Этот поход для меня слился в сплошные остановки и прислушивания к окружающей тишине. При малейшем подозрении на присутствие кого-либо приходилось прятаться или убегать, благо народу на улицах почти не было. Близилось утро, и даже стража уже ленилась патрулировать улицы. И вот, наконец, я достиг цели своего похода – это была речка, протекающая в хибарах. Видел ее в прошлое мое посещение этого замечательного уголка города.

Скинул труп на землю, постоял пару минут, охватив моими способностями окрестности: все было тихо. Мне предстояло очень неприятное, но необходимое дело. Я занес меч для удара, попытавшись мысленно отгородится от действительности и представить что рублю дрова. Голова Дерзека отделилась от туловища лишь после второго удара.

Развязав простынь, отобрал одежду попроще, остальное барахло оставил в мешке – взять надо было как можно больше, типа для продажи. Пусть сыскари шарят на черных рынках. Насобирав вдоль берега камней, накидал их в мешок, туда же пошла и голова де Пристола. Размахнувшись, кинул мешок в воду, пытаясь попасть на середину.

Я где-то слышал, что тело человека не тонет в воде из-за накопленного в легких воздуха. На всякий случай еще раз проверил округу на наличие живых людей и приступил к делу. Разрубив грудную клетку, наложил туда оставшихся камней и, чтоб не вываливались, перемотал это все предусмотрительно оставленным плащом. Можно было конечно и просто привязать к камню, но больших камней, как назло, поблизости не было. Пришлось совершить заплыв, чтоб тело оказалась на середине реки. Теперь если и всплывет, то только через пару дней, когда начнется разложение. Главное, что если даже найдут тело, то без головы никто точно не скажет чье оно, а мало ли тел всплывает в этой речушке. Если даже тело опознают, то отсутствие в нем половины крови будет вполне объяснимо и про вампиров никто кричать не будет.

Выйдя из воды, сразу переоделся. Старую одежду можно было выкидывать – она чуть ли не насквозь пропиталась кровью, но лучше сделать это в другом месте, дабы оставить меньше следов. Кто знает, какие тут методы расследования?

Пришлось прогуляться по хибарам чуть ли не до крепостной стены, при этом, стараясь никому не попасться на глаза. Там оставил старую одежду, кое-как прикопав в кустах. К гостинице вышел уже на рассвете. Забраться в комнату через окно я уже не мог – сверх силы меня покинули, а с человеческими буду туда до вечера залезать. Замотав в ворох одежды меч и арбалет, вошел в дверь. Повезло – в главном зале никого не было, и никто бы ни смог сказать, откуда я пришел. Поднялся к себе в комнату, положил меч и арбалет под кровать и лег в надежде провалиться в сон.

Но сон не шел. В голове роились мысли. В кого я превращаюсь? Режу людей как свиней – без жалости, без раздумий. Больше всего меня пугало то, что мне это нравится. А сегодня вообще пришлось человека расчленить. Да раньше меня выворачивало от одного вида крови, а сейчас разделываю людей как мясник тушу теленка. С этим надо что-то делать, иначе превращусь в маньяка – буду кромсать всех подряд.

Мне даже уже не хотелось убивать этих бандитов с большой дороги. Мой мстительный пыл охладила сегодняшняя ночь. Но убить их надо не только из мести – они единственные кто может связать меня дневного со всеми ночными убийствами. Они могут узнать меня.

Провалявшись около часа в бесплодных попытках уснуть, спустился вниз. Кто-то гремел на кухне – наверно хозяин уже встал.

– Эй, хозяин! – окликнул я его.

– Что хочет уважаемый этим ранним утром? – высунулась его заспанная физиономия из-за двери.

– Вина мне неси. Самого крепкого, что у тебя есть, – перед глазами стояли картинки ночных событий, и нужно было избавиться от них, а я знал только один достаточно надежный способ для этого.

– Сколько вина хочет, уважаемый?

– Неси бутылки четыре, – бутылки в этом мире были где-то по пол литра, я решил взять с запасом.

– Сию минуту, уважаемый, – мужик скрылся где-то на кухне.

Через пару минут на столе, за который я сел ждать хозяина, уже стояло четыре бутылки вина.

