— Ты специально взяла их с собой, чтобы никто не осмелился беспокоить тебя? — несколько принужденно засмеялся Конан.

— Нет, — совершенно серьезно ответила Амарис. — Кого мне бояться?

— Тогда почему они едут не в трюме?

— Это лучшие мои собаки. Я развожу мастафов уже много лет. Этим же занимались и мой отец, и мой дед. Но таких псов никому из них не удавалось получить. Они умны, как люди. Каждый из них — единственный в своем помете. К сожалению, среди них нет ни одной суки. Я много раз пыталась получить от них потомство. Щенки рождаются чудесными, но чисто собачья кровь их матерей портит самые выдающиеся качества.

— Чисто собачья?! — От изумления Конан даже отодвинулся от Амарис. — А эти звери кто?

— Я оговорилась, — вспыхнув до корней волос и почему-то сильно смутившись, начала оправдываться Амарис. — Эти кобели настолько умны, они понимают меня даже без слов… В общем, я люблю их настолько, что иногда забываю, что они всего лишь животные… Я часто думаю о них как о людях, как о своих детях… — Окончательно запутавшись она замолчала.

Киммериец подозрительно взглянул на нее, потом перевел взгляд на собак и долго рассматривал их, но ничего необычного не заметил. Собаки как собаки. Сильные, красивые, холеные. Но, по его мнению, почти не отличающиеся от своих собратьев, разве что смотрят как-то странно, как будто вот-вот заговорят. Может, и правда в этих лобастых головах кроется исключительный ум, но ведут они себя как самые обыкновенные псы-охранники. Варвар снова посмотрел на Амарис. Она уже успела взять себя в руки, и лишь более сильный, чем обычно, румянец говорил о том, что она взволнована. В конце концов, если она любит этих тварей больше, чем людей, это ее дело. Кто разберется в женской душе? Да и не душа этой женщины так соблазнительна, а ее роскошное тело. Почему же он, Конан, как последний идиот, выслушивает бесконечные отговорки, вместо того чтобы сразу уложить ее в постель? Женщина, у которой было пять мужей, должна понимать, какой радостью может одарить ее настоящий мужчина. Впрочем, первый муж, кажется, так мужем для нее и не стал. Может, и остальные так и не притронулись к ней, и потому она даже не догадывается, что такое ласка? Подумав об этом, Конан спросил:

— А твой второй муж, он тоже предпочел провести первую брачную ночь в клетке с мастафом?

— Не смейся! — встрепенулась Амарис. — Оллеб вовсе не променял меня на пса, как ты считаешь. А Фартан…

— Фартан? — переспросил варвар. — Это второй?

— Да, — кивнула Амарис. — Если ты умеешь быть серийным, могу рассказать тебе о нем.

— Хорошо, — согласился Конан. — Обещаю, что не буду смеяться над твоим незабвенным супругом.

Фартан был родом с юго-востока Бритунии, из маленькою селения, в незапамятные времена возникшего в узкой и извилистой, словно высохшее русло некогда полноводной реки, долине. Ее окружали высокие холмы, за которыми на западе высились суровые Кезанкийские горы, а с востока вплотную подступали густые девственные леса. Земля тут была плодородной, так как ее обильно орошали многочисленные мелкие ручейки и речушки, в которых водилась рыба, вносящая приятное разнообразие в довольно-таки скудный рацион бритунийцев. Травы, покрывавшей маленькие, как и все в этой долине, луга, вполне хватало, чтобы селяне могли держать по паре овец, которые давали им персть и молоко.

Несмотря на то что до леса было рукой подать, дома из бревен не строили, а плели из лозы и обмазывали стены глиной. Может быть, это делалось потому, что гибкие, упругие ветви кустарника и глину легко было добыть на берегу любой речки, а деревья, столетиями устремлявшие пышные кроны к небесам, требовали тщательной и сложной обработки. Может быть, просто так повелось испокон веков, кто знает? Просто селяне всегда жили в таких домах и ничего менять не хотели.

Мужчины в родной деревне Фартана занимались возделыванием земли и овцеводством, женщины вели хозяйство, растили детей, ткали из шерсти и льна прекрасное полотно. Все они жили простой жизнью, которая цивилизованному человеку показалась бы скучной и примитивной, но были вполне ею довольны, особенно если еда стояла на столе, урожай был не хуже ожидаемого да дети и животные не болели.

