Андрей деланно изумился.

  - Ого, какой сленг?!

  - С кем поведешься...

  В последние дни Елисей Федулович заметил, с какой симпатией Юля поглядывает на бобрик Полынцева. Так вот, какие ей прически по вкусу. Информирован - значит, вооружен. Сегодня в 8 утра курчавый посетитель уже сидел в парикмахерской, критикуя мастера за медленную работу, а ровно в 9, обновленный и помолодевший, бодро стучался в дамскую комнату (не в туалет - к Вике с Юлей).

  - Девушки, пора вставать! Уж солнце светит и воробышки поют.

  Никто не ответил.

  Постучав сильнее, дернул за ручку. Оказалось открыто. Как не заглянуть.

  Дамы безмятежно спали. Виктория лежала на кровати, свернувшись калачиком, укрывшись с головой простынкой - ничего любопытного. А вот Юля...

  Стройные, лощеные ножки ее почти полностью высовывались из-под одеяла, грудь трепетным шаром выглядывала из-под руки, а волосы эротичными завитками ниспадали с подушки. Чудо, феерия, картинка! Елисей Федулович, как клещ, вцепившись взглядом в розовую пяточку, сглотнув слюну, медленно пополз вверх: по упругой лодыжке, по округлой коленочке, по гладкому, шелковистому бедру выше, выше и... Ах, черт - одеяло! Самое интересное место закрыто. Или в щелку видно? Он слегка нагнулся, подходя ближе...

  - А! - вскрикнула красавица. - Маньяк!

  Полынцев резко вскочил с соседней кровати, будто снизу ему всадили хорошего пенделя.

  - Стоять! Руки за голову! Морду в стену!

  - Жащьте, - растерянно прошепелявил Могила.

  Юля, закрывшись одеялом, галопом проскакала в душевую, истошно крича уже из-за дверей.

  - У него волосы дыбом встали!

  Андрей строго взглянул на подозреваемого.

  - Запрещенные предметы на стол. Резких движений не совершать - бью как копытом, стреляю на звук.

  Елисей Федулович, ничего не понимая, медленно опустился на стул.

  - Ноховой платохек - это жапьещенный пьедмет?

  - Если сопливый, то да.

  - Хищтенький

  - Чистый можете оставить, - Андрей сел на край стола. - Ну, что, поговорим начистоту, уважаемый?

  Могила с готовностью кивнул.

  - Канехна.

  - Что, язык от возбужденья переклинило?

  Елисей Федулович затряс головой.

  - У меня во йту пеешыхает, когда в стъешшовую шитуацию попадаю.

  - Из вас, наверное, хороший партизан бы получился, на допросах молчали б, как килька в желудке.

  Могила заискивающе улыбнулся, неуверенно пожав плечами.

  - Не хнаю.

  - Но в нынешнем положении это может оказать вам плохую, - Полынцев кашлянул, придав голосу твердости, - я бы даже сказал, роковую услугу.

  - Похему?

  - Потому, как у нас есть все основания подозревать вас в убийстве эстонки, и если вы не представите по этому поводу разумных объяснений, то из отпуска можете вернуться лет через 5 - 8, не раньше.

  Елисей Федулович, неожиданно обретя дар членораздельной речи, совершенно искренне удивился.

  - Она же террористка?!

  Андрей учел смягчающие обстоятельства.

  - Поэтому и говорю - 5 - 8, а не 10 - 12.

  - Я думал, за это медали дают.

  - Вы решили, таким образом награду заработать?

  - Нет, просто предположил.

  - Для этого есть суд, есть закон! - процитировал Полынцев слова героя из какого-то ретро-фильма.

  Могила от такого заявления окончательно пришел в себя.

  - Какой закон? Не смешите меня - все продается, все покупается.

  Андрей мысленно с ним согласился, но вслух выдал очередную реплику из той же картины.

  - Не все. И сегодня уже меньше, чем вчера, а завтра будет меньше, чем сегодня.

