– Кто ты такой? – спросил Драйт глубоким презрительным голосом.

– Я Драйт, – ответил Кристофер. – Драйт мира Двенадцать-А. Там это называется Крестоманси, но по сути это одно и то же.

От крайней наглости этого заявления у него задрожали ноги. Но Такрой сказал, единственное, что уважает Драйт – это гордость. Усилием воли Кристофер успокоил дрожь в коленях и состроил высокомерное выражение лица.

Невозможно было понять, поверил Драйт Кристоферу или нет. Он не ответил, а его лицо оставалось пустым. Но Кристофер почувствовал, как Драйт выпускает маленькие усики отклоняющейся, рябящей магии Одиннадцатого, проверяя его, прощупывая, чтобы узнать его сильные и слабые стороны. В глубине души Кристоферу казалось, что он весь состоит из слабых сторон. Но он подумал, что из-за странности здешней магии он понятия не имеет, каковы его силы, а значит, Драйт, вполне возможно, тоже.

Поляна позади Драйта заполнилась людьми. Их не было здесь вначале, но теперь они появились: светловолосая темнокожая толпа, одетая во всевозможное количество мехов – от крошечных набедренных повязок до длинных одеяний из медвежьей шкуры. Кажется, Драйт говорил:

– Можешь называть себя Драйтом, если тебе так хочется, но посмотри, какой властью обладаю я.

Все люди смотрели на Кристофера с презрением и неприязнью. Кристофер нацепил такое же выражение и уставился в ответ. И осознал, что его лицо уже привыкло к такому выражению. Большую часть времени, проведенного в Замке, он именно так смотрел на окружающих. Он испытал неприятное потрясение, обнаружив, что был так же ужасен, как люди Одиннадцатого.

– Зачем ты здесь? – спросил Драйт.

Кристофер отодвинул потрясение в сторону. «Если выберусь отсюда, постараюсь быть приятнее», – подумал он и полностью сосредоточился на том, чтобы, следуя советам Такроя, правильно ответить.

– Я пришел забрать кое-что, принадлежащее мне, – сказал он. – Но сначала позволь представить тебе мою коллегу – Живую Ашет. Богиня, это Драйт Одиннадцатого.

Страусиное перо затрепетало на голове Богини, когда она шагнула к острым кольям и снисходительно склонила голову. Судя по легкому подергиванию в лице, Драйт был впечатлен тем, что Кристофер привел с собой Живую Ашет. Тем не менее Богиня по-прежнему оставалась за забором.

– И, конечно, ты уже знаешь моего человека – Мордехая Робертса, – величественно произнес Кристофер, пытаясь подать это как предмет гордости.

Драйт опять ничего не ответил. Но люди позади него теперь сидели. Так, будто они были в таком положении всегда. К этому времени Драйт, кажется, говорил:

– Очень хорошо. Ты равен мне. Но хочу заметить, что мои последователи численно превосходят твоих – несколько тысяч к одному. И мои послушны малейшей моей прихоти.

Кристофер изумился, что ему удалось добиться хотя бы этого. Он попытался скрыть изумление, разглядывая людей. Некоторые разговаривали и смеялись, хотя он не слышал ни звука. Некоторые готовили еду над маленькими шарами голубоватого колдовского огня, который они, похоже, использовали вместо обычного. Здесь было очень мало детей. Двое или трое, которых видел Кристофер, степенно сидели, ничего не делая. «Я бы возненавидел жизнь в Одиннадцатом! – подумал он. – В сотни раз скучнее, чем в Замке!»

– Что за принадлежащая тебе вещь позволила тебе войти в мой мир? – в итоге спросил Драйт.

Наконец, они приступили к делу, хотя Драйт и пытался делать вид, будто Кристофер не стоит внимания. Кристофер улыбнулся и покачал головой, показывая, что принял слова Драйта за шутку.

– Две вещи, – ответил он. – Во-первых, я должен поблагодарить тебя за то, что ты собрал для меня жизни Габриэля де Витта. Это избавило меня от многих трудов. Но ты, похоже, сложил жизни неправильно и превратил Габриэля в мальчика.

– Я собрал их в форму, с которой проще всего иметь дело, – сказал Драйт.

Как всё им сказанное, эти слова были полны иных смыслов.

– Если ты имеешь в виду, что с мальчиками просто иметь дело, – произнес Кристофер, – боюсь, ты ошибаешься. Не с мальчиками из Двенадцатого-А.

– И не с девочками, – громко вставила Богиня. – Из любого мира.

