего его — именно ярко-голубые, точно весенний небосвод).

Киммериец быстро огляделся. Бежать и впрямь было некуда — справа и слева расстилалась подозрительно ровная травяная гладь, под которой в южных болотах очень любят прятаться бездонные ямищи. Демон был уже совсем близко, и Конан, вверив на сей раз свою судьбу Крому, бросился в пруд

Теплая затхлая вода разлетелась брызгами. Отделявшее его от островка расстояние варвар покрыл несколькими взмахами. Взобрался по крутому глинистому откосу и оказался рядом с бородачом.

Демон с яростным клекотом остановился на самом краю пруда. Желтый огонь в его пустых глазницах вспыхнул нестерпимо ярко, нижняя челюсть со стуком лупила по неподвижной верхней, словно крышка гроба, мосластые лапы загребали болотную жижу, фонтанами летевшую во все стороны, — но в воду он почему-то войти не осмелился. — Конан перевел дух и только теперь смог взглянуть на своего спасителя.

Бородач стоял в очень странной позе — для чего-то заложив руки в расщеп дерева, да так, что, похоже, вынуть их оттуда было бы нелегко.

— Чего это он за тобой погнался? — деловито осведомился бородач, словно это было сейчас самым главным.

— Да так… одни негодяи с галеры натравили, — коротко ответил Конан, взглядывавший то на демона, все еще топтавшегося на берегу, то на бородатого коротышку.

— Расскажи! Что за негодяи? С какой галеры? — потребовал объяснений бородач. — Времени у нас много. Он проторчит тут дотемна. Потом уйдет. Между прочим, меня зовут Тар.

— Конан, — представился северянин.

— Постой! Тот самый Конан?! Ты ходил вместе с Белит?!

Киммериец угрюмо усмехнулся. Скажи пожалуйста, его знают даже здесь… Да, верно, с Белит Великолепной они погуляли неплохо… Есть что вспомнить! И есть, кому их вспомнить.

— Было дело, — коротко молвил он. — А скажи мне, Тар, ты-то сам что здесь делаешь? Да еще вот с этим… — Конан кивнул на зажавший руки крепыша расщеп. — Может, помочь?

— О, это длинная и грустная история… — вздохнул рыжебородый Тар. — Если тебя не смущает присутствие этого ходячего костяка на берегу, я готов рассказать ее тебе.

— Ничуть, — усмехнулся Конан. — Но, знаешь, я голоден, и у меня в лесу остался товарищ…

— Не тревожься. — Бородач вдруг смешно надул щеки и издал долгий переливчатый свист. — Тут кое-кто еще остался мне верен, несмотря ни на что… Так что и впрямь не тревожься.

Из древесных крон, почти что сомкнувшихся над крошечным зеркалом пруда, внезапно вывалилась крупная птица, тащившая в клюве усеянную какими-то плодами ветвь. Сбросив ее под ноги Конану, она круто взмыла вверх, тотчас пропав из виду.

— Ешь, — Тар указал на ветку кивком головы. — Не мясо на угольях, но ничего. Голод ты утолишь. А приятеля твоего мои птички сейчас разыщут и постараются привести сюда.

— А… демон? — осторожно осведомился Конан. Киммериец понял, что имеет дело с могущественным волшебником; правда, представителей этого племени варвар всегда недолюбливал.

— Демон? О нем не думай. Это не страшно. Вот если бы сюда пожаловал его хозяин… — Северянину показалось, что Тар вздрогнул. — Но этого, к счастью, не случилось. Так что пусть этот ходячий череп там дергается! У нас есть о чем поговорить кроме него.

Плоды оказались неожиданно вкусны. Съев всего пару, Конан ощутил себя сытым, словно только что уплел целую баранью ногу.

— Слушай же, о Конан Киммерийский! — торжественно начал Тар. — Знай же, что когда-то я принадлежал к числу Небожителей. Да-да, Небожителей, не надо удивляться, я из их числа, и ты, конечно же, сразу увидел это. Но я скромен и не нуждаюсь в преклонении…

Конан, само собой, умолчал о том, что видом своим Тар больше всего напоминал непомерно растолстевшего и несколько опухшего от пьянства ванира, но никак не Небожителя…

— Долгое время я имел жительство в Небесных Пределах. Я служил… гм… как бы это объяснить попонятнее… ну, скажем, некоей прекрасной богине любви и красоты. Понимаешь меня, Конан? Кое-где ее знают под именем Венеры или же — Афродиты. И вот однажды многие из Светлых Богов решили устроить большой весенний праздник. И ради этого были забыты многие распри. Немало тех, кто принадлежал к лагерю Темных, но не запятнал себя особенными злодеяниями, тоже были приглашены. К этому сроку в небесных садах поспели чудеснейшие фрукты, вкуса которых тебе не оценить, Смертный! О чем я искренне скорблю, поверь. Однако один злокозненный темный бог, чье имя да не осквернит моих уст и твоего слуха, разгневавшись тем, что не получил приглашения, решил всем досадить. И орудием своим он, коварный, выбрал, увы — меня!