  Он, разумеется, не считал себя образцовым милиционером, допускал иногда легкие нарушения, отступал, порой, от правил, но никогда не переходил грань дозволенного, и, как бы ни смешно это выглядело на сегодняшний день, погрязший во лжи, коррупции и кумовстве, старался быть законопослушным. Он прекрасно знал, что каждый негодяй может найти массу оправданий своим гнусным проступкам. Взяточник скажет, что прозябал в нищете. Маньяк, что над ним издевались в детстве. Убийца... тут и говорить нечего - приведет вагон разносортных доводов в свою защиту. И послушать каждого - да, имел полные основания пуститься во все тяжкие. Но для того и придуманы правила, имя которым - закон, что б люди подчинялись только им, а не собственным представлениям о морали. Иначе - хаос, животный мир, джунгли. Вот поэтому, без пафоса, без лишних слов о порядочности Андрей просто играл по правилам, установленным государством, как дисциплинированный спортсмен на соревнованиях. Того же требовал и от других.

  Елисей Федулович, поглаживая стриженную голову, продолжал отстаивать собственную точку зрения.

  - До той поры, когда миром будет править закон, мы с вами уже не доживем. По крайней мере, я - точно.

  - Оптимист, хмыкнул Полынцев.

  - Время такое, безнадежное. Заглянуть бы в будущее, посмотреть, что там за жизнь. Может, и тянуться к ней не стоит.

  - Об этом в следующий раз, а пока давайте вернемся в день сегодняшний. Рассказывайте все по порядку.

  Могила воровато осмотрелся по сторонам, будто опасаясь, что его могут услышать, вытер платочком губы, громко высморкался.

  - Что тут рассказывать. Постучался в двери. Тишина. Дернул за ручку. Оказалось незаперто. Зашел в комнату. Смотрю, лежит в постели, голая...

  Андрей по ходу дела уточнил.

  - Вроде бы в платье была?

  - Да? Может в коротеньком, под одеялом-то не видно. Смотрю, в общем, ножки открыты, грудь, извиняюсь, тоже. - Елисей Федулович тактично покашлял в кулачок и поправился, - наполовинку.

  - Из платья?

  - Из какого платья? Не видел я никакого платья.

  - Да как не видел? Все видели - он нет.

  - Я к ней под одеяло не заглядывал.

  - Да как не заглядывал?! - взорвался Полынцев.

  Могила уступил бурному натиску собеседника.

  - Ну, признаюсь, признаюсь, хотел. А вы бы не захотели, когда перед глазами такая феерия.

  - Хотеть - одно, руками трогать - совсем другое.

  - Я и не трогал.

  Андрей подскочил.

  - Да как не трогал?!

  - Да так, только собрался ближе подойти, а она в крик... ну, в общем, остальное вы сами видели.

  - Ничего я не видел, меня даже близко не подпустили.

  Елисей Федулович неподдельно удивился.

  - Вот как? А я думал, живете вместе.

  - Ну, конечно. Откуда такие фантазии?

  - Как откуда? Своими глазами, можно сказать, в кровати наблюдал.

  - Кого?

  - Вас.

  Полынцев поразился, услышав подобное заявление. Если кого и можно было заподозрить в близких отношениях с эстонкой, так это грузина. И при чем здесь кровать, о ней даже речь никогда не заходила. Хотя, нет - определенный намек, все же, был.

  - Только раз и посидели рядом за столом, - словно оправдываясь, сказал он, - когда Аркадия Эдуардовича поминали.

  Могила согласно кивнул.

  - Все правильно. Один раз посидели, а потом уже незачем, лежать надо. Ваше дело молодое, шустрое.

  Полынцев забарабанил пальцами по столу.

  - Легко у вас, как-то, получается. Таких дел наворотили, а все о том же. Действительно, что ли, маньяк?

  - Да что вы. Это она спросонья крикнула, не узнала просто.

  Пальцы Андрея замерли, не опустившись.

  - Она тоже так крикнула?

  - Ну да, а вы не слышали?

  - Нет, конечно?

  - Завидую.

  - Чему?

  - У вас сон, наверное, крепкий.

  - Не жалуюсь, только при чем здесь мой сон? Вы лучше скажите - нож в ее руках вас не смутил?

  Елисей Федулович выпучил глаза, как перепуганный индюк.

  - У нее был нож?! Вы не шутите?! Вот это номер!

  - А вы не заметили?