Когда Фартан появился на свет, сверстники его родителей уже нянчили внуков. Так уж получилось, что, сколько ни обращалась мать Фартана со слезными просьбами к Виккане, так что даже растрогала ее жрицу, жившую в соседней деревне, своенравная богиня долго отказывала ей в милости. В конце концов отчаявшаяся женщина, глядя, как подрастают дети ее подруг, умолила жрицу совершить паломничество к священному дубу — любимому дереву Викканы. Через несколько дней женщины вернулись, и по сияющему счастьем лицу жены отец Фартана, которому она не рассказала ничего, понял, что благоприятный знак получен. Три дня, забыв обо всех делах и забросив хозяйство, они не выходили из дома, и на сей раз их труды увенчались успехом. Спустя девять месяцев в доме появился долгожданный младенец.

Нечего и говорить, как тряслись немолодые уже родители над своим сокровищем. Они старались предугадать малейшее его желание, оградить от всех бед и неприятностей. Мальчик пытался проявить характер и настойчиво сопротивлялся бесконечной опеке, но особо в этом не преуспел.

— Матушка, — говорил он, насупив брови, — мне стыдно перед друзьями. Все ушли на рыбалку, а я дома сижу.

— Да хранит тебя пресветлая Виккана! — всплескивала руками мать. — А вдруг ноги промочишь, заболеешь и умрешь? Кто о нас с отцом позаботится, когда старость совсем одолеет нас?

— Отец, — топал ногой Фартан. — Все мальчики пасут своих овец, а ты никогда меня с ними не пускаешь. Мал еще, — хмурился отец. — А вдруг волк из леса выскочит и разорвет тебя на куски? Так дожил он до пятнадцати лет, ничего толком не умея, но постоянно стремясь что-то делать. Однажды, когда только-только закончился сезон дождей, как-то за обедом отец заметил, что не худо бы подправить стены дома.

— Смотри, — показал он узловатым пальцем, обращаясь не то к жене, не то к сыну, — сколько трещин. Эдак мы скоро под открытым небом окажемся. Надо чинить, и быстро.

— Батюшка, — взмолился Фартан, — позволь мне помочь тебе!

— Что ж, — неожиданно согласился отец, — от помощи ли отказываться. Да и ты уже вон какой вымахал.

— А когда начнем? — засветился от радости юноша.

— Через два дня, — пообещал отец и пояснил: — Надо кое-что по хозяйству доделать.

На следующий день Фартан прибежал в сарай, где отец менял овцам подстилку из травы.

— Батюшка! — с порога закричал он. — Я такое придумал! Все удивятся и позавидуют, какой у тебя умный и дальновидный сын!

— Что еще? — недовольно поморщился отец, который очень осторожно относился ко всякого рода новшествам.

— Выслушай меня, — попросил сын. — Только не перебивай.

Отец молча кивнул, продолжая заниматься своим делом.

— Наш дом сплетен из лозы и промазан глиной. Так? Каждый год, после того как пройдут обильные дожди, стены приходится чинить. Так?

— Так, так, — нетерпеливо перебил его отец. — Я и говорил тебе, что скоро займемся починкой.

— Я придумал, что надо сделать, чтобы дом стоял долго без всякой починки! — торжественно провозгласил Фартан. Помолчав немного, он выпалил: — Надо построить его из камней!

— Ты в своем уме? — встрепенулся отец, — Из каких камней?! Наши отцы, деды и прадеды плели свои дома из лозы, а что было хорошо для них, то хорошо и для нас. Не выдумывай глупостей.

— Выслушай же меня до конца, — взмолился Фартан. — Горы близко? Близко. Мы натаскаем камней и сложим новые стены, соединив камни той же глиной. Стены будут толще и прочнее.

Спор их затянулся на целый день, но вечером Фартана неожиданно поддержала мать, которая, как и все матери, считала своего сына необычайно умным и талантливым. Отец долго ворчал и возражал, но в конце концов сдался.

— Надо же, чего учудили, — ворчал он. — Люди над нами смеяться будут. Что мы, умнее дедов, что ли? Ну да ладно, вас двоих мне не переспорить…