– Почему я?

– Опять ты за старое? Кому сказал!

– Есть.

– Увидел бы твоего конструктора – морду бы набил.

– Конструктор Сахаринский Виктор Андреевич, родился…

– Я кому сказал за стаканами идти?

– Есть.

– Надоел он мне. Хорошо что вы, Снегурочка и Дедушка Мороз, из старого поколения. Послушнее, работоспособнее. И вообще, чего стоите? Поздравляйте меня с Новым годом!

– Команда не распознана.

– Вы правы, куда ж без подарка… Вот, – Михаил сорвал с куста красноватый овощ и протянул андроиду, – подаришь мне этот помидор! Сними шапку. В неё положи. Будет тебе мешком. Когда скажу, подойдёшь ко мне и поздравлять начнёшь. А ты, Снегурочка, рядом будешь стоять и поддакивать.

Андроиды преданно глазели на хозяина. Слишком много непонятных команд…

– Вот и Зайка пришёл со стаканами. Положи их на пол и иди сюда. Тебе тоже работёнка найдётся.

Оставшееся время Михаил провёл в попытках научить помощников своим ролям. Он как раз давал пинка не понявшей ни команды Снегурочке, когда Зайка-попрыгайка начал обратный отсчёт.

– Двенадцать.

– Ну, поздравляйте меня!

– Я Дедушка Мороз. Я подарочки принёс, – бесполым голосом говорил Первый.

– Да, он Дедушка Мороз. Да, он подарочки принёс, – поддакивал Второй.

– Девять, – сообщил Третий.

– Был ли ты послушным, внучек?

– Да, был ли ты послушным?

– Нет, Дедушка Мороз, я был очень плохим мальчиком, – отвечал Михаил, пытаясь открутить наглухо закрученную пробку металлической бутылки.

– Четыре.

– Тогда вот тебе подарочек, послушный внучек, – Первый протянул шапку с помидором.

– Да, тогда вот тебе подарочек, да, послушный внучек.

– Ой спасибо, Дедушка!

– Ноль.

– Ур-р-а-а-а! – закричал внучек, открутив крышку; из горлышка вырвалась непослушная пена.

– Ур-р-а-а-а! – подхватили андроиды.

Разлив "шампанское", Михаил поднял свой стакан. Роботы повторяли его действия.

– Ну, за Новый четыре тысячи пятьсот тридцать второй Год!

– Ура!

Андроиды держали свои стаканы у лица, имитируя процесс питья. Ведь как можно что-то выпить, если у тебя нет рта? Михаил осушил свой залпом.

– Ну, а теперь в пляс?

– Команда…

– Да бросьте вы! Повторяй за мной! Эх-х-х!

Михаила разбудила трель радиопередатчика. Сон не успел улетучиться, поэтому всё происходящее казалось ему чем-то нереальным, вымышленным…

– Михаил Сергеевич, Михаил Сергеевич, приём, приём!

– Да, Михаил Камнев на связи.

– Михаил Сергеевич! Вы живы!

– Ну, жив. Вы лучше скажите, чего связи не было полгода?

– Ваш астероид сбился с траектории под действием пролетавшей рядом кометы. Связь была потеряна. Мы думали, вы погибли…

– Думали они! Спать бы лучше не мешали!

– Простите, наверное, вы не до конца поняли… Мы уже выслали спасательный корабль.

– Корабль-борабль! У меня послепраздничное похмелье. Всё равно вы мне снитесь…

– Михаил Сергеевич, мы понимаем вашу настороженность. Но это не сон. Это на самом деле, поверьте. Через два часа к вам прибудет помощь…

– Да ну вас! – разозлился Михаил и впервые за полгода отключил рацию и заснул. Так же как и всегда – за столом. У панели радиостанции. Чтобы не пропустить послания…

Спустя несколько часов, его разбудило острожное прикосновение к плечу.

ЧЕЛОВЕК!

Рыжков Александр Ноябрь, 2007 год

Вокзал. Люди сотнями толпились у широких голубоватых вагонов. Июльское солнце ослепительными бликами отбивалось от тонированных окон перрона. Заходить в поезд без билетов строго запрещалось – прощались через слегка приоткрытые пуленепробиваемые стёкла вагонов. От этого и происходила вся толчея и скопление. Каждый хотел в последний раз повидаться со своими родителями…

В Мегаполисе Мечта почитали престарелых людей. Законом 141 от 16.06.76 "Про заботу и уважение к людям, достигшим почтенного возраста", каждый пожилой человек, честно плативший свой долг обществу в течение трудоспособной жизни, был удостоен безоблачного существования на лазурном берегу Чёрного моря.

