Он подходит на несколько шагов ближе ко мне.

— Ты все делала так, клянусь тебе. Я не планировал это и не искал приключений специально. На самом деле она немного напоминает мне тебя, когда мы были молодыми. Она жизнерадостная и беззаботная. Мне нравится быть с ней рядом и не слышать, как дети кричат и дерутся, знать, что их нет за стенкой, не слушать постоянно орущие видеоигры и музыку. Мне очень жаль.

— Ты хотел детей, Пол. Они шумят.

— Я знаю. Ну же, Айви. Мейси родилась, когда тебе было восемнадцать, а мне девятнадцать. Мы были слишком молоды, чтобы заводить ребенка. Нам не довелось пожить для себя или друг для друга. А как только она подросла и смогла немного оторваться от нас и обходиться без твоего стопроцентного внимания, родился Томми. Думаю, мне хочется немного повеселиться, пока я еще молод.

— Тебе лучше уйти. — Мой голос глухой, безжизненный.

Я отказываюсь на него смотреть. С меня хватит. Это отвращение к собственной семье заставляет меня его ненавидеть, и я даже хочу причинить ему физическую боль.

Он колеблется какое-то мгновение, затем разворачивается и уходит. Его шаги тяжело стучат вниз по лестнице, входная дверь открывается со скрипом, затем закрывается. Хлопает дверь его машины, и та отъезжает от нашего дома, освещая фарами окна спальни.

И он ушел. Просто так.

Я до рассвета сижу на кровати и в оцепенении таращусь на стену, размышляя о том, какого черта сейчас произошло.

Бессонница — самый ужасный враг. Толкается. Пинается. Смеется мне в лицо. Выжидает, и, когда я чувствую себя в безопасности, бьет прямо по голове. Я пытаюсь бороться, но мы все знаем, чем закончится эта история — враг победит.

И вот я лежу без сна, разглядываю сводчатый потолок и чувствую себя неуютно в собственной постели. Не только потому, что не могу уснуть, а еще и потому, что рядом со мной девушка, и я знаю, что больше с ней спать не буду. Я хочу любить ее. Я должен любить ее. Она милая и миниатюрная, с охренительным телом и длинными шелковистыми черными волосами с голубыми прядями. Глаза у нее, как гребаные сапфиры, а смех, как у сумасшедшего эльфа. Она музыкант, как и я, и хорошо меня понимает. Она знает, когда остаться и когда уйти, а отсасывает так, будто мой член — вишневый леденец на палочке.

И только одна деталь все портит.

Повернувшись ко мне, она прижимается губами к моей щеке.

— Ты намного приятнее в постели, чем Вэндал.

Я чувствую, как ее губы растягиваются в улыбке, когда она прижимается к моему плечу.

Ага. Именно это все портит — она несколько раз спала с моим старшим братом. На самом деле я уверен, что о сне не было и речи, когда он привязывал ее к кровати и «вэндализировал», как он это мило называет. Хоть я и старался, не могу выкинуть эти мысли из головы. Не хочу быть номером два или подбирать объедки за собственным братом. Да и кто бы захотел, чтобы его всегда сравнивали с братом? Я не хочу быть с женщиной, которую Вэндал видел обнаженной и испохабил. Я хочу быть с той, которая будет… только моей.

Я сажусь, медленно высвобождаясь из ее объятий, и пытаюсь найти свою одежду в темной комнате.

— Что ты делаешь? — Ее рука ложится мне на спину, голос сонный — она старается не заснуть.

Я поворачиваюсь к ней. Мне страшно, что я сейчас ее расстрою, но лучше всего сделать это сразу — как сорвать пластырь.

— Рио, я не могу больше это продолжать, — говорю я мягко.

— Что продолжать?

— Это. Нас.

Резко садясь, она прижимает простыню к своей обнаженной груди.

— Почему? — Ее ярко-голубые глаза темнеют.

— Ты мне очень нравишься. Ты — одна из моих лучших друзей… Но не более с моей стороны. Мне бы хотелось, чтобы было иначе.

Ее обычно красивое лицо становится хмурым и грустным.