– Кто для тебя Габриэль де Витт? – спросил Драйт.

– Мы как отец и сын, – ответил Кристофер.

Гордый тем, как он хитро не уточнил, кто из них кто, он бросил на Такроя взгляд через забор. Такрой по-прежнему сидел, свернувшись в клубок, но Кристоферу показалось, что его кудрявая голова едва заметно кивнула.

– Ты претендуешь на де Витта, – сказал Драйт. – Может, он и будет твоим – в зависимости от того, что еще ты хочешь сказать.

Забор вокруг остальных троих плавно заскользил в стороны, пока не исчез из вида, как раньше деревья.

Габриэль выглядел озадаченным. Богиня осталась стоять, где стояла, явно охваченная подозрениями. Кристофер настороженно посмотрел на Драйта. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Еще я хочу сказать насчет вот этого моего человека, обычно известного как Мордехай Робертс. Полагаю, он был твоим, а значит, у тебя его душа. Поскольку теперь он мой человек, возможно, ты отдашь мне его душу?

Такрой вскинул голову и уставился на Кристофера в ужасе и смятении. Кристофер проигнорировал его. Он знал, что искушает судьбу, но он с самого начала собирался добыть душу Такроя. Он шире расставил ноющие ноги, скрестил руки поверх мехов и драгоценностей и постарался улыбнуться Драйту так, будто просил о самой обычной и разумной в любом мире вещи.

Драйт не выказал признаков удивления или гнева. И это не было просто самообладанием или гордостью. Кристофер знал: Драйт ожидал от него такой просьбы и не возражал, чтобы Кристофер знал. Его мозг бешено заработал. Драйт упростил для них проход в Одиннадцатый. Он сделал вид, будто принимает Кристофера как равного, и сказал, что Кристофер может забрать жизни Габриэля. Значит, Драйт ожидал что-то получить с этого – что-то, чего он действительно сильно желал. Но что?

– Если член моего Клана объявлен как твой человек, ты должен знать имя его души, – заметил Драйт. – Он сообщил тебе это имя?

– Да, – ответил Кристофер. – Такрой.

Лица всех людей, сидевших на поляне позади Драйта, повернулись к нему. Все они были возмущены. Но Драйт сказал только:

– И что Такрой сделал, чтобы стать твоим?

– Он лгал ради меня целый день, – ответил Кристофер. – И ему поверили.

Первый настоящий звук в этом месте прокатился среди сидящих людей: долгий гортанный шепот. Благоговения? Одобрения? Что бы это ни было, Кристофер знал: он сказал правильную вещь. Как и говорил ему Такрой, эти люди легко лгали ради их Драйта. А убедительная ложь в течение целого дня показывала наивысшую преданность.

– Тогда он мог бы стать твоим, – признал Драйт, – но при двух условиях. Я ставлю два условия, поскольку ты просишь у меня две вещи. Первое, конечно, заключается в том, чтобы ты узнал, которая из душ принадлежит ему, – он едва заметно махнул могущественной коричневой рукой.

Внимание Кристофера привлекло движение среди деревьев с одной стороны. Он повернулся туда и увидел, что тонкие стволы бесшумно раздвигаются в стороны. Когда они остановились, там образовалась травянистая дорожка, ведущая к квадратной рамке Врат. Они были примерно в пятидесяти футах. Драйт показывал, что Кристофер может попасть домой при условии, что сделает то, чего от него хотят.

– Дорогу блокирует гигантская масса их магии, – прошептала Богиня.

Габриэль вытянул шею у него над плечом, чтобы жадно посмотреть на Врата.

– Да, это всего лишь морковка перед мордой осла, – согласился он.

Такрой просто застонал, уткнувшись лицом в колени.

Люди приносили какое-то вещи и выкладывали широким полукругом перед Кристофером. Каждый мужчина и женщина приносили по две-три вещи и насмешливо смотрели на Кристофера, с глухим стуком ставя их в растущую линию. Он посмотрел на вещи. Некоторые были почти черные, некоторые желтоватые, а другие – белые или блестящие. Он не был уверен, статуэтки это или сгустки какого-то вещества, которое расплавилось, а потом застыло в чудных формах. Некоторые из них смутно напоминали людей. Большинство не имело никакой формы. Но главное – вещество, из которого они были сделаны. У Кристофера скрутило желудок, и ему пришлось приложить грандиозные усилия, чтобы продолжать смотреть высокомерно, когда он понял, что все они из серебра.