Конечно, убить с помощью внушения не так просто. Для этого нужны определенные условия. В эпизоде, описанном Виккерсом, огромную роль играли традиции племени, переходившие из поколения в поколение, фанатичная вера туземцев в существование сверхъестественных сил, в могущество заклинаний старейшины. Далеко не последнюю роль сыграл и голод, который ослабил организм осужденного и лишил его сил, необходимых для борьбы за жизнь.

Но, как бы там ни было, все же важную роль в смерти Доули сыграло внушение.

Но почему же так велика сила внушения?

В лаборатории идет опыт. Экспериментатор опускает лапку лягушки в слабый раствор кислоты.

…Метроном бесстрастно отсчитывает время. Проходит несколько секунд. И вот… лягушка отдергивает лапку.

— Почему это произошло? — задает себе вопрос ученый.

И приходит к выводу: действие кислоты вызвало раздражение. Возник процесс возбуждения. И вот результат: животное подтянуло лапку.

Но потом ученые обнаружили, что существует не только возбуждение, но и противоположный процесс — торможение. Возникают какие-то нервные влияния, которые могут тормозить движение, несмотря на раздражение. Откуда же они исходят? На этот вопрос долгое время ответа не было.

Его нашел замечательный русский физиолог Иван Михайлович Сеченов.

Он повторил опыт с лягушкой, но усложнил его. На лапку лягушки действовали кислотой, а к головному мозгу прикладывали кусочек поваренной соли. И что же? Лягушка на этот раз не отдергивала лапку.

Сотни, тысячи опытов, остроумнейших экспериментов. Наконец твердо установлено: существует центральное торможение.

А это значит, что все многочисленные периферические отделы нервной системы подчиняются головному мозгу.

Итак, возбуждение и торможение — вот два противоположных процесса, которые определяют все разнообразие состояний живого организма.

Они возникают в центральной нервной системе, в головном мозге, и всегда в результате какого-либо внешнего воздействия. Им может быть свет, тепло, удар, укол, но может быть и слово.

А мы уже знаем, что слово при определенных обстоятельствах вызывает внушение или самовнушение. Оно может либо затормозить деятельность тех или иных центров головного мозга, либо, наоборот, привести их в состояние длительного устойчивого возбуждения. А это немедленно сказывается на состоянии всего организма в целом и может привести к тем результатам, о которых шла речь выше.

Теперь, надеюсь, вам понятно, каким образом австрийский фокусник усилием воли побеждал боль, почему выздоровела жена шофера после того, как ее «расколдовали», и почему умерла старая женщина, узнав о смерти своего врача. Как видите, никаких чудес, ничего сверхъестественного во всем этом не было.

Точно так же можно объяснить и другие подобные случаи, которые религиозные люди часто принимают за проявление божественных сил.

Вниз по склону горы катится огромный камень. Шар, наполненный газом, быстро поднимается вверх. Электромагнит притягивает к себе металлическую пластинку. Каждое из этих событий имеет свою естественную причину. Камень увлекает сила земного притяжения, шар устремляется вверх благодаря возникновению подъемной силы, на металлическую пластинку подействовали магнитные силы, возникшие в тот момент, когда по обмотке электромагнита пошел электрический ток.

Во всех этих случаях оба события тесно связаны друг с другом, они как бы составляют звенья неразрывной цепи причин и следствий.

Но вот собака, лежавшая на крыльце, поднялась и ушла в дом. Птица вспорхнула с дерева и уселась на мачту телевизионной антенны. Кошка, гревшаяся на солнышке, ни с того ни с сего начала умываться. Чем вызваны все эти действия, каковы их причины? Может быть, собаке захотелось есть, а птицу кто-то вспугнул? Но, может быть, помимо этих внешних, так сказать физических причин, есть еще одна причина — желание, причина, которую невозможно учесть. Захотел — пошел, не захотел — не пошел.

Утром звонит будильник — пора вставать, скоро идти в школу. Но вставать не хочется, и ты поворачиваешься на другой бок. Причина была, но в ход событий вмешалось твое желание или в данном случае нежелание, и ничего не произошло. А в другой раз, услышав звон будильника, ты моментально вскакиваешь с постели.

