– Алло, Юрий Михайлович? Вам еще какие-нибудь исследования надо провести? Измерения там с Вадима снять - для дальнейшей работы? Да, да... А сейчас сможете это сделать? Ну, чтоб вам еще раз не кататься в эту даль... Хорошо, снимайте. Будем с ним работать. Во всяком случае, попробуем.

Роман осторожно перевернулся на бок. На правый - левый еще не скоро будет доступен для использования. Хорошо хоть, койку поставили так, что лежа на правом боку, он не упирается носом в стену. От ее отвратительного блекло-желтого цвета тоска наваливалась пуще обычного.

Вообще-то это - не палата, а крошечный кабинет. Шепелев расстарался - обеспечил своему подчиненному максимальный комфорт. Одно- или хотя бы двухместных палат в больнице, построенной полвека назад, не существовало в принципе. Самая маленькая - на восемь коек. Когда врач сообщил, что Романа уже можно переводить из реанимации в обычную палату, тот с горестным вздохом подумал, как теперь придется недели три терпеть вокруг себя перебранки из-за открытой форточки, охи-вздохи-стоны-скрипы, назойливую болтовню днем и рулады храпа по ночам. И был приятно удивлен, когда его перевезли в отдельную комнатушку. Видимо, это был редко используемый кабинет - стол убрали, освободив место для койки, а книжный шкаф, набитый раздутыми папками и запыленными брошюрами, остался. Потом Володя привез переносной телевизор с экранчиком размером с книжку - как будто Ромку что-то могло заинтересовать в этом ящике... У себя дома он переключался с двд-плеера на какой-нибудь канал только для того, чтоб проверить время и температуру воздуха на улице. Но и на том спасибо... Сколько времени ему еще коротать здесь, в обществе этого подслеповатого экранчика?

Удружила тетка, ничего не скажешь... Ну до того перепуганной и беззащитной выглядела! Сам дурак - встрял в чужую разборку. Больше винить некого.

В кои-то веки немного выпил у сослуживца на посиделках, и потому машину оставил в гараже, а добирался туда-обратно на общественном транспорте и на своих двоих. По гостям Роман ходил нечасто - сам не напрашивался, а приглашали немногие, со своим невеселым нравом и вечно угрюмым лицом он плохо вписывался в компании. Но тут нашелся повод - поминали Серегу Мальцева. Как раз недавно известие о его гибели дошло. Вовка прежде дружил с ним... Ну, посидели, как полагается... Нет, он не был сильно пьян; верно говорят - на поминках не пьянеют; да и выпил Роман по любому немного. Но все-таки хмель кружил голову, и когда на обратном пути он решил срезать путь к остановке через гаражи, то остановился-таки на визжащий женский окрик, чего никогда в здравом уме и твердой памяти не делал:

– Помогииииите! Пусти-и-и-и! Эй, кто-нибудь! Мужчина! Эй, мужчина!

На обозреваемом вокруг пространстве это обращение могло быть адресовано только ему; ну не тому же типу, который держал за запястья визжащую бабенку и пытался прижать ее к гаражу, а та отчаянно извивалась и брыкалась. Жертва, надо сказать, никакого сочувствия и доверия у Романа не вызывала: с таким потрепанным лицом и в затрапезной одежде она вполне тянула на роль подруги того самого шпанястого вида мужика, который держал ее за руки. Небось полтинник на выпивку не дала, или чего другого не дала, или приревновал он ее, да не на пустом месте... Во всяком случае, случайно забредшей в этот район и вляпавшейся в историю девушкой из приличной семьи она не выглядела, это точно. А влезать в чужие полюбовные разборки было не в правилах Романа. Там сроду не поймешь, кто прав, кто виноват... Но в этот раз он уже сделал ошибку - среагировал на крик и остановился. А что делать дальше - и сам не решил. Пойти своей дорогой или врезать тому типу?

"Тот тип" тоже обратил внимание на прохожего:

– Эй, ты, чего уставился?

– Да вот думаю, кому из вас помогать, - выдал Роман.

– Топай отсюда, и не лезь, куда не просят! - не оценил шутки мужик.