Если упростить и не вдаваться в детали, то смысл жизни среднего жителя Мечты сводился к добропорядочному выходу на пенсию. Только в этом возрасте можно было побывать на море.

Пенсионный возраст каждого гражданина, установленный с самого рождения и корректируемый в зависимости от жизнедеятельности, строго контролировался инстанциями свыше. Трудно сказать, какими критериями пользовалось начальство. Можно даже предположить, что они были не всегда объективными. Иногда – ничем невзрачный работник был удостоен пенсии в сорок лет, а амбициозный и трудолюбивый, как на зло, лишь к семидесяти…

Но давайте вернёмся на вокзал.

– Мы с Леной будем по тебе скучать! – С улыбкой на лице, прокричал Дима вслед уходящему составу.

– Я тоже, сынок! Жаль, что не могу взять тебя с собой! – сквозь свист электромотора отвечала мать. Быть может, она прокричала ещё что-то наподобие: "не пей молоко из пакета" или "добейся, наконец, лицензии", но Дима этого не слышал.

Электропоезд с невероятной скоростью сорвался с места и пронзил темноту тоннеля. В конце которого, с медленным скрипом опустились массивные железные ворота, заслонив собой выход из города. Провожающие стали торопливо расходиться. Прошло всего несколько минут, а шумно бурлящий жизнью вокзал превратился в безлюдную железобетонную пустыню…

Тесный трамвай. Дрожа стёклами, дверь откатилась, Дима с облегчением порхнул на голубоватый асфальт. Несколько минут пыльной и жаркой дороги. Подъезд. На лифте поднялся на двадцать второй этаж. Надавил на звонок.

Дверь открыла Лена. Одетая в своё самое шикарное шёлковое платье. Такое чёрное, облегающее, с вырезом на груди и спине…

Поражённый сексуальностью увиденной картины, Дима хотел было что-то сказать, но не успел. Со змеиной грацией жена обвила его своими объятьями и, со всей жадностью и нежностью, присущей лишь тигрице, впилась в его уста…

Хоть Лена и не умела готовить, но пищу в ресторане заказала отменную. Вечер при свечах удался! Ночь продолжала удаваться…

Дима довольный лежал на спине. Лена покорно лежала рядом, положив свою нежную лапку на его крепкую грудь. Каждый думал о своём. Тишина нежно ласкала слух. Такие моменты скоротечны, но мы всегда стремимся их увековечить… хоть на мгновенье…

Первым тишину прервал Дима.

– Никогда ещё маму такой счастливой не видел…

– Да, она заслужила…

– Ты представляешь – беззаботные дни на Крымском пляже, – мечтательно шептал Дима, – не надо работать, не надо толкаться в общественном транспорте… Собственный домик в каком-нибудь живописном месте… если хочешь – огород заводи, хозяйство! Каждое утро – парное молоко пить… без синтетики… настоящее…

– Молоко… я даже никогда не пробовала настоящего молока… Оно, наверное, очень вкусное…

– А я пил однажды. Отец, когда ещё был жив, как-то принёс с работы. Не помню, сколько мне тогда было… Лет семь – восемь, наверное. Оно очень нежное, пьётся приятно, и вкус у него – такой мягкий-мягкий, слегка кисловатый. Очень похоже на синтетическое, но в то же время и не похоже. И пахнет приятней. Хотя синтетика – полезней. Не понимаю, что в нём такого особенного?

– Так ты ж его пил, вот и не понимаешь. А я очень хочу попробовать… – вредная нотка прозвучала в голосе Лены. Она убрала руку и повернулась на бок, спиной к Диме.

Окутав собой её бархатное тельце, Дима, едва сдерживая смех, шептал на ушко.

– Заинька, не волнуйся, мне всего год остался. Ты же знаешь. Вот получу карту жёлтого уровня – и заживём. Нам и доступ к молоку будет и к икре красной… А там – недалеко уже и до лицензии на ребёнка…