– Принеси еще чего-нибудь на закуску, а то с обеда вчерашнего ничего не ел, – человеческие силы тоже требуют подпитки.

– Через пять минут будет готова яичница с салом и мясом.

– Хорошо, сколько с меня?

– Сорок медных ноготков.

– Держи.

– Благодарю, уважаемый.

Уважаемый, хм… видно даже в обновках, я еще не тяну на господина. А может господа в таких гостиницах не живут? Ну да ладно, мне-то нет большой разницы как ко мне обращаются, лишь бы жрать быстрее принес.

До того как мне принесли яичницу, я одну бутылку вина уже осушил. Вторую выпил за ранним завтраком. Остальные две прикончил у себя в комнате и, наконец, мне удалось достигнуть нужной стадии опьянения, чтоб забыться без всяких мыслей. Мне предстояла еще тяжелая ночь и тяжелое похмелье.

Господин Шеп де Норт был одним из тех немногих, кто сам достиг своего нынешнего положения, а не получил его по наследству или по протекции знатных родственников. Еще зеленым юнцом он понял, что не будет пахать землю как его отец. Это занятие на него всегда нагоняло тоску. Весной посеял урожай, осенью собрал, и так из года в год. Маленький Шеп всегда хотел приключений, поэтому, когда ему исполнилось шестнадцать, записался в рекруты. Тогда шла очередная война с песиглавцами, и в солдаты брали всех, кто хотел. Царь (тогда еще правил Ферон третий) решил на этот раз преподать нелюдям серьезный урок, дабы прекратить набеги.

Собрав практически всю армию, он двинул ее в степи. Война длилась девять лет. Ценой огромной крови, огромного количества ноготков и неимоверных усилий песиглавцев удалось откинуть от границ Зарийской империи. В степи, на расстоянии дня пути от границ страны, были насыпаны валы, вырыты рвы и построены сторожевые крепости для наблюдения за степью. У каждой крепости в гарнизоне всегда должно было находиться четыре коня, что позволяло всадникам, двигаясь одвуконь, в кратчайшие сроки предупредить ближайшие гарнизоны о приближении противника и выставить на его пути достойный заслон. Кто-то считал слишком расточительным и глупым держать столь большое количество таких дорогих животных как кони неизвестно где – ведь каждый конь стоит как дом в столице. Но благодаря этому, вот уже двадцать лет песиглавцы не беспокоят Зарийскую империю. Тем более царь себе это может позволить – со времен самого Зара Основателя лошадиный остров принадлежит царскому роду.

Лошадиный остров был всегда, наравне с короной Зара, символом царской власти – именно с продажи лошадей казна получает львиную долю своего дохода. Именно поэтому на продажу никогда не идут полноценные жеребцы, только мерины и кобылы – царский род крепко держит монополию на коней в своих руках.

После трехмесячного курса молодого бойца в школе рекрутов Шепа направили прямо на передовую. Туда отправляли всех необстрелянных рекрутов, особенно если ты не знатного рода – не жалко. Шел пятый год войны. Империя давила, песиглавцы сопротивлялись все отчаянней, бои случались все чаще. Из тех молодых крестьянских парней, что пришли из школы рекрутов, к концу первого года осталась едва ли треть, но это были уже не желторотые юнцы, а умудренные опытом ветераны. Они по мере сил хотели спасти наивных глупцов, которые шли сюда в надежде на приличное жалование и последующую военную пенсию, таких же, какими когда-то были они.

Отслужив до конца воины, Шеп заработал достаточное количество ноготков, что бы купить небольшой домик в городе и должность в сыске. Город он выбрал самый ближний к его деревне. Так он стал господином Шепом де Нортом, и вот уже двадцать лет он работает сыщиком, из них десять его считают лучшим на всем севере. Он бы мог давно переехать в Столицу, но ему нравилось в Ролесте. Тут он проработал двадцать лет, тут ему все знакомо, налажены контакты и связи, тут ему и дорабатывать.

Обычно Шеп всегда просыпался сам именно тогда, когда ему нужно было выходить на службу – это была многолетняя привычка. Однако сегодня его разбудил слуга, деликатно постучав в дверь.