Может, Роман последовал бы доброму совету и "потопал" своей дорогой, но тут из-за гаражей вылетел совсем еще мелкий, лет семи-восьми пацан в распахнутом пальтишке и с воплями "ты, гад, пусти маму!" замолотил кулачками по боку мужику. "Так и есть, семейная разборка", - мелькнуло у Романа в голове. - "Эта небось пошла со своим хахалем побазарить, сыну наказала не выходить, а он сидел-сидел, да и выскочил..." Мужик отшвырнул мальчишку пинком. Тот отлетел в грязь, но тут же вскочил и приготовился снова броситься на помощь матери. Ну, тут уже не вмешаться было грех... Черт с ней, с бабой-то, но ведь этот тип ребенка может покалечить. Роман ударом в подбородок сбил мужика с ног; тот свою жертву, естественно, выпустил.

– Беги, дура! - рявкнул Роман. - Бери пацана и беги!

Мужик оказался упорным и легко сдаваться не собирался. Вскочил и бросился в драку. Ромке застил мозги хмель; наделял тело обманчивой легкостью, а реакция-то была не та. Роман пропустил несколько чувствительных ударов, и все больше и больше злился из-за того, что не удалось легко вырубить противника. И прозевал момент, когда откуда-то сбоку на помощь мужику с воплями: "Дядь Мишу бьют!" выскочили еще два невысоких, мелких парня. Ромка сначала их за подростков принял; но нет, скорее всего, лет им было под двадцать, просто ростом не вышли. Один из представителей юной шпаны гаркнул ломающимся хриплым голосом: "Санек, вали козла!" и обрушился на Романа справа, отвлекая внимание на себя. Удачно отвлек... Блеснувшую слева "выкидуху" Ромка не заметил. Ощутил только резкий толчок в левый бок, и почему-то вдруг подкосились ноги... Уже почти теряя сознание, он чувствовал, как обшаривают его карманы, вытаскивают бумажник и телефон; поодаль раздался приглушенный окрик: "Санек, тикаем отсюда, быстро!", и следом - удаляющийся топот... И провалился. А потом уже увидел над собой больничный потолок и стойку капельницы.

Черт его понес через эти гаражи... Нарвался, как последний идиот! Раз уж поперся там, надо было поскорее пройти мимо и не задерживаться; глядишь, не выскочил бы малёк и не получил пинка на романовых глазах, не было бы соблазна встревать. Да только все мы сильны задним умом... Теперь только и остается, что от досады грызть больничную подушку.

Около девяти вечера примчался Шепелев - естественно, ему никакие правила не писаны. Ну, еще бы, кто посмеет возразить... Володя следом за ним нес большой пакет фруктов. Поставил его на подоконник, вытащил несколько штук и тихо выскользнул из палаты - вроде бы яблоки помыть; а на самом деле не стал мешать серьезному разговору. А Шепелев придвинул стул и, закинув ногу на ногу, уселся напротив койки.

– Ну, Роман, конечно, за твое должностное нарушение тебя надо бы взгреть как следует, но... Но ты уже сам себя наказал. Да-да, так и получается... Кто его знает, как бы все сложилось, если бы сообщил о Вадиме еще в августе...

"Знает", - Роман грустно усмехнулся про себя. - "Уже знает. Да долго ли, умеючи-то?!"

– Ладно, и о совести тебе напоминать не буду - сам понимаешь, что жизнь Мальцева и так уже на ней висит...

"Да, это у нас называется - "не буду напоминать".

– ...Но, тем не менее, как ни крути, а Вадима мы нашли благодаря тебе.

Роман чуть шевельнулся. Садиться на постели он не собирался; и даже был немного рад, что имеет право вовсю пользоваться своим положением и лежать в присутствии старшего по званию.

– Игорь Владимирович, вы собираетесь с ним... работать? - медленно спросил он, глядя в потолок. На лицо Шепелева смотреть не хотелось.

– Да, Рома. Не вижу смысла скрывать - ты и сам наверняка уже сложил два и два... Вадим устойчив к пси-излучению. Он заменит Мальцева. Он должен будет дойти до выключателя установки и открыть доступ в НИИ. И в предполагаемой работе с ним очень большая часть зависит от тебя, - с многозначительной интонацией сказал Шепелев.

Роман молча ждал продолжения.