— Если заметим негативное влияние червей — сразу уберем. Все равно я так и так склоняюсь к тому, что мы потеряем пациента. Так что ему уже ничего не повредит.

— А я надеюсь, что он выживет, — тихо сказала Надя. — Он для меня уже почти как родной, — но ее вздох показал, что надежда очень слаба.

— Лучше не надеяться, — буркнул зеленокожий. — Тогда если умрет, расстраиваться не станешь, а выживет — все равно обрадуешься, — и хотя голос Росса прозвучал сердито, мне показалось, что в глубине души он тоже хочет, чтобы пациент поправился. Но чисто ли из человеколюбия или просто потому, что вложил силы в его здоровье? Я искоса смотрела на Росса и чувствовала просыпающееся тепло. Этот зеленокожий хищник, такой циничный и упрямый, начинал мне нравиться. Нет, он по-прежнему каждый раз вызывал раздражение, и страх перед ним не ушел, но только теперь я поняла, что, несмотря на все это, привыкла к Россу.

К вечеру мы выявили два типа личинок, которые приносили скорее вред, чем пользу, и выбрали их из раны, что заняло немало времени, поскольку одни из них прятались в прогрызенных в тканях, но, к счастью, неглубоких ходах.

Ночью меня разбудили, огорошив сообщением, что наступила моя очередь дежурить. На недоуменный вопрос, в чем состоит моя задача, математик пояснил, что надо всего-то следить, чтобы плот не сносило с центральной части реки, а пока русло идет ровно, почти не изгибаясь, это совсем легкий процесс. После этого Игорь сказал мне будить Юлю в три и передал наручные часы, чем-то похожие на командирские. Они выглядели довольно массивными, но оказались легкими, хотя и сделаны из материала напоминающего металл. К моему удивлению, их циферблат состоял из двух окружностей чисел: внешняя имела восемьдесят делений, а внутренняя — тридцать два. Но стрелки вроде три, как обычно: секундная, минутная и часовая. Подойдя к математику, я поинтересовалась, почему циферблат разделен именно так.

— Все очень просто, — сонно ответил Игорь. — Сутки здесь равны двухсот пяти тысячам пятидесяти шести Земным секундам, это я вплоть до одной десятой секунды выпытал у керел. Потом посчитал, что если увеличить длину каждой секунды на сто двадцать пять стотысячных, то время вполне можно будет разделить на тридцать два часа по восемьдесят минут по восемьдесят секунд. Тогда я подумал, что таким образом измерять время гораздо удобнее, чем переводить каждый раз, используя Земное, вот и заказал такие часы. Они у меня по-местному показывают. На это, кстати, большую часть своего времени и потратил, — с легким оттенком грусти добавил он.

Дежурить действительно оказалось достаточно легко, поскольку до смены мне пришлось подкорректировать путь плота всего один раз, и то я обошлась всего лишь фиксацией на некоторое время греблей в специальных пазах с одной стороны плавсредства .

К полудню следующего дня мы пристали для добычи продуктов питания, и я с удовольствием покинула поднадоевшее плавсредство. Вопрос об охране плота опять решали в последний момент, и снова дежурить остался математик. Сделав две ходки за фруктами, я решила просто прогуляться по джунглям, как это привыкла делать обычно — то есть, передвигаясь по верхнему ярусу леса.

Джунгли дружелюбно встретили меня намокшими от дождя ветками. По наиболее сухим местам коры деловито сновали древесные муравьи. Стайка небольших обезьянок, недовольно переговариваясь, поспешила перебраться на другую часть кроны, когда я перепрыгнула на занятое ими дерево. Как будто впервые любуясь окружающим миром, я наслаждалась свободой движения после почти полутора суток, проведенных на ограниченной площадке, и внутренней свободой, которую ощущала только когда удалялась от людей на достаточно большое расстояние. Только здесь, среди зеленых листьев и упругих капель дождя, я становилась независимой сильной личностью. Да, я привыкла к ученым, но ни один из них не сможет заменить этой дикой свободы. Свободы от обязательств и норм повседневной жизни. Здесь, наверху, возник соблазн вообще не возвращаться, но я смогла перебороть себя. Я не должна уходить сейчас. Вот когда они поселятся где-то в одном месте, тогда уже можно рассмотреть этот вариант. Я улыбнулась. А ведь наверняка большинству гораздо труднее отвыкнуть от общества, чем вернуться к людям. Мне — наоборот. Странно, но почему-то это отличие не испортило мне настроения, возможно, просто начала привыкать, что я «не человек», как говорил Росс.