— Лукас… Мне очень нравится быть с тобой. Может быть, нам просто нужно больше времени. Не нужно думать о том, превратятся ли наши отношения во что-то серьезное, и тогда это случится само собой.

— Я не хочу так с тобой поступать. — Я медленно качаю головой, встаю и натягиваю джинсы. — Прости. Чего я точно не хочу, так это ранить тебя.

— Именно это мне в тебе нравится больше всего, — произносит она с сожалением. — Ты единственный, кто на самом деле заботится обо мне и не относится, как к игрушке.

Я ненавижу своего брата за то, что он перетрахал всех девчонок в радиусе ста миль, и ненавижу себя еще больше за то, что не могу через это переступить.

Она переползает через кровать ближе ко мне, ее волосы шелковистым покровом заслоняют грудь.

— Лукас, это ничего, что ты меня не любишь. Я это переживу. Правда. — В ее голосе надежда и отчаяние, и мне больно это слышать. Она заслуживает намного больше, просто пока еще этого не знает.

Я поднимаю одежду Рио с пола и кладу рядом с ней на кровать, чтобы девушка могла одеться.

— Для меня это не нормально, — возражаю я. — И ты заслуживаешь большего. Не соглашайся на компромиссы, ладно? Не надо. Правильный парень обязательно появится, поверь мне. И ему чертовски повезет, что он встретил тебя.

— Сомневаюсь, — отвечает она, натягивая рубашку через голову.

— Я подожду в гостиной и отвезу тебя домой.

— Лукас? — Ее нежный голос останавливает меня, прежде чем я успеваю дойти до двери комнаты. — Возможно, не всем дано встретить своего единственного человека. Ну, знаешь, может, это просто миф?

Может, и так, но я верю в мифы и доверяю старинным легендам. Фантазии текут по моим венам. Они не дают мне умереть.

Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал мне, что мой муж бросит меня ради другой женщины, я бы рассмеялась этому человеку в лицо. Сказать, что я была потрясена, значит не сказать ничего. В то время как Пол занимался переездом в хорошую новую квартиру, покупал новую мебель, встречался с красивой молодой женщиной и начинал новую, увлекательную, полную веселья жизнь с более молодой, задорной версией меня, моя собственная жизнь превращалась в дурдом, сплошь состоящий из стресса и неразберихи. Мне кажется, это несправедливо, что он натворил дел, а в итоге страдаю я. Мне в жизни не приходилось делать ничего ужаснее, чем говорить нашему семилетнему сыну и семнадцатилетней дочери, что их отец ушел. Как удобно, что Полу не пришлось видеть шок и отчаяние на их лицах или отвечать на их бесконечные вопросы.

Следующий удар по моему сердцу случился, когда он вернулся домой через несколько недель после своего официального ухода, чтобы забрать свои вещи. Он оставил почти все, что, как я ошибочно предполагала, имело значение для нас двоих, или могло представлять какую-то сентиментальную ценность для него — наши свадебные фотографии и фотографии из наших с детьми отпусков, сувениры, которые мы привозили. Он оставил картины и предметы декора, которые мы выбирали вместе; даже дурацкие смешные вещицы с наших первых свиданий времен старшей школы. Не понимаю, почему он не захотел взять ничего, что напоминало о нашей совместной жизни. Словно он намерен просто забыть о том, что мы когда-то были парой.

Моя лучшая подруга Линдси заходит почти каждый день после работы узнать, как у меня дела. Я никогда раньше не была в депрессии, у меня не было причин волноваться за свою жизнь и свое будущее, но сейчас у меня не получается думать ни о чем другом. Пол забрал все, что у меня было, и мне кажется, что я застряла в странном сумрачном чистилище, не представляя, что делать дальше.

— У Сэма есть один очень симпатичный друг, который недавно развелся. — Мы потягиваем кофе у меня на кухне, и Линдси лукаво улыбается.

Я закатываю глаза.

— Линдси, пожалуйста. Не нужно устраивать мне свидания, тем более с мужчиной, который тоже только что развелся, потому что он или остался в дураках и находится в такой же дыре, как я, или как раз и есть злодей. Мне ничего из этого не нужно.