Что все это значит? Или, может быть, живые существа не подчиняются законам причин и следствий, свободны от них?

Или вот: почему один человек добрый, а другой злой, один справедливый, а другой нет, один веселый, а другой всегда мрачный?

В старину люди думали, что у каждого человека есть душа, которую бог «вкладывает» в него в момент рождения. И будет человек такой, какая у него душа, а умрет — душа останется и попадет в рай или в ад.

Еще и сейчас говорят: «У него хорошая душа» или: «Это душевный человек».

Так что же такое душа? Нечто таинственное, необъяснимое или вполне доступное научному исследованию? И есть ли она вообще?

Ответ на этот вопрос был дан в замечательных исследованиях русских ученых И. М. Сеченова и И. П. Павлова о так называемых рефлексах головного мозга или условных рефлексах.

Представьте себе такой опыт: собаке пододвигают кормушку с пищей. При виде пищи у животного сейчас же начинает выделяться слюна, необходимая для пищеварения. Затем опыт несколько видоизменяется. Открывается кормушка, но перед этим звенит звонок. Звенит звонок, животное видит пищу, выделяется слюна. И так много раз подряд: звонок — пища — слюна. Наконец наступает такой момент, когда звонок звенит, а кормушка остается закрытой. На этот раз животное не видит пищи, но слюна все-таки выделяется. У собаки выработался так называемый условный рефлекс. Звонок повторялся много / раз перед появлением пищи и теперь может сам по себе вызывать ту же самую реакцию организма — выделение слюны.

Согласно учению Павлова, рефлексы могут быть безусловными, врожденными, и условными, которые вырабатываются в процессе накопления жизненного опыта. Выделение слюны у собаки при виде пищи это как раз и есть безусловный, врожденный рефлекс. На его основе и удалось выработать рефлекс условный — выделение слюны на звук звонка.

Рефлексы могут быть и более сложными. Когда заходит речь об условных рефлексах, я всегда вспоминаю один забавный случай из своей жизни. Я уже говорил о вере в лекарства. Так вот, сам я верю в антибиотики. Стоит мне простудиться, почувствовать, что начинается грипп или ангина, — я тотчас же принимаю таблетку, и буквально через несколько часов уже чувствую себя вполне здоровым. Однажды у меня сильно заболело горло, а лекарства дома не оказалось. В ближайшей аптеке пенициллина в таблетках, которыми я обычно пользуюсь в подобных случаях, тоже не было. Зато на прилавке лежали пакетики с каким-то новым антибиотиком. Я спросил у молодой продавщицы, помогает ли новое лекарство при ангине. Продавщица утвердительно кивнула головой, и я, купив таблетки, отправился домой лечиться. Лекарство и в самом деле быстро помогло — уже на следующий день от моей ангины не осталось и следа.

Через несколько дней я встретил на улице знакомого врача и стал расхваливать ему новое лекарство, так хорошо излечившее мою болезнь. Услышав название, тот удивленно посмотрел на меня, а затем весело рассмеялся. Мое чудесное средство против ангины оказалось лекарством для лечения болезней желудка.

Видимо, продавщица в аптеке не расслышала как следует моего вопроса и дала неверный ответ. Но каким образом желудочное лекарство смогло вылечить ангину? Объясняется это очень просто: я настолько глубоко верил в целительное действие антибиотиков, что у меня выработалось нечто вроде своеобразного условного рефлекса: принимаешь антибиотики — вылечиваешься от гриппа или ангины. Наверное, мне помогли бы любые таблетки, лишь бы я был уверен в том, что принимаю антибиотики.

Вспомните звонок, вызвавший у собаки ту же реакцию, что и появление пищи в кормушке. Не значит ли это, что можно выработать условные рефлексы, способные производить такое же воздействие на организм, как и лекарства? Мне как-то пришлось читать, что в одной лаборатории животному вводили антибиотик, а перед этим включали звонок, как это делал академик Павлов в классическом опыте с выделением слюны у собаки. Так повторялось много раз подряд. Но однажды звонок прозвонил как обычно, а пенициллин введен не был. И что же? Специальные исследования показали, что в организме животного происходили точно такие же явления, как если бы ему ввели лекарство.