Только через пару часов я заметила, что удалилась далеко в джунгли, и поспешно отправилась в обратный путь. Не хочется, чтобы плоты ушли без меня, хотя, скорее всего, их вполне возможно догнать по берегу. Добравшись до реки, спустилась пониже, чтобы видеть землю, и начала поиски людей. Как обычно, я знала примерное направление на лагерь, но не его точное месторасположение.

Вскоре увидела людей, но не тех, которых искала и, к сожалению, даже не троллей. У последних можно посчитать смягчающим обстоятельством их болезнь. Эти же… Три мужчины жестоко избивали четвертого. От явной несправедливости такого действия я чуть не вмешалась. Нет, разумеется, лезть в драку было бы величайшей глупостью с моей стороны, но захотелось высунуться и с безопасной высоты прокричать что-нибудь типа «я все вижу». Но, заметив у одного из агрессоров лук, резко передумала, ведь неизвестно, насколько хорошо он умеет им пользоваться. Пока я колебалась, ситуация разрешилась сама собой: прекратив избиение и забросав неподвижную жертву мхом, мужчины удалились в сторону лагеря. На всякий случай подождав несколько минут, я спустилась вниз. Убрав с тела мох, положила пальцы на шею, пытаясь прощупать пульс. Жив. Но без сознания. Сильной кровопотери не наблюдается, но без переломов явно не обошлось. Тащить к остальным? Ну, во-первых, я не так сильна, а во-вторых, это может только повредить, если у него травмирован позвоночник. Отправиться звать на помощь и оставить жертву одну? Все снова решили за меня. Из леса вышли три девушки, две из которых были вооружены луками, и я поспешно спряталась за дерево. Но, похоже, меня успели заметить.

— Эй, кто там? Выходи! — скомандовала низкая, лишь немного больше меня ростом шатенка с округлившимся животом. Заметив, что хотя женщины насторожились, но к оружию не потянулись, и подумав, что я успею укрыться за деревом, пока они натягивают лук, осторожно выглянула.

— Надо же, я думала, что там зверь какой-то незнакомый, а это мелкая! — с облегчением поприветствовала меня самая высокая из девушек. — Можешь это объяснить? — указала она на лежащего мужчину.

— Когда я подошла, все уже так было, — не хватало только чтобы на меня еще и труп повесили. Все трое оценивающе посмотрели на меня, потом на избитое тело и с готовностью кивнули.

— Верю, — добавила шатенка, опустившись на колени и прощупывая пульс.

— Он жив, — сообщила я.

— Он еще жив, ты хочешь сказать. Девчонки, готовьте носилки, — шатенка профессионально осматривала мужчину. Остальные без промедления приступили к заданию, с готовностью приняв мою посильную помощь. Глядя, с какой сноровкой они связывают жерди и ветки в конструкцию для переноса мужчины, я поинтересовалась:

— Уже есть подобный опыт?

— Нет, такого не было, — вздохнула высокая девушка. — Но вещи переносить приходилось. Да еще мой бывший однажды умудрился ногу сломать, — я понимающе кивнула.

Всего за несколько минут крепко связанные скрученной из растительных волокон веревкой носилки были покрыты небольшим слоем мха, и осторожно, в восемь рук переложив на них неподвижное тело, мы отправились к плотам.

— Уже как минимум второй раз какие-то уроды нападают, — поделилась со мной шатенка. — Похоже, из своих же, но узнать бы кто…

— Я их видела, — я вкратце рассказала, что происходило до их прихода.

— Это хорошо, что ты их видела, — я кивнула, невольно порадовавшись, что спутницы не стали осуждать меня за невмешательство.

Пройдя пару километров, мы добрались до лагеря, где, заметив нашу ношу, к нам сразу же подбежало несколько человек. Забрав у женщин и опустив на землю носилки, они склонились над пациентом, но уже через несколько минут почти потеряли интерес.